Сказки про Принцессу

[Сиш]

Она (кокетничая): И все же мне кажется, что Вы неправы! Мужчина и женщина не могут существовать вместе без любви!
Он (откашлявшись): Вы имеете в виду - в браке?
Она (не меняя интонации): Брак - это идеальные условия. Да, хоть бы и без брака...Но без любви - никак.
Он (не замечая иронии): Если без брака, то и любовь ни к чему. Достаточно обязанностей. К примеру, если бы Вы согласились жить со мной под одной крышей, я бы взял на себя обязательство заботиться о Вас. А Вы бы заботились обо мне. И этого было бы достаточно. Когда еще она придет, эта любовь! Так можно всю жизнь прождать. А сколько народу женится без любви? Только и слышно: такой-то женился на приданом, такая-то вышла замуж за фабриканта! Ему 150, но он - вдовец, и у него свечной заводик! Даже при самом отвратительном раскладе, на чулки и пудру ей - за глаза! - хватит.
Она (посерьезнев): Как же это пошло, право! Я бы, наверное, сразу умерла. Сразу, как только поняла, что согрешила - вышла замуж за пароход. Ничего из того, что Вы только что перечислили, ничто не имеет для меня смысла! Мне полет нужен! Слышите! Стремительный душевный полет! Чтобы от одной лишь мысли, что я - всецело Ваша, всецело принадлежу Вам - взрывался мозг! Мы бы сидели вечерами в Вашей тесной каморке, у запотевшего, подслеповатого окна, тянули из одного стакана остывший, некрепкий чай, целовались, разговаривали, и я бы чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете! Нищей, но счастливой! И при чем тут, скажите на милость, какие-то деньги! (Смеется).
Он (с удивлением): Какие-то деньги...Вы это серьезно?
Она (с улыбкой): Помилуй, Боже, глупый Вы мой! Образно.

"Художники"Юлия Надеждинская

 

[Toreador]

Принцесс, драконом заточённых,
Возможность есть ещё спасти,
А вот заточенных драконом...
Прости. ::D:

 

[Сиш]

@Toreador, :p_208::tap:

 

[Сиш]

Сказка о царстве драконов, доброй фее и принцессе Изабель

Посмотреть ещё

Давным-давно, когда еще были на свете добрые феи, прекрасные рыцари и свирепые драконы, когда в каждом уголке таилось волшебство, в далеком-предалеком королевстве жили король с королевой. В середине зимы родились у них три дочери. Первую назвали Кемалетт, вторую Николетт, а третью- Изабель.

В тот же день к королю с королевой пришла злая колдунья в черных одеждах. Она посмотрела на юных принцесс и сказала: "Никто из них не будет счастлив в жизни, а если к их семнадцатилетию не пойдешь ты, королева, ко мне в услужение, то умереть твоим дочерям ужасной смертью!" Прогремел гром, и колдунья исчезла. И вечером того же дня позвали родители принцесс добрую фею и спросили, можно ли снять заклятие. "Защитить ваших дочерей можно лишь дав им талисманы - волшебные кольца, которые лежат в трех шкатулках на вершине Голубой Горы, - сказала фея - на каждом кольце есть камень, который укажет, кому его носить. Кареглазой принцессе - кольцо с алмазом, зеленоглазой - с изумрудом, а сероглазой - с горным хрусталем. Забрать кольца должна мать проклятых дочерей, когда им исполнится тринадцать лет. И помни, по дороге назад каждому, кто тебе поможет, ты должна что-то дать в награду. Помни это, королева!"

Шли годы. Принцессы росли и с каждым днем становились все краше. У Кемалетт были карие глаза и темные густые волосы. Она любила ездить верхом и танцевать ночами на балах. Николетт была знаменита своими зелеными глазами и золотистыми волосами. У нее был целый сад с райскими птицами, где она целыми днями читала истории о доблестных рыцарях и прекрасных принцах. А у Изабель были прозрачные серые глаза и светлые с серебристым отливом волосы до пят. По ночам ее можно было заметить стоящей на самой высокой башне замка и смотрящей на звезды. Еще она очень любила костры и живой огонь. Жили они все мирно и спокойно. Но вот настал день тринадцатилетия сестер. Королева, помня о проклятии, простилась с мужем и дочками и пошла к Голубой Горе.

Долго шла королева, через равнины и долины, холмы и реки и наконец-то добралась до горы. К ее вершине вели вырубленные в камне ступеньки. Поднявшись на самый вверх, королева увидела три шкатулки, стоящие на каменном постаменте. В первой было кольцо из платины с ярким алмазом, во второй - золотое с изумрудом, а в последней лежало серебряное кольцо с прозрачным горным хрусталем. Королева-Мать взяла три кольца и пошла домой.

Когда королева проходила через одно королевство, расположенное недалеко от моря, она случайно уронила первое кольцо в реку. Река была глубокая и бурная, и кольцо было не достать. Но тут из воды вынырнул дельфин, держа в зубах кольцо. Королева приняла кольцо, и, помня о предостережении феи, отдала дельфину свою корону. Он взял корону, украшенную изображением богини-лошади Эпоны и исчез с ней в волнах. Королева пошла дальше. В густом лесу, споткнувшись о корень, она выронила золотое кольцо. Тут же из-за дерева выбежал молодой лис и поднял кольцо. Королева взяла найденную драгоценность и положила на траву свой кулон в форме птицы. Лис поднял кулон и скрылся в густой траве. Продолжая свой путь, странница попала в королевство драконов. Она шла через густой лес и вышла на поляну с горой. В нескольких шагах от горы на камне восседал дракон. От изумления королева выронила последнее кольцо. Дракон спустился и поднял его. Поблагодарив зверя, королева хотела дать ему что-нибудь в награду, но обнаружила, что у нее ничего нет. Корону и кулон она отдала, а больше ничего с собой не взяла. Дракон вопросительно посмотрел на нее и поднялся в небо, унося с собой кольцо с хрусталем. Со слезами на глазах королева смотрела вслед удаляющемуся зверю. Она не смогла спасти от проклятия Изабель.

Вернувшись домой, королева отдала платиновое и золотое кольцо Кемалетт и Николетт. А Изабель осталась без кольца. И в тот же день жизнь трех сестер переменилась. Кемалетт стала часто бывать на балах в разных королевствах, и вскоре она подружилась с одним принцем. Она часто бывала у него в гостях, и они вместе ездили верхом по берегу моря. К Николетт стали свататься рыцари и принцы, за нее сражались на турнирах. Она стала дамой сердца одного рыцаря из лесного графства. Изабель стало тянуть далеко-далеко, в королевство драконов. Она стала чахнуть на глазах. Королева вновь послала за феей и спросила у нее, можно ли исправить то, что она потеряла кольцо-талисман. "Можно, но твоя дочь должна за всю свою жизнь не увидеть ни одной змеи. Иначе драконы найдут ее," -сказала фея. И Изабель стали беречь от всего, где она могла увидеть змею. В день, когда сестрам исполнилось шестнадцать лет, был пышный бал. Кемалетт вышла замуж за принца из королевства возле моря. На гербе принца был изображен дельфин. Он подарил Кемалетт на свадьбу корону с изображением богини Эпоны. Они счастливые уехали во владения принца. Через полгода к Николетт посватался ее рыцарь, гербом которого служила лиса. Николетт согласилась. Его подарком на свадьбу стал золотой кулон в форме птицы. Они тоже уехали домой к рыцарю. Изабель осталась одна. Приближался день семнадцатилетия сестер. И в этот день явилась колдунья и забрала королеву. Ее никто не смог остановить.

