Порфирьевич в принципе позволяет написать повесть (проверено) или даже роман (наверное). И довольно-таки связно. Стоит ли заводить отдельную тему для рассказов? И стали бы вы участвовать в конкурсе рассказов из нейросетей? :unsure:
Балабоба, допишем текст?
- Автор темы Toreador
- Дата начала
Так это будет конкурс искусственного интеллекта?
Не совсем. Человек может задавать какие-то вводные + отбирать из предлагаемых вариантов, что оставить, а что сгенерировать заново.
То есть направляет этот поток искусственного сознания.
Совместный труд с машиной, тоже вариант творчества...
История одной регистрации на форуме. От Порфирьевича весь синий текст.
Однажды Женяй зарегистрировался на форуме и отправил письмо с вопросом, адресованным главному администратору. Он написал, что ни в какие игры не играет, но ему очень хочется устроить какой-нибудь конкурс - кто больше знает о том, что происходит в мире, и прошибает экран лбом. В ответ на это письмо пришло письмо следующего содержания: "Уважаемый господин Завенягин. Вы слишком любопытны и можете слишком навредить себе, если будете пользоваться проекциями своего ума для получения каких-либо выгод. Ваш главный администратор предлагает вам встретиться лично. Встреча должна произойти в специально отведенном для этого месте. Не возражайте. Ждем". Женяй узнал на форуме, что главный администратор живет в Стамбульском Истамбуле, и написал туда, что готов ехать. Вскоре пришло ответное письмо. На конверте было написано: "Завтра в 14.00 в центральном кафе". "Мы уже едем," - подумал Женяй. Он решил, что все это было предзнаменованием, но уточнять не стал. На следующий день он пошел в бюро путешествий, купил билет до Стамбульского Истамбула и отбыл на поезде. Ему пришло эсэмэс: "Господин Завенягин. Я уже у станции". «Где это?» - написал Женяй. «Это недалеко от моря," - ответили ему. "Еду," - ответил он. Когда поезд подошел к станции, он уже был там. "Выходите," - сказали ему. Он вышел. "Куда идти? Где ваше кафе?" "Вон туда," - показали на белое двухэтажное здание. "Я буду там через час." Прошло некоторое время. Женьй сидел в кафе. "Вы опоздали," - сказали ему. Женяй извинился и пошел в туалет. Там он вымыл руки и вошел в кафе. Его уже ждали. "Я хочу есть," - сказал он. "Пожалуйста, присаживайтесь. Вот ваш кофе." "Скажите, а вы не знаете, - спросил Женяй, - когда это у Вас кончится?" - "Сколько вам лет?" - спросили его. Женяй ответил. "Это плохо, - сказали ему. - Это значит, что у Вас с умом еще не все в порядке." Женяй выпил кофе. "Ну как? - спросили его. - Понравилось?" - "Очень" - ответил он. "Ну и отдыхайте теперь," - ответили ему. Наступила ночь. Женяй зажег свечу. Через какое-то время его разбудила мадам. "Вы уже давно здесь сидите, господин Завенягин. Пора идти." "А куда идти?" - спросил Женяй. "Пойдемте," - сказала мадам. Они вышли из кафе и двинулись по пустынной улице. Шли они долго. Изредка вдалеке слышался лай собак, и Женяй прислушивался к нему. Вдруг впереди на дорогу выехал мотоцикл с коляской. На нем сидел человек в черной маске и красных брюках, на руках у него были черные перчатки с крагами. Мотоциклист подъехал ближе и заговорил: "Вы ведь из Москвы?" "Да", - сказал Женяй. "Я Корней Степанович Брошкелыпа," - сказал мотоциклист. "Здрасьте", - сказал Женяй. "Садитесь, поговорим" - сказал мотоциклист. "Что вам от меня надо?", - спросил Женяй. "Вы понимаете, господин Завенягин, - сказал мотоциклист, - на ваши вопросы о жизни в разных местах или странах не всегда можно дать точные ответы. Вы сами должны это понимать. Может быть, это и было причиной, по которой мы пригласили вас к нам на беседу. Я только хотел предупредить вас о том, что вам никогда не следует говорить с людьми, с которыми вы не знакомы лично." "Почему?", - спросил Женяй. "Потому что это может дать серьезные последствия. Вы ведь можете повредить себе тем самым," - ответил