Я как раз его Ангелов-Хранителей перечитываю.
Но это как раз очень примитивно. Зачастую те, кто пишет что-то смешное или артисты-комики, в жизни довольно серьезные и мрачные люди. И наоборот.
Как часто путают лирического героя и автора....
О критике через призму картины Габриеля фон Макса
- Автор темы Toreador
- Дата начала
Как часто путают лирического героя и автора....
Да, поэтому тут понятно, почему автор раздражен. но откровенно "гадить" на свою аудиенцию тоже не рекомендуется.
Смерть искусства наступает тогда, когда ты позволяешь людскому мнению и требованиям менять то, что ты делаешь. Есть разница между тем — начальник ты, или слуга. Есть разница между тем, даешь ли ты людям то, что они хотят, или то, что считаешь нужным давать, и она огромна.
© Мэрилин Мэнсон
© Мэрилин Мэнсон
НАЧИНАЮЩИЕ
Их тысячи.
Это они посылают в редакции нежные лирические стихи, рецензии о вчерашних спектаклях, в литературные журналы - статьи о немощеных улицах.
Это первые плоды их вдохновения, первые стремления попасть в литературу... Каждый день редакционный работник грудами сваливает их на редакторский стол для того, чтобы завтра снова убрать со стола и сложить их в дальний ящик вместе с газетными вырезками.
Это - начинающие.
Каждый из них удивительно индивидуален, у каждого уже своя манера письма, свои захваты тем, свои требования к стилю и, главным образом, к редакции, которую они осчастливили присылкой толстой рукописи или стихотворения на разлинованном обрывке.
Попробуйте прочитать их. И редакция представится вам огромным моргом, на одном из столов которого так уютно лежать. Они пишут стихи.
Каждое стихотворение обязательно посвящено "Ксении М.", "Александре П.", если не прямо "Катерине Николаевне Манухиной с семейством".
Стихи всегда бьют по голове изысканностью рифмы и содержания.
Плывет по облаку луна, Уснул и дремлет старый сад, Уж покатилась с неба звезда, А я весь мучительной скорбью объят.
Часто с легкой руки литературных акробатов, начинающие полны поэтической экзотики.
Когда начинающие присылают сорокадвухстраничную повесть из личной жизни или переживаний, нужно быть ангелом для того, чтобы не только до конца, но даже до середины прочесть печальный рассказ о том, как:
"Арсений подошел к окну, которое было раскрыто к той стороне, которая выходила в сад, который сладко дремал под ясным небом, которое плакало крупными слезами, которые капали вниз". Хуже, если начинающий изыскан. Тогда он непременно ищет образные и красивые сравнения:
"Ариадна прошла мягкая и стальная, как падающая зебра в далекой Африке. У нее была крикливая, как агат, шея, длинные, похожие на норвежский рыбачий челн, ресницы, а все лицо ее, по своему одухотворению, напоминало карабин мексиканца".
Еще хуже, если начинающий приходит в редакцию. Большей частью он робок. Войдя в прихожую, волнуется и здоровается за руку со сторожем, принимая его за секретаря редакции. Рукопись передает случайно забежавшему метранпажу; вместо приемной нелепо тычется в комнату художника и в конце концов дожидаться редактора садится в комнате у переводчицы, мешая ей своим разговором.
Когда его вводят в редакторский кабинет, эту святая святых каждого начинающего, он дрожащей рукой передает редактору вместо своего стихотворения старое письмо или кусок счета от обойного мастера.
Требует чтения рукописи он сейчас же, хотя бы это заставило редактора три дня находиться без питья, без пищи, без разумных развлечений в виде сна и свежего воздуха.
Объяснить начинающему, что его стихотворение или рукопись не подходит - просто нельзя. Надо сначала в продолжение сорока минут втолковать ему, что он до ужаса талантлив, что у него должны быть гениальные родители, что у него на черепе такие же шишки, как у Льва Николаевича Толстого, что он, безусловно, затмит всех современников своим дарованием, но что именно вот эта рукопись, которую он сейчас только что принес, - скверная.
Попробуйте объяснить ему, что "игла и сковорода" не рифмы или что совершеннейшая несообразность, если героиня повести, предварительно повесившись, бежит бросаться в воду с крутого скалистого обрыва, - он не поймет.