Король долго горевал о своей жене и старался заботиться о том, чтобы не потерять Изабель. Но однажды в замок примчался гонец, на знамени которого была зеленая змея. В тот же миг, как Изабель увидела его с дворцового балкона, ее глаза наполнились ужасом, и вскоре ней прилетел дракон. Его чешуя сверкала темно-синим, а его серые глаза были похожи на сталь. Схватив Изабель, он понес ее в королевство драконов.

Прилетев туда, он отвел принцессу в замок и сказал ей: "Теперь ты принцесса драконов. Тебе предначертано судьбой выйти замуж за того, кто подобрал потерянное твоей мамой кольцо-талисман. Через год ты станешь женой Ровена. Меня зовут Кенрель. Если что, обращайся ко мне. А теперь тебе надо отдохнуть." И он оставил ее в комнате на вершине башни. На следующий день Кенрель показал Изабель, что драконы умеют менять обличие и превращаться в людей и других живых существ. Он показывал ей замок и рассказывал о драконах. Они играли и исследовали драконью гору. И однажды Кенрель поведал Изабель о том, что ее кольцо с хрусталем нашел он, а не Ровен.

"Злая колдунья помогла ему украсть кольцо у меня. Я сказал королю драконов, но меня не слушают!" - пожаловался Кенрель. "Моя мать в плену у этой колдуньи. Жаль, что я не могу ее спасти. И потом, она может помочь тебе! Она видела и, наверное, узнает того, кто взял кольцо," - сказала Изабель. "Почему мы не можем ее спасти? Садись мне на спину, я тебя довезу!" - ответил дракон. И они полетели через лес и озеро к дому колдуньи.

Прибыв на место Кенрель сменил обличие и стал мышью. Они с Изабель прокрались в дом. В большой комнате над котлом стояла колдунья. Рядом с ней на полу лежала раскрытая книга. Она что-то добавила в котел и вышла из комнаты. Дракон-мышь и принцесса подошли к книге. В ней было зелье и заклинание полета. "Напишите на воде место, куда хотите попасть и прочтите заклинание. Писать волшебной палочкой. Вылейте воду себе на голову. Заклинание переносит владельца волшебной палочки. Заклинание: ИТСС ИТСС." - гласила надпись на странице ."Она хочет перемещаться! Я знаю, что делать! Дай-ка мне волшебную палочку!" - сказала Изабель. Волшебная палочка лежала на подушечке возле котла. Изабель начертала на воде "Центр Голубой Горы" и произнесла заклинание. Но тут вошла хозяйка. "Что вы здесь делайте!!!" - вскричала колдунья, но принцесса уже вылила на нее воду. Сверкнула молния и колдунья исчезла. "Где она?" - спросил Кенрель, превращаясь в человека. "Она в центре горы. О ней можно не беспокоится. Давай лучше найдем маму," - произнесла Изабель и побежала на раздавшийся снизу голос. Это была королева. Все втроем они вернулись к драконам и мама Изабель доказала правоту Кеманреля. Ровена изгнали из замка драконов, а Кенрель предложил руку и сердце Изабель. Сыграли свадьбу. Дракон отдал принцессе ее кольцо, а ее мама вернулась домой. И каждый раз, когда злая колдунья, замурованная в Голубой Горе злилась, на горе случался обвал...

 

[Сиш]

Сказка о Принцессе :):))

Посмотреть ещё

Жил-да-был один король, и была у него дочка - прекрасная принцесса. Всем была принцесса хороша - и умна, и скромна, и пригожа, но страдала она странным недугом, а именно: чего бы она ни касалась, все тут же таяло. Шло время, принцесса росла и хорошела, и вскоре превратилась в девушку на выданье, но никто к ней не сватался - все боялись растаять от одного ее касания. Король был в отчаянии и созвал всех придворных знахарей, лекарей и магов, но никто не знал как помочь принцессе, кроме одного дряхлого старичка-кудесника. Явился этот старичок перед королем и сказал: «Я знаю как избавить принцессу от страшного недуга. Если она хоть раз дотронется до предмета, который не растает от ее прикосновения, то будет она навеки исцелена». Тогда издал король указ, что выдаст принцессу замуж за того, кто принесет такой предмет. На следующий день пожаловали к нему во дворец три принца. Первый принес железную подкову, не веря, что простое прикосновение может расплавить этот металл. Но, увы, лишь дотронулась принцесса до подковы, та расплавилась. Второй принц принес огромный алмаз, рассуждая, что самый твердый камень в мире расплавиться уж никак не может. Но и алмаз растекся лужей по подносу, лишь его коснулась принцесса. Третий же принц сказал: «У меня кое-что спрятано в кармане. Дотронься до него, милая принцесса, может быть этот предмет и не растает». Принцесса покраснела от смущения, но послушалась. Она подошла к принцу, сунула руку ему в карман и нащупала там что-то твердое. Она пощупала это еще и еще, но оно не растаяло. Король возрадовался, и устроил пышную свадьбу и пир на весь мир. И жили потом принц с принцессой долго и счастливо. Тут и сказке должен бы быть конец, но ведь вам же интересно, ЧТО нащупала принцесса?


Принцесса нащупала в кармане принца конфеты «M&M's»! Ведь именно они тают во рту, а не в руках! А вы что подумали? :):):)

 

[Сиш]

Шоу "Захват"

«Жили на земле в старину одни люди, непроходимые леса окружали с трех сторон таборы этих людей, а с четвертой – была степь. Когда-то это были веселые, сильные смелые люди. И вот пришла однажды тяжелая пора: явились откуда‑то иные племена и прогнали прежних в глубь леса».