мотоциклист. "Неужели?" - усмехнулся Женяй. "Конечно," - ответил мотоциклист. "Ну и как вы себе это представляете?", - спросил Женяй. "Ну что ж, господин Завенягин, у вас есть право в любой момент изменить свое мнение. Вы можете сделать это вот по какому принципу: если я скажу, что вы идиот и дурак, и что это все, что вам стоит запомнить, вы это забудете." Женяй сделал презрительную гримасу и наморщил лоб. "И не нужно делать такое обиженное лицо," - сказал мотоциклист. "Почему?" - спросил Женяй. "Потому что это обидное выражение морды лица свидетельствует о том, что вы знаете очень мало о себе, и что вы не поняли самой важной части всего того, что происходит. И после этого вы будете искать кого-то другого, кто объяснит вам происходящее." "Ну да, ну да", - сказал Женяй. "Ну вот видите. Так что, если вы по-настоящему хотите понять то, что происходит вокруг, вам следует знать, что в мире существует много вещей и явлений, которые нужно принимать во внимание и не думать о них больше." Женей все еще усмехался. "Ну вот видите, - сказал мотоциклист. - Я, по крайней мере, вас понимаю."" Конечно, - сказал Женяй. - И вы считаете себя умным человеком. И поскольку вы действительно, как я думаю, умный человек, вы, конечно же, не будете учить меня всякой ерунде... " Мотоциклист одобрительно кивнул. "Вот именно, - сказал он. - Правильно. И теперь я вижу, что больше нам с вами не о чем говорить. Прощайте."
На сайте: https://porfirevich.ru/FsW6089gV
На сайте: https://porfirevich.ru/FsW6089gV
Попробовал сейчас, мне предлагают короткие варианты.
Давай попробуем пока начать здесь, а там посмотрим. Вот, что я пробовал:
Выкрутил длину дополнения на максимум. Ввёл фразу, потом всё что получилось снова ввёл, потом снова:
А зачем снова? Я пробовала копировать, только когда собирала длинную повесть. Готовую главу копировала, чтобы получать продолжение с теми же действующими лицами.
Когда вы получили вариант следующей фразы, вы можете либо, ничего не вводя, ещё раз нажать Tab, чтобы сменить вариант (если ошиблись и сменили вариант случайно, Ctrl+Z вернёт предыдущий). Вы можете также обрезать часть полученной фразы и снова нажать Tab, чтобы продолжить её не так, как было предложено. Я себе поставила ограничение, что можно срезать только вторую часть фразы, то есть нельзя, например, отрезать начало и подправить продолжение, чтоб было с большой буквы. Вообще синий текст не редактирую вручную.
Давайте попробую публиковать составленную таким образом комедийно-психоделическую повесть "Пансион у озера". Эта история, начатая несколько сумбурно, дальше полностью посвящена приключениям героя-рассказчика и его друзей, а также борьбе их наставника Фёдора Фёдоровича с неведомой тёмной силой. У меня эта штука есть целиком .Чтоб не засорять форум, следующая глава будет выкладываться только при наличии желающих читать дальше
Странно оборванная линия Пети в этой истории ещё получит не то что продолжение, но логическое объяснение.
Давайте попробую публиковать составленную таким образом комедийно-психоделическую повесть "Пансион у озера". Эта история, начатая несколько сумбурно, дальше полностью посвящена приключениям героя-рассказчика и его друзей, а также борьбе их наставника Фёдора Фёдоровича с неведомой тёмной силой. У меня эта штука есть целиком .Чтоб не засорять форум, следующая глава будет выкладываться только при наличии желающих читать дальше
В частном пансионе у озера воспитывались чернокнижники Их было два класса – мужской и женский. В первом классе воспитывалась Жертвенность. Жертвенность была самым главным предметом обучения. Преподавание велось устно, в отрыве от реальной жизни, и детям рассказывали на занятиях о полетах в космос, ветряных мель ницах, вечной мерзлоте и войне с Канадой. Жертвенность росла. В выпускном классе она превратилась в маленький магический культ с отдельной гостиной, именовавшейся «Разделение радости».