У него от незаслуженной обиды затрясутся руки, он слезливо заморгает и, как оплеванный, уйдет из вашего кабинета. В передней будет тыкать ногами в чужие калоши; шляпу он будет держать в руках, хотя еще за полчаса до этого был твердо уверен, что это нехитрое изобретение какого-то досужего человека приспособлено для надевания на голову.
- Эх, - будет шептать он, - вот они где, ценители! Не рифма, говорит... Мерзавцы!
А потом вечером, где-нибудь в глухой пивнушке, в компании таких же неудачников, будет рассказывать о своей обиде.
- Вот она где, кружковщина. Умерла Россия... Нет больше таланта!
А ночью, полузасыпая над столом, будет выводить на бумаге, мечтательно откидывая длинные волосы: "Она пришла ко мне вчера Такая горестная - дикая;
Я дожидался у окна, А голубь пел, стыдливо пикая."
©Аркадий Бухов
Их тысячи.
Это они посылают в редакции нежные лирические стихи, рецензии о вчерашних спектаклях, в литературные журналы - статьи о немощеных улицах.
Это первые плоды их вдохновения, первые стремления попасть в литературу... Каждый день редакционный работник грудами сваливает их на редакторский стол для того, чтобы завтра снова убрать со стола и сложить их в дальний ящик вместе с газетными вырезками.
Это - начинающие.
Каждый из них удивительно индивидуален, у каждого уже своя манера письма, свои захваты тем, свои требования к стилю и, главным образом, к редакции, которую они осчастливили присылкой толстой рукописи или стихотворения на разлинованном обрывке.
Попробуйте прочитать их. И редакция представится вам огромным моргом, на одном из столов которого так уютно лежать. Они пишут стихи.
Каждое стихотворение обязательно посвящено "Ксении М.", "Александре П.", если не прямо "Катерине Николаевне Манухиной с семейством".
Стихи всегда бьют по голове изысканностью рифмы и содержания.
Плывет по облаку луна, Уснул и дремлет старый сад, Уж покатилась с неба звезда, А я весь мучительной скорбью объят.
Часто с легкой руки литературных акробатов, начинающие полны поэтической экзотики.
Когда начинающие присылают сорокадвухстраничную повесть из личной жизни или переживаний, нужно быть ангелом для того, чтобы не только до конца, но даже до середины прочесть печальный рассказ о том, как:
"Арсений подошел к окну, которое было раскрыто к той стороне, которая выходила в сад, который сладко дремал под ясным небом, которое плакало крупными слезами, которые капали вниз". Хуже, если начинающий изыскан. Тогда он непременно ищет образные и красивые сравнения:
"Ариадна прошла мягкая и стальная, как падающая зебра в далекой Африке. У нее была крикливая, как агат, шея, длинные, похожие на норвежский рыбачий челн, ресницы, а все лицо ее, по своему одухотворению, напоминало карабин мексиканца".
Еще хуже, если начинающий приходит в редакцию. Большей частью он робок. Войдя в прихожую, волнуется и здоровается за руку со сторожем, принимая его за секретаря редакции. Рукопись передает случайно забежавшему метранпажу; вместо приемной нелепо тычется в комнату художника и в конце концов дожидаться редактора садится в комнате у переводчицы, мешая ей своим разговором.
Когда его вводят в редакторский кабинет, эту святая святых каждого начинающего, он дрожащей рукой передает редактору вместо своего стихотворения старое письмо или кусок счета от обойного мастера.
Требует чтения рукописи он сейчас же, хотя бы это заставило редактора три дня находиться без питья, без пищи, без разумных развлечений в виде сна и свежего воздуха.
Объяснить начинающему, что его стихотворение или рукопись не подходит - просто нельзя. Надо сначала в продолжение сорока минут втолковать ему, что он до ужаса талантлив, что у него должны быть гениальные родители, что у него на черепе такие же шишки, как у Льва Николаевича Толстого, что он, безусловно, затмит всех современников своим дарованием, но что именно вот эта рукопись, которую он сейчас только что принес, - скверная.
Попробуйте объяснить ему, что "игла и сковорода" не рифмы или что совершеннейшая несообразность, если героиня повести, предварительно повесившись, бежит бросаться в воду с крутого скалистого обрыва, - он не поймет.