Чаща леса. На поваленных деревьях сидят заросшие мужики в потрепанных, несвежих одеждах. Неподалеку, на ельнике, исхудавшие нервные женщины кормят дикими ягодами и кореньями не менее нервных детей.
Один из мужиков (почесываясь): А я говорил, не надо было с ними конфликтовать! Надо было сразу согласиться на все условия, включить дурака и пересидеть в тени. Какое-то время.
Второй мужик (усмехаясь): Василий Палыч, батенька, Вы это всерьез про «пересидеть»? Где это Вы, стесняюсь спросить, собирались сидеть? Вас же выперли из табора еще накануне. Решениями трудового коллектива и собрания акционеров.
Василий Палыч (негодуя): «Выперли», Георгий Кузьмич, это — жаргонизм. Хочу заметить, что Вы обращаетесь к Вашему бывшему руководителю без должного почтения.
Георгий Кузьмич (по-прежнему усмехаясь): Кабы Вы были хорошим руководителем, нас бы не разогнали. Я даже лошадь со двора не успел увести — все лиходеям отошло. Сидим вот теперь всем коллективом в лесу. Жрать нечего. Жены злые. Дети школу прогуливают. (Оборачивается и кричит куда-то в сторону). Эй, Пашка, ты учебник по алгебре с собой взял? Надо бы задачу какую решить, пока мозг еще боеспособен.
Изможденная женщина (прижима к себе сына-подростка): Не отвечай ему, подождем, пока он голос сорвет.
Пашка (высвобождаясь): Так батя ведь, ты чё, мать?
Женщина (поглаживая подростка по голове): Так только по паспорту он тебе и батя. А так — бесхребетное существо, карьерист и лизоблюд. Видишь, где бы благодаря его лизоблюдству оказались? У меня маникюрша была на шесть. Даже предупредить не успела, что не приду.
А теперь уж когда приду — одному Богу известно.
Георгий Кузьмич (крикнув еще пару раз и не получив ответа): Ты посмотри, какой стервец! Отец его зовет, а он — безмолвствует! Были бы силы, встал бы сейчас и дал тумака.
Василий Палыч (зевая): Вы когда в интеллигента играете, Георгий Кузьмич, так странно изъясняетесь. Мне это кажется забавным. У Вас ведь, насколько я помню, ЦПШ?
Георгий Кузьмич (краснея): Плюс професиональное училище. Я, между прочим, токарь шестого разряда.
Василий Палыч (удивленно): Так что ж Вы у меня в финансовом отделе делаете?
Георгий Кузьмич (подмигивая ему): Это Вы закуток со счетами на нашей конюшне так высокопарно называете «финансовый отдел»? Я в прошлом месяце приход и расход на бумаге считал. Из ряда десятичных чисел какой-то дикий бобер пару кругляшей съел. Вернее, сточил. Я трижды пересчитывал результат, и постоянно была недостача. Пришлось бумагой обзавестись. И карандашом. Тогда все сошлось.
Василий Палыч (со злостью): Что ж Вы тогда от пыток отказались, а сразу показали этим негодяям, где сейф? Раз такой счетовод! Морочили бы им башку, пока помощь не пришла. И не вывела нас окольными путями сюда. В лес.
(Среди деревьев появляется стройная, подтянутая мужская фигура в узкой оранжевой рубахе и широких фланелевых штанах).
Фигура (присаживаясь на землю позади мужчин): Доброго вечерочка, коллеги. Как настрой?
Василий Палыч (вздрагивая): Мало того, что Вы, Даниил Самуилович, вечно появляетесь безмолвно и неожиданно, как тень, так еще и одеваетесь всегда не под стать обстановке. Кабы я не знал Вас последние пять лет, думал бы, что Вы — сумасшедший.
Даниил Самуилович (не обижаясь): Оскорбляете по привычке, Василий Палыч, стало быть, Вы в полном порядке. А что это Георгий Кузьмич приуныл? Неужели веру потерял в благополучный исход нашего мероприятия?
Георгий Кузьмич (без настроения): Очень уж мне хочется, Даня, нашему дежурному охраннику в морду дать! Ведь все видел, собака, видел, как правление окружают, что ж не кричал!
Даниил Самуилович (поглаживая колено): Так, может, ему заплатили, потому и не кричал. Вот Вам бы, ежели бы заплатили, Вы бы кричали «Волки!»?
Василий Палыч (мусоля в руках заплесневелый сухарик): Второе рейдерство на моем веку. С первым налетом всю кассу увели. Меня с подчиненными в подвале заперли. Трое суток мариновали, потом сами, лиходеи, в лес ушли. Теперь — перемена мест.
Даниил Самуилович (откидываясь на траву): Ума не приложу, зачем они вас постоянно захватывают. Все равно ж здесь не живут. Только полы на предприятии неделю потопчут. И — адью. Мотивацию их никак не пойму. Ведь было бы чего у вас брать! Так вы это «чего» уже давно домой унесли. Я давеча лошадь попутную - до соседнего табора добраться! - искал, так на вашей конюшне у каждой из лошадей одной подковы не хватает. Ума не приложу — то ли это элементарное воровство, то ли такая вычурная экономия.
Василий Палыч (сердито): Я, Даниил Самуилович, тружусь в нашем учреждении с пяти лет! Я первую лошадь из соседнего табора увел, когда у Вас еще молоко на губах не обохло. Так и вел, за траву цепляясь. Вернее, она меня вела. Тащила волоком по этой траве! А я прицепился к ее хвосту как клещ и не отстаю. Так и пришли в наш табор — измученные, голодные, злые. И меня сразу на должность взяли. Завхозом. 20 лет оттрубил.
(Из глубины леса повляется еще одна изможденная женщина в черном плаще).
Женщина (запахивая плащ): Василий Палыч, понимаю, что моя просьба в такое время не совсем уместна, но не переведете ли Вы меня по возвращении в плановый отдел? Не могу я больше навозом торговать! Все тело пропахло! А я, господин начальник, еще замуж хочу. За приличного человека.
Даниил Самуилович (хватая ее за голую лодыжку): А за меня бы пошла, а, Анфиса Ильинична? Я — приличный. И с запахом этим почти свыкся.
Анфиса Ильинична (вырываясь): Вечно Вы насмехаетесь, Даниил! А у меня, может быть, из-за этого конского навоза жизнь рушится! Может, я даже рада, что нас захватили и погнали в лес! Здесь хотя бы воздух свежий. Влажно. Тепло.
Даниил Самуилович (приподнимаясь на локте): Вот-вот. Влажно. Тепло. Комары и мошки Ваше нежное тело жрут. А могли бы сейчас рядом со мной лежать. Нежились бы. Я бы руки-ноги Ваши укрывал. А потом, по возвращении, и определились бы, что дальше — в плановый отдел или замуж.
Георгий Кузьмич (стряхива остатки сна): Ах, Анфисочка, будто Вы сами не понимаете, зачем Вас Василий Палыч на навозе держит! Вы же на нашей живодерне — самый лакомый кусок! Он посредством этого запаха от Вас таких, как Даня, отпугивает. Вот, к примеру, захочется Дане Вас поцеловать, а от Вас, стесняюсь заметить, такое амбре, что хоть волком вой!
Анфиса Ильинична (грустная, уходит).
Даниил Самуилович (Георгию Кузьмичу): Зачем обидел человека, старый черт? Амбре не амбре, твое-то какое дело! Мы в нынешних условиях все равные. От тебя, вон, тоже немытым телом и боязнью прет, так тебя ж никто не гнобит. Удивляюсь я вам, маразматикам. Иногда даже жалею, что от неприятностей вас увожу. Надо бы оставить как-нибудь на растерзание врагам. Вот и в этот раз окочурились бы все в темном подвале, если б не я.
Василий Палыч (поеживаясь):А я сейчас знаете, о чем вспомнил вдруг? О статье о нас в местной газете. Мол, все вокруг неудачники и недоумки, а мы — кузница передового животноводческого опыта! У нас тогда показатели по забою были первые в области! Не успевали шкуры утилизовывать. Помню, корреспондента на живодерню завели, здоровый же был мужик, крепкий такой, с цинизмом, а Степана, забойщика, увидел за работой и — слег. Еле откачали. И он тогда — в благодарность, что откачали! - хвалебную статью о нас написал. Мол, скотина -дура, она не понимает важности сдачи КРС так, как человек. И только «человек», на самом-то деле, звучит гордо. Ну, и прочую лабуду. Говорят, что он пил потом, не просыхая, неделю.
Даниил Самуилович: Кто именно пил? Человек?
Василий Палыч (убивая на лбу комара): Корреспондент. Еле из запоя вывели.
Георгий Кузьмич (чуть не плача): Ну, и как долго мы будем тут сидеть? Ни помыться тебе, ни побриться. Сын — прямо на глазах! - от рук отбивается. Пора к свободе, к свету выходить. Или как?
Даниил Самуилович (вставая): Да, можно, в принципе. Не уверен, что пресса на этот раз вся будет. Интереса у них к этому событию нет. Вот если бы покалечили кого. Или вместе с сейфом на окраину поселка вынесли, тогда да. Рейдерство, разбой, похищение. А сейчас посмотришь на вас и — скукотень. Разве что сын у тебя, Кузьмич, вон там, за кустом, третий день траву курит. Но это тоже вызывает специфический интерес далеко не у всех. А пресса- это не наркоконтроль. А рядовой бытописатель.
Георгий Кузьмич (со злостью): С сыном я, Даня, как-нибудь сам разберусь. Вот своих заведи, потом учить будешь! Ты лучше скажи, не томи, что ты заготовил для публики на этот раз? Шашку дымовую, жидкий цемент. Может, пару человек в пасте томатной вымазать? Спровоцировать общественный резонанс.
Даниил Самуилович (расстегивая руговицы на рубахе): Шире смотри! Хочу я вас, нытиков и тунеядцев, расхитителей народного имущества, к свету вывести! Насчет свободы пока не уверен, но освещения для съемок будет предостаточно. Если все складно пройдет, то пару-тройку месяцев вас точно не тронут. А для этого есть у меня одна вещица (распахивает рубаху, пытается разорвать грудную клетку).
(Из-за кустов появляется, шатаясь, Анфиса Ильинична. В комбинации, в чулках и без плаща).
Анфиса Ильинична (икая): Господа, я часом раньше белены объелась, поэтому меня немного мутит. Вы не будете против, если я здесь, рядом с вами, немножечко полежу? (Замечает суетящегося с рубахой Даниила Самуиловича). Опа-на! Что Вы так дергаетесь, Даниил? Мошки? Или, простите за бестактность, вши?
(Даниил Самуилович, наконец-то, разрывает грудину и достает из ее недр ярко пылающее сердце).
Анфиса Ильинична (падая в обморок): Бог мой! Меня сейчас стошнит...
Василий Палыч (вскакивая): Даниил Самуилович! Ну, зачем же так! Вы же через пять минут копыта отбросите, тащи вас после на себе!
Даниил Самуилович (держа сердце высоко над головой): Собирайтесь мигом и пошли! Мне запаса анестезии хватит на два часа. Поэтому того, кто будет медлить, придется убить.
Георгий Кузьмич (поднимая Анфису на руки): В шутку, надеюсь.
Даниил Самуилович (бледнея): Всерьез. Через час к захваченному табору телевизионщики подъедут, им фактура нужна.
Пашка (выпуская носом «паровозики»): Дяденька, а можно мне, как только я в кадр попаду, сердце Ваше горячее раздавить?
Георгий Кузьмич (бросая Анфису Ильиничну на землю): И каждый раз, коллеги, с трудом сдерживаю себя, чтобы намертво его, стервеца, не прибить! (Отвешивает сыну подзатыльник).
"Художники"