Чтобы Жертвенность получилась максимальной, родители решили дать детям несколько практических занятий по развитию магической личности. Один день Дети Жертвенности занимались подготовкой к делению, а на другой день – отчитывались о проделанной работе. Так было до тех пор, пока дети, которые были Жертвенны изначально, не начали вести себя так же, как и чернокнижники. Они смеялись и шалили. Стали выпивать и рассказывать пошлые анекдоты. Тогда стали выбирать Жертвенных из третьего и четвертого классов и отдавать их на отработку практических занятий. С ними работала специальная группа – обычные люди. По вечерам они читали специальную литературу, изучали и обсуждали «Разделение радости», которое должно было состояться через год.
Подготовка к ритуалу прошла успешно. Жертвенность росла в геометрической прогрессии. Только Петя иногда срывался. Он мог быть Жертвенным от всего сердца, а потом взрывался и начинал рассказывать пошлые анекдоты. В таких случаях его отправляли на срочную практику в черные колдуны. После курса он становился обычным. Вместе с ним приходили серость и блеклость, и мир вокруг постепенно терял окраску и упругость. «Теперь и с Петей что-то происходит», – говорили Жертвы и замолкали. Это бывало крайне редко. Но каждый раз это являлось причиной немедленной ликвидации любого Жертва.
Во втором, женском, классе главным предметом была «Любовь с самого начала». Учениц было мало. Большинство держалось за свою ячейку. Раз в два месяца они освобождались от подготовки к ритуалу. В зале слышался веселый смех. На сцене появлялся оркестр и начинались танцы. Конечно, Петр, как обычно, танцевал с одной из девочек. И вдруг она начинала странно похохатывать. Петр не понимал, что происходит. А потом начинал смеяться вместе с ней. Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока музыка не стихала. И тогда все вокруг начинало темнеть. Вскоре темнота переходила в ночь, а затем наступала рассветная тьма, и Петр просыпался.
Однажды он решил выяснить, что случилось. И заговорил об этом с коллективом. Коллектив немедленно организовал инсценировку, где стал главным действующим лицом. Затем в зале зажегся свет, и Петр увидел девочку, которая смеялась. Теперь она была не одна. Вокруг нее сидело еще около тридцати девчонок, которые тоже смеялись. И этот смех их всех, казалось, сводил с ума. Больше никаких замечаний Петр не получал. Это была простая педагогическая мера, чтобы он не начал разнюхивать чего-нибудь лишнего, пока на носу игра. Вскоре сама игра закончилась. Начальник пансиона объявил, что Петр исчерпал свой лимит в тысячу часов. Кроме того, ему пришло уведомление из канцелярии. Видимо, что-то надо было написать в формуляр. На этом все и закончилось. Петр подумал, что это очень грубо. Игра кончилась, не успев толком начаться.
А занятия в выпускном классе продолжались. С каждым днем программа усложнялась. На место одного льва приходил другой. Становилось все жарче и жарче. И вот однажды среди учителей и преподавателей появился новый человек. Его звали Федор Лаптев. Он был белым медведем. Он был настоящим гигантом. И притом самым крупным из всех. И самым доброжелательным из всех. По какой-то непонятной причине он сразу вызвал симпатию даже у тех учителей, которые с ним не общались. Настолько, что они были готовы уступить ему все свободные места. А некоторые даже готовы были пожертвовать пятиклассниками. Преподавал он на удивление весело и непринужденно. Но об этом позже. Он с первого дня посвятил себя исключительно нашим выпускникам. Даже выходные, казалось, отменил. И даже расписание сменил. Начал с того, что не называл никого по фамилии. То есть, может, и называл, только все равно этого никто не помнил. Его почему-то называли «милейший». Или «добрый человек». А еще «Федор Федорович». И потом «Федор Федорович, что вы смотрите». Или «Федор Федорович, а что вы говорите». Или еще как-нибудь. И все время улыбались. И как-то так получалось, что с некоторыми он здоровался, а с некоторыми даже обнимался. Даже спьяну. Наверно, из-за того, что они оказались в его поле зрения. А потом еще кто-то сзади поздоровался, и он сразу догадался, что это наш Сережа.