У него от незаслуженной обиды затрясутся руки, он слезливо заморгает и, как оплеванный, уйдет из вашего кабинета. В передней будет тыкать ногами в чужие калоши; шляпу он будет держать в руках, хотя еще за полчаса до этого был твердо уверен, что это нехитрое изобретение какого-то досужего человека приспособлено для надевания на голову.
- Эх, - будет шептать он, - вот они где, ценители! Не рифма, говорит... Мерзавцы!
А потом вечером, где-нибудь в глухой пивнушке, в компании таких же неудачников, будет рассказывать о своей обиде.
- Вот она где, кружковщина. Умерла Россия... Нет больше таланта!
А ночью, полузасыпая над столом, будет выводить на бумаге, мечтательно откидывая длинные волосы: "Она пришла ко мне вчера Такая горестная - дикая;
Я дожидался у окна, А голубь пел, стыдливо пикая."
©Аркадий Бухов
Гоголь написал рецензию одним предложением, и это признали гениальным
Что такого необычного было в рецензии?
В 1836 году Александр Пушкин основал журнал "Современник", где печатались рассказы, завуалированно посвященные актуальным проблемам. Общество того времени еще не привыкло к произведениям, где нужно вдумываться и понимать разного рода намеки, и журнал продавался очень плохо. Подписчиков журнала было около 600 человек, деньги с них не покрывали расходы на типографию и гонорар авторам.
В журнале печатались известные писатели того времени: Некрасов, Пушкин, Тургенев, Тютчев и др. Когда журнал стал совсем плохо продаваться, Николай Гоголь тоже предложил свою помощь. В "Современнике" начали печатать его рассказы, а еще рецензии на недавно вышедшие книги.
Рецензия
Как-то раз Николаю Гоголю дали почитать книгу неизвестного автора, на обложке стояли всего лишь его инициалы - Я. А. Называлась книга "Убийственная встреча", название очень громкое и заинтересовывающее, а вот само содержание Гоголя не впечатлило.
Гоголь долго думал, какую рецензию составить на ничем не примечательную повесть, и тут ему в голову пришло всего одно предложение:
Что же в ней гениального?
У многих эта рецензия вызвала недоумение, зачем вообще было это печатать? Народ привык, что литературные критики начинают свой текст с отвлеченного вступления, долго размышляют о скрытых смыслах и мотивах героев, а тут всего одно предложение, как-то наплевательски!
Но в последствии, рецензию прочитали многие выдающиеся люди того времени, и их потрясла универсальность этого предложения. К какой книге ее не примерь - она везде подойдет. Этой формулой можно выразить суть любого текста.
Николая Гоголя даже сравнили с философом Людвигом Витгенштейном, он открыл универсальную форму предложения, в которую можно вместить любые языковые конструкции, независимо от контекста: "Дело обстоит так-то".
Что такого необычного было в рецензии?
В 1836 году Александр Пушкин основал журнал "Современник", где печатались рассказы, завуалированно посвященные актуальным проблемам. Общество того времени еще не привыкло к произведениям, где нужно вдумываться и понимать разного рода намеки, и журнал продавался очень плохо. Подписчиков журнала было около 600 человек, деньги с них не покрывали расходы на типографию и гонорар авторам.
В журнале печатались известные писатели того времени: Некрасов, Пушкин, Тургенев, Тютчев и др. Когда журнал стал совсем плохо продаваться, Николай Гоголь тоже предложил свою помощь. В "Современнике" начали печатать его рассказы, а еще рецензии на недавно вышедшие книги.
Рецензия
Как-то раз Николаю Гоголю дали почитать книгу неизвестного автора, на обложке стояли всего лишь его инициалы - Я. А. Называлась книга "Убийственная встреча", название очень громкое и заинтересовывающее, а вот само содержание Гоголя не впечатлило.
Гоголь долго думал, какую рецензию составить на ничем не примечательную повесть, и тут ему в голову пришло всего одно предложение:
Что же в ней гениального?
У многих эта рецензия вызвала недоумение, зачем вообще было это печатать? Народ привык, что литературные критики начинают свой текст с отвлеченного вступления, долго размышляют о скрытых смыслах и мотивах героев, а тут всего одно предложение, как-то наплевательски!
Но в последствии, рецензию прочитали многие выдающиеся люди того времени, и их потрясла универсальность этого предложения. К какой книге ее не примерь - она везде подойдет. Этой формулой можно выразить суть любого текста.