И еще… Если говорить серьезно, то тебе же не хочется, чтобы он без тебя страдал? Так… всхлипнул бы пару раз и ладно.
"Девочки"

 

[Сиш]

Амулет, сказка для взрослых

Посмотреть ещё

Амулет, сказка для взрослых
Где-то очень - очень далеко, среди бесконечного карнавала галактик и созвездий, на одной из загадочных и волшебных планет родился принц. Белокурый, голубоглазый, неимоверно красивый и бесконечно добрый. Его дивный, мелодичный голос был подобен самому чарующему пению птиц. Маленький принц был нежен и ласков не только по отношению к друзьям и родственникам, но всякий, кто был одарен его восхитительной улыбкой, становился счастливее и добрее.

Планета, где родился принц, не знала насилия и войн. Сезоны неизменно радовали взор своей палитрой. Пёстрокрылые птицы напевали расчудесные песни и даже звери были бесконечно счастливы. Миролюбивые жители этой планеты знали, что если они не будут желать кому-либо плохого, то зло никогда не проникнет на их маленькую, но самую удивительную планету.

Когда дворцовые часы на самой высокой башне неторопливо оттрезвонили 12 раз, седовласый король позвал юного наследника в свои покои.

- Тебе исполнилось 18. Этот талисман из века в век, из поколения в поколение передается в нашем роду. Он приносит счастье.

Старый король протянул свою руку, на его ладони лежал маленький самый обыкновенный камень, коих бесчисленное множество у каждого под ногами. Юноша, безусловно, очень удивился - зачем ему простой камень, коль кладовые королевства до отказа наполнены златом-серебром да самоцветами. Но может, это и, действительно, так – и даже обычный камушек, согретый теплом человеческой души, сумеет даровать счастье.

Юноша, оставив роскошные дворцовые палаты, решил побродить по белу свету, дабы насладиться акварелями бытия, помочь тем, кто нуждается в его помощи, да и просто увидеть заповедные края и чертоги, окутанные многочисленными легендами и преданиями. Принц был молод, красив, силён, статен. Благословение отца с матерью, да и верный конь сулили неизменную удачу в поисках незримо-неведанных чудес.

Юноша, верхом на резвом скакуне, побывал и в заповедной Индии, и в белоснежных чертогах Снежной Королевы - стране вечного холода и льда - Антарктиде. Принц побывал и в загадочном Китае, и в сдержанно-холодной Англии. Смельчак поднимался и на заснеженные вершины гор, туда, где небо и звёзды можно было удержать на ладонях. Юноша спускался и в неведанные морские глубины, сковывающие взор молчаливой неизменностью. Принц, вновь и вновь летел туда, куда даже самый дикий и отважный зверь не смел бы проникнуть. Бесчисленное количество раз резкий ветер или сильный шторм лишали юношу драгоценности, подаренной отцом на совершеннолетие. Но с каждым рассветом амулет - обыкновенный камень - возвращался к своему владельцу.

Наконец, в одном из сказочных королевств, юноша узнал о необыкновенной принцессе. Девушка была добра, умна и чиста. Красота принцессы была столь пленительна, что, казалось, все Боги Олимпа трудились над её чарующей улыбкой, сиянием дивных глаз, изящными изгибами тела. Конечно же, лишь прослышав о столь дивном создании, принц возжелал познакомиться с принцессой, чьей красоте уступали самые изысканные цветы.