Сережа у нас был отличник, худой, гибкий, как молодая березка, и такой же нервный и беспокойный. У него была какая-то скрытая, глубоко спрятанная гениальность. Но что это такое — никто в классе не знал. Говорили, что он ее сильно стесняется. И что бы он ни делал, все ему кажется, что он чего-то недоделал. Или недостаточно сделал. Особенно если в школе были учительницы, и он немного пугался. А Сереже очень хотелось, чтобы о нем хорошо говорили. Даже если это не учителя, а сосед по парте, и он играет на гармошке и с таким низким, почти свистящим звуком поет «Регину мою», что ты вздрагиваешь даже сквозь свои долгие-долгие годы. И вот однажды наш Сережа подошел к Косте и сказал: «А знаешь, Костя, какая у нас сейчас новость? Только никому не говори, пожалуйста! Это вообще-то в старших классах секрет, только тебе скажу!» И он вдруг приложил палец к губам. Костя, конечно, не мог ничего знать, но ему было неловко, и он спросил: «Какая? Говори, не бойся». А Сережка зашептал, словно на кладбище: «К нам сегодня приходила одна учительница. Учительница с танцами». А Костя сказал: «Ну и что? С танцами?» А Сережка опять приложил палец к губам: «Ты что, не знаешь? У нас ведь в классе девушка-учитель! И она будет учить танцам. Это такая женщина! Ее просто не бывает. Но ты не думай, что все будет просто. Ты не думай». И он тихо пошел по коридору. Он очень боялся, что про него подумают что-нибудь дурное.
Близились экзамены. О балерине ходили легенды. Все ребята мечтали быть на нее похожими. Говорили, что у нее просто потрясающая фигура. И как будто за ней гонится какая-то огромная черная сила, которая хочет ее растерзать. А все потому, что она ведет себя непочтительно по отношению к одному человеку. Да. Да. Это все было очень интересно, особенно если сравнить с нашей жизнью. Но однажды произошло нечто такое, что всех нас, а особенно Сережку, совсем доконало. Это было в воскресенье. Рано утром в дверь постучали. Ребята еще спали. И мне тоже сначала не хотелось вылезать из-под одеяла. У меня даже было чувство, что это Костя. Но дверь открылась, и я услышал знакомый голос: «Все на улицу! Бегом!» Такого страшного никогда не бывало. Мы выскочили во двор. Я сразу увидел огромную черную фигуру. Это был совершенно огромный человек, настоящий медведь, и он медленно, ужасно медленно поворачивался ко мне. Федор Федорович? Это был Федор Федорович! Он приближался ко мне. Меня охватил какой-то животный страх. В это время Сергей, который тоже выбежал во двор, тихо сказал: « Поздно. Нас уже съели». Я не знал, что ему ответить, и просто спросил: «А почему он идет к нам? Почему он хочет нас съесть?» Он ничего не ответил. Все это было так страшно, что нам не хватило сил бежать. Мы стояли и смотрели на медведя. Он остановился в двух шагах от нас и стал пристально разглядывать. Сережа сделал движение рукой — хотел, наверно, перекреститься, — но, видимо, решил, что это будет выглядеть подозрительно. Мы с Костей сделали вид, что спокойно относимся к происходящему. Я пытался все запомнить. А потом вдруг раздался резкий свист, и все исчезло. Мы оказались лежащими на траве.
Федя еще не ушел, он стоял рядом. Я не сразу сообразил, что это он свистел. Но когда он пошел прочь, свист постепенно затих. Некоторое время мы молчали. Потом из-за кустов появилось зеленое лицо Сережи. Костя с деланным безразличием сказал: «Пойдем, что ли?» И мы пошли следом за ним. «Чего это он?» — спросил я. «А ты не видел, — сказал Костя, — он у этой лесной бабы на ужине обед съел. У нас только одна каша осталась». Это меня совсем потрясло. «За что же она его?» — спросил я. «А неизвестно, — сказал Костя, — может, захотела». Я молча шел рядом с ним, чувствуя, что у меня дрожат ноги. Через несколько шагов он вдруг остановился и сказал: «Слушай, ты чего это голый ходишь?» Я не понял, о чем он. «Как голый?» — переспросил я. «Ну, понимаешь, совершенно голый, — сказал он. — У тебя одна майка под рубашкой, а все остальное тоже голое, и все такое розовое». Я покраснел и пошел вперед, стараясь идти быстро. Сзади послышался тихий смех.