Николая Гоголя даже сравнили с философом Людвигом Витгенштейном, он открыл универсальную форму предложения, в которую можно вместить любые языковые конструкции, независимо от контекста: "Дело обстоит так-то".
мляяяя.....это ж моя тема с ***** в 2010 году!!!!
Добавлено через 35 секунд
о! прям вуалируют аж даже название форума, ну надо же))
конечноНаткнулся на чудесную картину и статью к ней. Заставляет задуматься...
Что такое критика?
Всегда ли она адекватна?
Нужна ли она? Какие качества необходимы беспристрастному критику?
Картина "Обезьяны-Критики" была представлена публике на Первой ежегодной Мюнхенской выставке, открывшейся 1 июля 1889 г. Мария Макела в своей недавней книге, посвященной Мюнхенскому Сецессиону, описывает ситуацию следующим образом:
Габриель фон Макс придал эффектную визуальную форму широко распространенному недовольству выбором жюри в своей картине "Дамский клуб" (ок. 1889), показанной на Первой ежегодной выставке. Эта картина, впоследствии переименованная художником в "Обезьяны-критики", была одной из самых циничных на выставке. Тринадцать обезьян, различных по форме, размеру и характеру, рассматривают картину, повернутую к зрителю боком, так что он видит только золотую раму. Ярлык на изнанке холста идентифицирует невидимое изображение как "Тристана и Изольду" и определяет его продажную стоимость в 100.000 немецких марок. Это произведение традиционно истолковывалась либо как выражение известного увлечения автора философией дарвинизма, либо как сатирический выпад против искусствоведов. Однако в контексте Первой ежегодной выставки сюжет картины обретает другие коннотации. Примечательно, что Макс был среди противников салона в Мюнхене и сначала отказался участвовать в Первой ежегодной выставке. Он представил "Обезьян-критиков", когда выставка уже открылась. Оценки жюри, которое в общем предпочитало более светлую палитру и более раскованную технику молодых коллег художника, лишь усугубили неприязнь Макса ко всему предприятию. В конечном счете картину следует воспринимать как сатиру на членов жюри Первой ежегодной выставки, чью работу по оценке картин Макс сравнил с действиями обыкновенных обезьян. Картина имела на выставке громадный успех; по иронии судьбы ей присудили золотую медаль второй степени - вполне возможно, это было что-то вроде жеста самозащиты.
Можно сказать, что эта картина является символическом описанием ситуации непонимания. Обезьяны как не-люди (или, по крайней мере, псевдолюди) неспособны понять и адекватно оценить творение человеческого духа, поскольку мир специфически человеческого опыта для них закрыт. Он для них просто не существует.
Понимание же возникает в акте со-переживания или со-существования в духе. Иными словами, его предпосылкой является определенное самоотождествление понимающего с понимаемым. Это самоотождествление со своим иным есть в то же самое время самопревосхождение, потеря тождества с самим собой. Пока обезьяны остаются обезьянами, их "критическая деятельность" - лишь смехотворная и нелепая имитация реального понимания. Противоречие между намерением и результатом, описанное как онтологически неразрешимый конфликт, может быть разрешено в сознании зрителя психологически посредством реакции в эмоциональных модальностях смеха, страха, отвращения и т.д.
Картина фон Макса, однако, проблематизирует это слишком легкое разрешение, погружая зрителя в интенциональную структуру картины. Центральная фигура - самая крупная обезьяна - смотрит прямо на зрителя, так что последний оказывается в зеркальной позиции относительно ее. Изображение, таким образом, становится отражением, а обезьяны, изучающие картину, уравниваются со зрителями, рассматривающими произведение фон Макса. Цинизм художника, о котором упоминает Макела, заключается именно в этом уравнивании зрителей с обезьянами, которые претендуют на то, чтобы быть критиками произведения и при этом совершенно не способны понять его цель и смысл. (Заметим, что произведение творца, т.е. картина, может метафорически означать произведение Творца, т.е. мир.)
Чувствовать себя обезьяной, конечно, оскорбительно. Отсюда - первая реакция зрителя: "картина вызывает неприятные ощущения". Чтобы не чувствовать себя оскорбленным, нужно либо игнорировать зеркальный эффект (и, тем самым, отказаться от адекватного видения), либо занять позицию внешнего наблюдателя, т.е. рассматривать самого себя в качестве (критикующего) зрителя.
https://polka.netslova.ru/book.php?id=1249911207
видимо из серии найди себя в картине
@Darina, а о чем была тема?:smile:
А нечего.:cool_b:
называлась "Человек в вирте"
помнится, наговорили на страниц 300, потом вот не помню - закрыли, кажется,из за того что ругаться все начали)
И находят же повод на пустом месте поругаться.