Множество поклонников мечтали лишь дотронуться до подола её платья, или мельком узреть улыбку, столь божественно мила и неописуемо красива была принцесса. Но сердце красавицы не трогали ни драгоценные каменья, ни ожерелья, коими её осыпали, ни роскошные наряды. Пение подаренных ей диковинных птиц казалось унылым - она неизменно выпускала птах на волю. Но всегда и со всеми, эта удивительная принцесса была мила и добра, даруя каждому свою частичку тепла.

Поборов робость и смущение, принц пришёл в тронный зал и промолвил, преклонив колено:

- Я мог бы осыпать Вас драгоценными каменьями и жемчугами, но их сияние поблекнет пред Вашей красотой. Я мог бы преподнести Вам диковиннейших птиц, но Ваш чарующий голос нежнее сладостнейшей трели соловья. Я мог бы Вас одарить множеством роскошнейших нарядов, но они не достойны прикоснуться к шёлку Вашей кожи. Я просто хочу, чтобы Вы были счастливы - возьмите этот амулет, и он обязательно принесёт Вам счастье.

Юноша разжал руку, на его белоснежной ладошке лежала, вместо амулета, алая роза. Необыкновенно - пленительный фиам цветка тронул сердце юной принцессы, и она поняла, что никогда уже не будет такой, как прежде....

 

[Talamasca]

@Сиша, милая сказка про амулет!:give_heart:

 

[Сиш]

@Talamasca, :dae:

 

[Toreador]

Было?

 

[Сиш]

@Toreador, нет, не было

:girl_haha:

 

[Сиш]

Этот мужчина и эта женщина

Ольга Павловна и Максим Сергеич познакомились на новогоднем профсоюзном концерте, который устраивала в новом клубе предприятия для работников предприятия силами самих же работников предприятия известная на весь город своей нечеловеческой активностью шоколадная фабрика.

Сольный номер Ольги Павловны оказался в сценарном плане мероприятия аккурат перед выступлением Максима Сергеича. Ольга Павловна скверно играла на расстроенном фортепиано. Максим Сергеич скверно декламировал свои скверные стихи, которые никогда и никто по доброй воле не слушал. Когда в программе возникла легкая заминка, и организаторы концерта попросили стоящую за кулисами Ольгу Павловну «сыграть еще что-нибудь», она охотно согласилась. Но тут откуда ни возьмись возник и Максим Сергеич и предложил бледному как смерть режиссеру программы «совместить номера». Дескать, у него «есть, что еще почитать», а «эта женщина могла бы мне саккомпанировать».
Режиссер, видя волнения в зале, махнул рукой. Максим Сергеич прочитал Ольге Павловне пару строф, она покачала в ритм головой, и они вышли на сцену под бурные аплодисменты почтеннейшей публики, что есть мочи хотящей сегодня, 31 декабря, домой.
Максим Сергеич старательно прокашлялся и схватил со стойки микрофон, Ольга Павловна демонстративно размяла над клавиатурой замерзшие от волнения пальцы.
В зал подали приглушенный свет…
Провожали их овацией и криками «браво». Кто-то открыто хихикал и пытался передразнить Максима Сергеича, неуклюже теребящего свободной левой рукой свой старомодный галстук, кто-то карикатурно закидывал голову назад, как это делала Ольга Павловна, отрываясь от шатающихся клавиш, но…им обоим, сказать по правде, было уже все равно.
Ольга Павловна, запершись в гримерке, стягивала с себя слишком узкое - для ее стабильного XXL! - платье из искусственного атласа. Максим Сергеич удовлетворенно курил на крыльце.
И когда Ольга Павловна, волоча тяжелую сумку с артистическим реквизитом, появилась в дверном проеме служебного входа, он едва ли не силой вырвал эту сумку из ее натруженных музыкой рук и тотчас же напросился на чаек.
И они пили азербайджанский, пахнущий веником, чай на ее тесной кухне в пятиэтажной «хрущевке». И Максим Сергеич, не обращая внимания на протестующие взмахи полных белых рук Ольги Павловны, еще что-то там читал. А потом она, ссылаясь на усталость и домашнюю предпраздничную работу, спешно провожала его в полутемной прихожей и неуклюже наматывала на его тощую шею колючий шарф.
Утром он позвонил. В дверь. Она, даже не поглядев в дверной «глазок», сразу же открыла ему. В том, в чем была – в поблекшем от времени, пестром и изрядно застиранном домашнем халате. И он сразу же резко вошел. И так же резко – по-мужски! - обнял ее! И даже пытался немного приподнять. И она как-то сразу – так по-женски! – обмякла. И даже позволила себя поцеловать.
И они пили азербайджанский, пахнущий веником, чай. И он – читал. И она слушала. И даже пыталась – в качестве аккомпанемента – подпевать. И жевала ставшие ей родными за 30 лет работы шоколадные конфеты, которые держала в доме – по причине привыкания и тошноты - исключительно для гостей…
И он, робко взглянув на нее, а затем на часы, подался в прихожую. И сам намотал на свою тощую шею свой колючий шарф. А она, схватившись за конец, этого шарфа, потянула его к себе и не отпустила.
А утром ему позвонила его взрослая дочь. И пригрозила «все-все про него рассказать», если он тотчас же не вернется обратно домой, где целую ночь напролет горько плачет ее безутешная мать. «Между прочим, пока что – твоя жена. Хорош праздновать».
И мятежная ночью, а ныне кроткая как лань Ольга Павловна, услышав через динамик про плачущую жену, горько заплакала тоже. И сама принесла Максиму Сергеичу, лежащему в одних трусах на расправленном диване, его теплые штаны и колючий шарф. И произнесла сквозь слезы традиционную фразу всех обиженных женщин – «Уходи».
И Максим Сергеич, понимая, что влип, влез в штаны. И снова попытался Ольгу Павловну – нежно, как-то не по-мужски даже - поцеловать…И она поддалась.
А потом снова и снова звонила дочь. И рыдала в трубку обеспокоенная его «неприкрытым хамством по отношению к себе» жена. И тарабанили в дверь недовольные орущим радиоприемником соседи. А Максим Сергеич, избавившись от телефона и штанов, целовал размякшую, как лежащий на солнце мармелад, Ольгу Павловну, и Ольга Павловна, лежа на его теплой руке, кокетливо улыбалась ему и фальшиво пела…
И известный своими строгими стандартами качества мир, наблюдая этот форменный беспредел, поневоле «соединяя навек этого мужчину и эту женщину», неспешно катился себе в Тартарары.
И добросовестная шоколадная фабрика все так же одаривала своих добросовестных, не признающих подобные эксперименты сотрудников стандартными шоколадными наборами.

"Этот мужчина и эта женщина"

(с)Юлия Надеждинская

 

[Сиш]

Я тебя съем

© Ирина Иванова

Посмотреть ещё

— Видишь ли, я левиафан — морской змей, который обожает человеческое мясо. Поэтому, сама понимаешь… — Он развёл руками.