Позже, за обедом, выяснилось, что Сережа уже успел шепнуть ребятам про наши приключения. Вечером мы долго с Костей разбирались в том, что произошло. По нашему мнению, все было ясно. Федор наелся кислой капусты, а потому и объелся. А чтобы попасть в сказку, этого оказалось достаточно. И балерина его ударила, и она его страшно любит. И он все время эту любовь чувствует и не может с ней справиться. И после этого уже ничего не надо говорить — все ясно. Мы так и решили — Федя надорвался на работе, и ему захотелось раскрыться и со всеми поделиться своим счастьем. Мы ему очень сочувствовали. Теперь в жизни Федора наступил такой период, когда это счастье хлынет через край и он просто не сможет его остановить. Ничего, говорил я Косте, перетерпим.
Тем временем Сережка набрался смелости и сел рядом с Федей. Федя сделал вид, что не замечает Сережку, и задумчиво заговорил о чем-то непонятном. Я все время прислушивался, о чем они говорят, и в моей душе росло какое-то сомнение. А потом вдруг Федя сам стал на нас поглядывать. Мы встали и стали к нему подходить. И каждый из нас в знак глубочайшего уважения молча клал руку ему на плечо. Тогда Федя опять заговорил о своем. Я не понимал, что он говорит, но в нашей ватаге поняли все — и во всех его словах была одна и та же идея: снять с себя ответственность за это «счастье» и нести его, как знамя. И тут, чтобы рассеять сомнения, в дело вступил Костик. Он стал шутить, и все мы развеселились. Федя успокоился и даже сделал несколько слабых попыток несколько раз засмеяться. Тут Сергей встал и сказал: «Ребята, давайте сделаем так. Мы хотим снять с себя эту ответственность за все, что с нами происходит, и, я думаю, никто не будет против. А вот как насчет того, чтобы сделать так, чтобы с нами чего-нибудь не случилось?» Федор Федорович испуганно вскочил, затрясся и сказал: «Погодите, погодите. Я же вам говорил». И в его глазах опять стали появляться испуг и безумие. Потом он молча подошел к стене, открыл какой-то шкафчик и взял оттуда большую белую пластмассовую бутыль. Вынув пробку, он надолго приложился к ней губами и наконец поставил бутыль на стол. Потом он сел в свое кресло и закрыл лицо руками. Тогда все стихло. Через минуту он взял бутылку и опять припал к ней губами, а потом закрыл глаза и замычал. Через минуту он, видимо, пришел в себя, потому что, оторвавшись от бутылки, заговорил: «Я... Я... Простите. Это всего лишь метадинамическая реакция, так сказать, от имени всего нашего персонала, о котором я вам уже говорил. В общем, сейчас пройдет. Вам вовсе необязательно сидеть за этим столом. Я вам предлагаю покинуть кабинет . Всего хорошего». Он внимательно посмотрел на меня. Я кивнул. Тогда он встал и повел меня к двери.
Через неделю в пансионе уже говорили о том, что наш Сережка ничего не помнит, а его действия стали непредсказуемы. Дело в том, что он стал ходить по коридору, не отводя глаз от пола, и совершенно не реагировал на раздражители. Никто из пансионеров не знал, что он там видел. Но все опасались, что он еще что-то выкинет.
Последнее редактирование:
Аааа, ах вот как это делается!
Привидение грустно вздохнуло и вылетело в окно. Комнату сотряс новый вопль: «Тетя, расскажи анекдот!» – но я уже шла вперед. Меня пугали мертвые лошади – ведь это же только померещилось! Но что бы там ни померещилось, увиденное пугало еще больше, и я почти бегом пустилась в обратный путь. Перескакивая через две ступеньки, я взлетела по лестнице, ворвалась в комнату и плюхнулась на диван. Призрак не показывался.