Таня медленно опустила на стол чашку с недопитым чаем и прошептала:
— К-как?

В ответ левиафан, который мгновение назад был обыкновенным парнем Лёшей, довольно оскалился. Да уж, с такими острыми зубищами прямо грех кого-нибудь не съесть! Интересно, о чём думал Творец, создавая этого монстра? Кого он хотел впечатлить или напугать?

«Ох уж эти боги, вечно как дети малые», — покачала головой Таня, изо всех сил стараясь не впадать в панику. Пускай он хочет её съесть, она сейчас что-нибудь придумает.

Стойте. Съесть? Вот ведь чёрт!

— Забавные у тебя шуточки, Мироздание, — нервно рассмеялась Таня, от неожиданности — вслух.

Левиафан замер, так и не развязав до конца свой синий шарф.

— Шуточки? Какие шуточки? Всё серьёзно.
— Да я не тебе, — отмахнулась Таня.

В глазах у левиафана вспыхнуло нечто похожее на любопытство: ещё не жгучий, но уже вполне интерес. Он взял со стола чашку, повертел её в руках и решил:
— Выпьем ещё чаю. В конце концов, ты никуда не убежишь, а мне хочется послушать про «шуточки».

«Было бы что слушать!» — чуть не фыркнула Таня, но мысленно поймала саму себя за шкирку и погрозила пальцем: не упускай такой шанс! Вдруг ему понравится, и он отпустит? Или сбежать удастся, прямо как в сказке про Колобка.


Левиафан не походил на лисицу, что давало какие-никакие, а всё же шансы: от остальных зверей Колобку удалось улизнуть. Правда, Таня не была юрким Колобком, но чем Мироздание не шутит…

— Рассказывай! — потребовал левиафан, разливая по чашкам вторую порцию чая.

Таня кивнула, взяла из пакета печенье и стала медленно жевать, оттягивая ужасный момент. Потому что рассказывать и впрямь было нечего: ну кому придётся по вкусу история о детском страхе, который — гляди-ка! — воплотился через пару десятков лет.

Левиафан сверлил её взглядом, совершенно позабыв про горячий чай.

— Тебе нужно «пожалуйста»? — выдохнул он три печенья спустя. — Хорошо. Расскажи, пожалуйста, об этих шуточках, которые ты упомянула. Мне интересно. Честное слово.

Таня едва не подавилась: он сделал такие жалобные глаза, словно всю жизнь был не монстром, а дворовой собакой, отказать которым у неё не получалось ещё со школьных времён. Приходилось делиться бутербродами, тёплыми куртками, кроватями… Ну а сейчас — детскими страхами.

— Ладно, — согласилась Таня. Отпила чай и призналась: — Но там нечего рассказывать. Просто в детстве я ужасно боялась, что ночью из ванной вылезет монстр и меня съест. Чёрный такой, скользкий и мокрый, подхлюпает к кровати и укусит за руку. И вдруг — ты, морской острозубый змей. Смешно, не находишь?

Левиафан улыбнулся, и хотя эта улыбка выглядела всё таким же оскалом, Таня успокоилась: прямо сейчас её никто не съест, можно ещё пожить, подышать, попить чаю.

Она сделала ещё один глоток, потянулась за печеньем. Их руки, её и левиафана, столкнулись над пакетом; оба вздрогнули — и он вдруг прошептал:
— А я боялся кораблей. Они такие здоровенные, и я всегда думал, что если затонут — непременно придавят.

Синий шарф сполз с его шеи, обнажив узор из чёрной чешуи. Она выглядела настолько искусственной, что Таня чуть не потянулась потрогать, но вовремя прикусила губу и мотнула головой.

Левиафан внимательно поглядел на неё и с неожиданной горечью признался:
— Знаешь, как страшно там, в глубине? Думаешь, я ничего не боюсь — и уж тем более не должен бояться места, где родился и вырос? Зря.

Хотя Таня ничего подобного не думала, ей почему-то стало стыдно. А он продолжил:
— Там сплошная темнота и пустота, ни единого лучика света, ни единого внятного звука. Там много таких, как я, — разных морских тварей, которых вы зовёте чудовищами. Они живут во всех слоях, плавают туда-сюда, иногда вылезают на поверхность. Вроде не одиноко — но страшно и темно.
— «И над нами — километры воды, и над нами — бьют хвостами киты», — пробормотала Таня.

Левиафан вытаращился на неё так, словно услышал божественное откровение, абсолютную истину — или что там надо услышать, чтобы глаза стали круглыми-круглыми, а чашка с чаем едва не полетела на пол из дрожащих рук.

— Это… — сглотнул он. — Это удивительно точно. Откуда ты знаешь такое… такие…

Казалось, если он сейчас не получит ответ, то сойдёт с ума: швырнёт чашку, схватит Таню за кофту и зарычит: «Откуда?!»

Промелькнувшая в воображении картина была настолько яркой, что Таня торопливо ответила:
— Это не я, это «Наутилус Помпилиус». Группа такая. Хочешь послушать?

Секунду спустя предложение показалось крайне глупым. Но левиафан кивнул, и Таня порадовалась, что как раз сегодня взяла наушники.

— Иди сюда.

Он пододвинулся, с неким удивлением засунул в уши «пуговки» наушников — и замер, уставившись на скатерть и сцепив пальцы в замок. Таня ещё никогда не видела человека, который бы слушал так внимательно и так… отчаянно, будто проваливаясь в песню, растворяясь в ней.

На мгновение показалось, что теперь они — куда больше, чем друзья, чем левиафан и жертва. Почти родственные души, которые столкнула судьба, не иначе.

Когда песня закончилась, левиафан поднял голову и тихо попросил:
— Можно ещё раз?
— Конечно, — кивнула Таня и включила повтор.

Он прослушал песню раз десять. За это время Таня успела заново вскипятить чайник, заварить что-то апельсиново-мятное и даже выпить полторы чашки.

— А ты не обидишься, — спросил левиафан, протягивая ей наушники и телефон, — если я не буду тебя есть?
— Обижусь? — переспросила Таня и нервно рассмеялась. — Ничуть не обижусь, ни капельки. Мне очень нравится жить, я буду только рада и дальше продолжать это делать.

Левиафан смущённо улыбнулся и пояснил:
— Просто я обещал, а сам… Вдруг ты уже настроилась, и вообще… Извини, я говорю что-то невразумительное.

Таня махнула рукой: не волнуйся, всё в порядке. Видно, музыка и впрямь затронула его до глубины души — если у монстров, конечно, есть душа.

Разумеется, она есть. Как иначе-то?

Левиафан отвернулся и пробормотал, крепко сжимая чашку:
— Мы можем встретиться ещё раз? Например, завтра — если ты не занята, конечно.
— И ты меня съешь? — фыркнула Таня.

Левиафан улыбнулся — именно улыбнулся, уже безо всякого оскала:
— Я, конечно, люблю человеческое мясо. Но, кажется, общаться с людьми куда интереснее, чем их есть.

 

[Toreador]

 

[Кристинка]

Я зачиталась.