Или так:
Привидение грустно вздохнуло и вылетело в окно. Шел дождь, и окно выходило в парк, в темную осеннюю рощу. Рядом с окном стояла скамья, и привидение устроилось на ней. Ему было очень одиноко. Прошло полчаса. За это время из парка стали появляться люди. Вот женщина с бантом на голове и собакой, потом двое мужчин в фуражках и бабка с авоськой - все это брело мимо, не обращая внимания на грустного вида привидение. Но как только они ушли, из-за листвы появилась огромная птица. Она села на мокрую скамейку, поглядела на свою тень, и ее крылья дрогнули. Птица была белой, как туман. Она была красива, как все ночные птицы - ее глаза были полны огня и радости. Она заговорила. Она сказала, что это, конечно, сон, и все мы спим , но со стороны кажется, будто мы бодрствуем. И то, что мы видим во сне, - это просто тень от мира, под которой мы все прячемся, да так долго, что уже не замечаем ее существования. Птица улыбнулась. Она тихо качнула своим сильным белым крылом. Прощай, сон. Прощай, эта простая, короткая жизнь. Прощай, до завтра. Небо посветлело, и птице пора было улетать. Она еще раз улыбнулась и улетела. Больше на скамейке никто не сидел. Больше никого не было на всем свете.
В качестве лирического отступления. Миниатюра.
Теннисист
Он посмотрел на свои белые теннисные туфли «Рама, этот день – твой. Тебе и начинать». С этими словами он встал с кресла. Меня поразило, что он не испытывает ни малейшего волнения. В правой руке он держал ракетку, а левая была занята резиновым ежом. Я подумал, что он решил испробовать одну из своих любимых техник – что-то вроде асан, известных ему одному. Он указал ракеткой на правую часть теннисного корта. «Рама, – сказал он, – это место, где ты провел всю свою сознательную жизнь». Затем он показал рукой на левую часть корта. «Это место, где ты будешь похоронен. Все проблемы, все вопросы решаются здесь. Иди и возьми». Сказав это, он развернул ракетку и послал ее прямо в меня. В полете она описала небольшую дугу и с громким хлопком вонзилась в ветку дерева.
Теннисист
Он посмотрел на свои белые теннисные туфли «Рама, этот день – твой. Тебе и начинать». С этими словами он встал с кресла. Меня поразило, что он не испытывает ни малейшего волнения. В правой руке он держал ракетку, а левая была занята резиновым ежом. Я подумал, что он решил испробовать одну из своих любимых техник – что-то вроде асан, известных ему одному. Он указал ракеткой на правую часть теннисного корта. «Рама, – сказал он, – это место, где ты провел всю свою сознательную жизнь». Затем он показал рукой на левую часть корта. «Это место, где ты будешь похоронен. Все проблемы, все вопросы решаются здесь. Иди и возьми». Сказав это, он развернул ракетку и послал ее прямо в меня. В полете она описала небольшую дугу и с громким хлопком вонзилась в ветку дерева.
@Тигряша, сууупер!
@Тигряша, очень неожиданные истории. Последняя просто супер
Романтика от Порфирьевича
Это было поздней весной, в воскресенье Середина мая, уже расцветает абрикосовый сад, зеленеет трава, пахнет дымком, слышится веселый шум детей и лай собак Я сижу в плетеном кресле, углубленный в чтение, на столе у меня вино, и в саду поют соловьи Внезапно я слышу шаги по саду и поворачиваюсь Это Ася с сестрой Верочкой. Они очень разные. Верочка – застенчивая, грациозная девушка с огромными глазами, тщательно скрывающая внутреннюю простоту своей души. Ася – очень красивая, очень уверенная в себе женщина. Она ласково улыбается, а в глазах мелькает что-то нехорошее. У нее длинные, золотистые волосы, спадающие на плечи. Подойдя ко мне, Ася протягивает мне навстречу руки, и я, не сдержавшись, начинаю целовать ей ладони. Она смеется и говорит, что не привыкла к подобному обращению. Вера заметно смущена, смотрит в сторону и улыбается. Ася подходит к ней, берет ее за руку, и они, о чем-то тихо перешептываясь, уходят в дом. Через несколько минут они возвращаются. Вера, смущенная и красная, протягивает мне пакет. «Это я для тебя принесла», – говорит она. «А это для меня, – говорит Ася и показывает на стоящую на столе бутылку вина. – Давай выпьем, Михаил». Я открываю пакет и нахожу в нем фрукты, конфеты, орехи. Ася наливает себе вина и делает маленький глоток. Мне тоже наливает. Мы молча пьем. Я вижу, что Вера смотрит на нас, но не решается заговорить. Я тоже молчу, ожидая, когда Ася заговорит первая. Она поднимает на меня глаза, усмехается и говорит: «У меня к тебе просьба. Сделай доброе дело для Веры». «Все, что угодно», – говорю я. «Она просила меня спеть, а мне не с кем. Не хочешь со мной спеть? » Я вопросительно смотрю на Веру. Та кивает. Я встаю. «Хорошо», – говорю я. Ася быстро допивает вино, встает, подходит к висящей на стене гитаре, снимает ее, садится за стол и наигрывает простенькую песенку : «Шла по улице девочка, смеялась, шла, смеялась, упала, охнула». А я стою рядом с ней и пою: «Беда-беда». В общем, видно, что мы неплохо понимаем друг друга, и потом, когда мы доходим до «Вот идут дожди – идут дожди, а у нас…» На этой строчке я останавливаюсь и произношу : « А у нас – любовь». Ася играет еще несколько тактов, поднимает голову и говорит: « Ну вот, видишь, как просто». Вера смотрит на меня и говорит: «Кто бы мог подумать, до чего может довести песня».