 

[Talamasca]

Не история, но все же...

Вот есть сказка про принцессу на горошине. Надеюсь, все ее помнят, чтобы
не пересказывать. Но если вкратце, девушка-служанка, в которой
заподозрили принцессу, и которая до сих пор долгое время спала, условно
говоря, на лавке с валенком под головой, удостаивается проверки. Ей
постелили на кровать дюжину тюфяков и столько же матрацев, а снизу
положили горошину. Утром ее спросили, как спалось, и она ответила, что
отвратительно, все тело в синяках и так далее. После чего все уверились,
что это принцесса, и выдали ее за принца. Счастливый конец.
Все думают, что принцесса почувствовала горошину сквозь такое количество
перин. Но это несколько не так...

Представьте себе средневековый европейский замок. Каменные полы, высокие
сводчатые потолки, полумрак, и так далее. Это антураж. Теперь
представьте себе средневековую аристократическую кровать. Пусть это
будет деревянная конструкция на гнутых ножках, с резной спинкой...
Теперь мысленно положите на эту кровать один средневековый матрац. На
него второй... третий... двенадцатый... Королева, скорее всего, не
поскупилась и выделила самые толстые. А потом добавьте дюжину перин,
которые, наверное, не уступали матрацам по толщине, но были, скорее
всего, гораздо мягче.

Представили высоту сооружения? Во-от... И самое интересное, что эта
башня обязательно получится пизанской. Напомню, матрацы средневековые, а
значит, в них не было каркасов и пружин, и форму они не держали.
Бедная принцесса, которую проводили в комнату и оставили одну (она пока
на должности служанки, кто ж ей поможет отойти ко сну?), вынуждена была
карабкаться по раскачивающемуся сооружению почти под самый потолок,
балансировать там... Стоило ей только пошевелиться во сне, как
конструкция валилась на пол во главе с принцессой, а потом ей нужно было
все положить на место (горошину она не видела, как как два-три матраца
оставались на кровати), потому что во-первых, она была вежливой и не
хотела огорчить королеву отказом, а во-вторых, она догадывалась о
проверке - ведь не случайно же ее поставили, точнее, положили, в такие
условия. Проверяющие могли заглянуть в любой момент. Падений же не было
слышно за пределами комнаты, потому что ранее вы уже представили себе
средневековый замок с каменными полами. Так принцессе пришлось мучиться
всю ночь.

Когда же на утро принцессу спросили, как ей спалось, она вежливо
ответила, что спалось ей плохо, и это сказалось на ее самочувствии.
Пережив такое (и королева, скорее всего знала, что ждет спящего на
шаткой конструкции), она сумела сдержаться от жалоб и ругательств, и
именно это подтвердило ее королевское воспитание. Вследствие чего
разразился хэппи энд.
Вот так, если детально разобрать какой-нибудь широкий стереотип, можно
найти в нем массу интересного...

 

[Сиш]

Демоны

А когда демонам Катерины надоело бороться с Катериной за свои права, они организовали профсоюз. А самый активный из них — ответственный за ночной жор — пошел дальше: согласился на одиночный пикет. У холодильника. У которого с недавних пор ручка была примотана к корпусу — после 18.00! - на двойной скотч.