Исходник: https://porfirevich.ru/NZo090ojx
Это было поздней весной, в воскресенье Середина мая, уже расцветает абрикосовый сад, зеленеет трава, пахнет дымком, слышится веселый шум детей и лай собак Я сижу в плетеном кресле, углубленный в чтение, на столе у меня вино, и в саду поют соловьи Внезапно я слышу шаги по саду и поворачиваюсь Это Ася с сестрой Верочкой. Они очень разные. Верочка – застенчивая, грациозная девушка с огромными глазами, тщательно скрывающая внутреннюю простоту своей души. Ася – очень красивая, очень уверенная в себе женщина. Она ласково улыбается, а в глазах мелькает что-то нехорошее. У нее длинные, золотистые волосы, спадающие на плечи. Подойдя ко мне, Ася протягивает мне навстречу руки, и я, не сдержавшись, начинаю целовать ей ладони. Она смеется и говорит, что не привыкла к подобному обращению. Вера заметно смущена, смотрит в сторону и улыбается. Ася подходит к ней, берет ее за руку, и они, о чем-то тихо перешептываясь, уходят в дом. Через несколько минут они возвращаются. Вера, смущенная и красная, протягивает мне пакет. «Это я для тебя принесла», – говорит она. «А это для меня, – говорит Ася и показывает на стоящую на столе бутылку вина. – Давай выпьем, Михаил». Я открываю пакет и нахожу в нем фрукты, конфеты, орехи. Ася наливает себе вина и делает маленький глоток. Мне тоже наливает. Мы молча пьем. Я вижу, что Вера смотрит на нас, но не решается заговорить. Я тоже молчу, ожидая, когда Ася заговорит первая. Она поднимает на меня глаза, усмехается и говорит: «У меня к тебе просьба. Сделай доброе дело для Веры». «Все, что угодно», – говорю я. «Она просила меня спеть, а мне не с кем. Не хочешь со мной спеть? » Я вопросительно смотрю на Веру. Та кивает. Я встаю. «Хорошо», – говорю я. Ася быстро допивает вино, встает, подходит к висящей на стене гитаре, снимает ее, садится за стол и наигрывает простенькую песенку : «Шла по улице девочка, смеялась, шла, смеялась, упала, охнула». А я стою рядом с ней и пою: «Беда-беда». В общем, видно, что мы неплохо понимаем друг друга, и потом, когда мы доходим до «Вот идут дожди – идут дожди, а у нас…» На этой строчке я останавливаюсь и произношу : « А у нас – любовь». Ася играет еще несколько тактов, поднимает голову и говорит: « Ну вот, видишь, как просто». Вера смотрит на меня и говорит: «Кто бы мог подумать, до чего может довести песня».
Исходник: https://porfirevich.ru/NZo090ojx
Последнее редактирование:
Создайте учетную запись или войдите в систему, чтобы комментировать
Вы должны быть участником, чтобы видеть весь контент и оставлять комментарии
Создать аккаунт
Создайте учетную запись в нашем сообществе. Это просто!
Авторизоваться
У вас уже есть учетная запись? Войдите в систему здесь.