Когда такое Катино изобретение увидела «зашедшая на огонек» Катина подруга Люда, она на секунду ушла в себя. Когда вышла, молча показала Кате большой палец и добавила, дескать, надо и мне такое дома провернуть. Вернее, ручку у холодильника так же до упора повернуть и на скотч, а лучше на колючую проволоку, примотать. Потому что жор после захода солнца одолевает такой, что хочется закричать от ужаса и в одних трусах и майке тотчас же выброситься в окно.
Катя, услышав про трусы и окно, только тяжело вздохнула, показала Люде свои заветные лишние кг в области талии и бедер и обреченно кивнула головой, мол, на колючую проволоку будет в самый раз. Дескать, в последний раз она творожный сырок недельной давности вместе с упаковкой сожрала, извини за вульгаризм. Потому что очень надеялась, что фольга от сырка в тонкий кишечник не пройдет. А она, зараза, прошла! И так плавно прошла, что утром Катя, покидая дамскую комнату, даже вскрикнула от мысли, что теперь из нее получится наконец-то самый настоящий космонавт. Если высадить ее, Катю, на Красной Планете в условиях невесомости, она даже грунт марсианский сможет сожрать. Или — на худой конец! - облизать. Без угрозы для общего самочувствия.
Демон слушал диалог двух подруг в состоянии легкого оцепенения.
- Господи, какие же дуры, - думал демон. - Ответь, Создатель, за что ты лишил их сна?
- Да знаю я про дур, - отвечал Господь, - а что ты, в общем-то, от меня ждал? Чтобы я взрыв-пакет под кухню заложил? Не в моей это, понимаешь ли, компетенции.
Грустный демон про свою компетенцию промолчал, а сам слегка выдвинулся на свет, чтобы подругам был лучше виден удерживаемый им мобильный стенд с накорябанной карминной краской надписью - «Мужики не дураки — на кости не бросаются».
Упоминание о костях Катю позабавило. Она вспомнила вдруг, что на нижней полке холодильника уже вторую неделю хранятся купленные по акции копченые бараньи ребра. И маааленький шмат ливерной колбасы. Для кота. Который, как показала практика, ливер не жрет. А вот ребра и сервелат — за милую душу! Значит, Кате нужно одеться, метнуться в ближайший продмаг и купить этот сервелат. А потом нарезать тонкими ломтиками белый батон, налить огромную кружку травяного кипятку, бухнуть в него три ложки сахара...
- Сейчас слюной подавлюсь, - сказала подруга Люда и разрезала скотч на Катином холодильнике ножом.
- Я же чисто теоретически все это представляла, - огорчилась Катя. - Без практической составляющей.
- Ты на чудика этого посмотри, - предложила Кате Люда, показав на грустного демона. - А вдруг, он не просто так здесь очутился. Вдруг на твоей кухне хозяйничает Гринпис? Я, сказать по правде, впервые такую забавную зверушку вижу: вроде бы на человека похож, но с крыльями и патлатой головой. То ли волосы это, то ли шерсть...Словом, мутант. Кстати, почему он с плакатом? Клеится?
- Да, брось ты! Какое «клеится»! Искушает! Я когда скотч разматывала, он плакал. Думал, что задание провалил. Каждый вечер ровно в 18.00 заступает на вахту как на работу. На утре уходит. Или улетает в трубу. Я не фиксирую. Стучит тут ночами, на кухне-то, словно копытами, кастрюльками гремит, заманивает.
- А он, вроде, ничего, - присмотрелась к демону Людмила. - Чернявенький такой. Издалека на хипстера похож, только без бороды. Ему бы сейчас очечки и галстук, можно было бы и в клуб с ним сходить. Правда, мелковат, а что делать!
- Обалдела совсем — с демоном в клуб! - рассмеялась Катерина. - Он же не с пустыми руками пойдет. Он целый рюкзачину продуктов с собой потащит! Ты потом с ума сойдешь, подсчитывая колораж. А накормить тебя до отвала после шести — его непременное условие. Чтобы отрыжка как у пьющего мужика у тебя была. И живот — как арбуз. И это в облегающем-то платье!
При упоминании о клубе из-за холодильника показался еще один Катин демон, живущий под девизом «Работа не волк!».
- А и правда, красавицы, - фамильярно начал он, приобнимая Катю и Люду где-то чуть ниже поясницы, - а не завалиться ли нам нашей теплой компанией в клуб? Текилы дерябнуть! Запрещенного чего-нибудь покурить, а? Словом, уйти в полный отрыв! Чтобы потом и лежа покачивало? Как смотрите?
Люда, отдирая цепкую лапищу демона от своего бедра, легонько смутилась, но предложению «уйти в отрыв» очень обрадовалась.
- И почему у меня такого симпатичного культорганизатора нет? - закокетничала она с гостем, присаживаясь на самый край табурета, чтобы демон мог получше рассмотреть ее длинные ноги в красных колготках. - Вот бы мы с ним славно затусили!
- Ага, а утром он бы дрых себе где-нибудь на антресолях, а ты бы на работу мчалась! С больной головой! - парировала Катя, отталкивая демона от себя и стараясь загнать его в угол.
- Так один же раз живем, дурочка! - захохотала Людмила и отправила демону воздушный поцелуй.
Но как только она произнесла «один раз», с другой стороны холодильника показался еще один демон, с такой же патлатой головой, и с огромной тяжелой цепью на мощной шее. Цепь отливала одноременно золотом и серебром.
- Что это у вас такое, стесняюсь спросить? - обратилась к демону Людмила, прикасаясь пальчиком к тяжелой цепи.
- Мой крест, - ответил демон, слегка покачиваясь под тяжестью этого украшения.
Так позвольте, какой же это крест?! - прицепилась Людмила. - Я только цепь вижу. Великовата она для вас, не считаете?
- Не считаю, - гнул свою линию демон. - Полтора килограмма драгметаллов на е изготовление ушло. Я бы мог и еще полтора добавить, только боялся, что не смогу с таким грузом взлететь. А так — передвигаюсь изящно и легко. Показать?
- Кто он такой? - зашептала Людмила на ухо Кате, когда демон взлетел под потолок и неуклюже наматывал виражи под люстрой.
- Раньше он позиционировал себя под лозунгом «Красиво жить не запретишь!». Но после года упорных тренировок понял, что ему по зубам и «Один раз живем».
- А в чем разница? - удивилась Люда.
- А разница в том, что теперь он вообще ни в чем себе не отказывает. И подбивает к этому меня. К примеру, всю зарплату на косметолога спустить, а потом ходить по офису побираться, по копейке у коллег стрелять. Или промотать за выходные все деньги, отложенные на отпуск — и летом уехать отдыхать к бабушке в Сосново. Он это может.
- Нифига у тебя здесь компашка! - аж присвистнула Людмила, - даже немного завидую, а вот мне даже некому противостоять.
- Не соскучишься, верно, - снова вздохнула Катя, шваброй снимая с люстры забуксовавшего у нее демона. - Теперь вот еще этот профсоюз...
- Какой профсоюз? - погладила демона по голове Людмила.
- Демонический, - ответила Катя, выгоняя демона с кухни взашей. - На днях они создали свой профсоюз. Теперь являются ко мне по-одиночке и выдвигают свои требования. Тот, который с жором, у них неформальный лидер.
- А официальный?
- А официальный подбивал меня на днях парня у тебя увести. И доводы убедительные при этом приводил, правда, сплошную пошлятину. Одно «не измылится» чего стоит!
- Кирилла?
- А что? У тебя, кроме Кирилла, еще кто-то есть? - съязвила Катерина, сжимая тонкими пальчиками сигарету.
- Вот-вот! Пусть расскажет, кто там еще у нее, кроме Кирилла, есть! - раздался со стороны прихожей низкий — типично демонический! - голос.
- Кто вы? - вздрогнув, спросила Катя у голоса, но тут же увидала перед собой низкорослое патлатое существо с диктофоном.
- Представитель дружественной вам организации, - раскланялся демон, засовывая диктофон в широкие, как у шахтера, штаны. - Вернее, ее парламентер.
- Какой еще организации? - схватилась за голову Катя, передумав курить. - Своих-то, Слава Труду, я всех знаю. Вы, собственно, кто? Нет, не то. Вы чей, псевдомужчина?
- Мой, - густо покраснела пойманная врасплох Людмила, трепетно заслоняя демона собой и обнимая его за шею. - Славный, горячий, вспыльчивый и — мой.
И затолкала приготовившемуся выступать демону в рот большую, тающую в руках шоколадную конфету.

"Без чулок" - окончание нулевое
(с)Юлия Надеждинская

 

[Talamasca]

@ДаСи, очень нравятся сказки!

 

[Toreador]

Жаба-царевна
Солнце уже садилось когда Иван с треском и матюгами продрался из кустов на опушку леса. Вроде здесь. В воздухе неистово носилась и жужжала кровососущая гадость, под ногами чавкало, а впереди простирались болота. Выбрав относительно сухую кочку, Иван сбросил рюкзак и стал расчехлять лук и стрелы. Сверившись с инструкцией, подкрутил винты, наложил стрелу и, поднатужившись, пульнул в сторону горизонта. Стрела улетела метров на 20 и скрылась за ближней кочкой. «И как эти джигиты в сказках с отцовского двора пуляли? - подумал Иван - не иначе на ближайших помойках лягушек искали. Однако, надо лезть в эту мерзость». Цепляясь за осоку и камыши и распугивая пиявок, Иван полез за стрелой.
Сказки не врали. На каком-то водяном лопухе сидела жаба со стрелой в зубах, или что у нее там вместо зубов. Жаба кокетливо пучила глазки и эротично дергала задними лапками.
Иван шустро зацепил её рыбацким подсачником и полез на сухое место. Усевшись на кочку, он вытащил жабу из подсачника. Жаба умильно пялилась и казалось не испытывала никакого неудобства. Иван достал из кармана плоскую фляжку с коньяком чтобы запить и решительно поцеловал жабу. Мир взорвался, стремительно рванули вверх заросли осоки и Иван провалился в вонючую тьму.
Выбравшись из носка Иван проквакал: «Что за ....?» Жабка подскочила к нему. Теперь она была ростом с Ивана и выглядела намного симпатичнее: ротик рабочий, ножки стройные, глазки... Прижавшись бочком к Ивану жабка сказала жабьим голосом: «А ты чего ждал? Рецессивная аллель у вас у царевичей, не задумывался почему даже в сказках хоть и царевна, а все равно лягушка?»
Иван озабоченно подпрыгнул, квакнул и спросил:
- Ну хоть среди лягушек-то, я надеюсь, ты царевна?
- Гы! - ответила лягушка - мы тут все царевны. Пока цапля не прилетит. ©

 

[Сиш]

@Toreador, ой немогу :MG_118:

намного симпатичнее: ротик рабочий, ножки стройные, глазки...

супер