И находят же повод на пустом месте поругаться.
ооо, там помнится, такая горячая дискуссия была...)
- А мне Толик сказал, что я мерзко рисую и что моими рисунками надо топить печку, - плачет Ванька, девятилетний сын моей подруги, на чьи удивительные работы я могу смотреть долго и часто...
- Раз плачешь, стало быть, будешь топить? - спокойно спрашиваю я.
- У нас нет печки, но я их порву, все порву, - тихо шепчет мальчик.
- Имеешь право. Я не знала просто, что ты рисуешь для того, чтобы нравиться Толику. Думала, что ты счастлив, когда смешиваешь свои краски, ищешь сюжеты, проводишь долгое время в студии...
- Я счастлив! Очень счастлив! - вскидывается Ванька, вытаращив на меня большие умные глаза.
- Тогда запомни раз и навсегда, что жизнь состоит из тех, кто счастлив, когда что-то создаёт, и из тех, кто счастлив, когда разрушает созданное другими...
Тебя ждёт впереди очень много "толиков", которые будут стараться разрушить всё, что ты создал, или навсегда отбить у тебя охоту делать хоть что-то...
И если ты будешь помогать им, послушно уничтожая всё, что им не понравилось, ты ничего не достигнешь...
Ты будешь пожизненно обслуживать этих "толиков", каждый из которых точно знает, как надо рисовать, но ничего не нарисовал...знает, как писать, но ничего не написал... знает, как лечить, учить, побеждать на Олимпиаде, и даже управлять государством... но ничего этого не делает в реальности.
- Почему? - Ванькины слёзы высохли.
- Потому что не умеют, - улыбаюсь я, - а те, кто умеют, знают, какой это труд, ни за что не станут критиковать с такой злостью.
Могут сказать, что им неблизко или непонятно, но вот что надо сжечь - нет...
- Я не буду жечь...
- Верю. Продолжай, даже если "толики" будут дружно тебя останавливать...
Дивные Ванькины картины продолжают свою жизнь, чему я очень рада...
И буду рада гораздо больше, если уберегу ещё чьё-либо творчество от вездесущих "толиков", маскирующих часто свои эмоциональные помои, щедро выливаемые ими на чужие головы, плесневой фразой про "это моё мнение"...
Мнение не уничтожает, не унижает, не обесценивает, не выносит вердиктов там, где не имеет экспертного уровня...
И уж точно не указывает, что делать с пришедшимся не по душе...
Оно принимает или не принимает то, что видит...
Так что - в шею всех "толиков")
Лиля Град
- Раз плачешь, стало быть, будешь топить? - спокойно спрашиваю я.
- У нас нет печки, но я их порву, все порву, - тихо шепчет мальчик.
- Имеешь право. Я не знала просто, что ты рисуешь для того, чтобы нравиться Толику. Думала, что ты счастлив, когда смешиваешь свои краски, ищешь сюжеты, проводишь долгое время в студии...
- Я счастлив! Очень счастлив! - вскидывается Ванька, вытаращив на меня большие умные глаза.
- Тогда запомни раз и навсегда, что жизнь состоит из тех, кто счастлив, когда что-то создаёт, и из тех, кто счастлив, когда разрушает созданное другими...
Тебя ждёт впереди очень много "толиков", которые будут стараться разрушить всё, что ты создал, или навсегда отбить у тебя охоту делать хоть что-то...
И если ты будешь помогать им, послушно уничтожая всё, что им не понравилось, ты ничего не достигнешь...
Ты будешь пожизненно обслуживать этих "толиков", каждый из которых точно знает, как надо рисовать, но ничего не нарисовал...знает, как писать, но ничего не написал... знает, как лечить, учить, побеждать на Олимпиаде, и даже управлять государством... но ничего этого не делает в реальности.
- Почему? - Ванькины слёзы высохли.
- Потому что не умеют, - улыбаюсь я, - а те, кто умеют, знают, какой это труд, ни за что не станут критиковать с такой злостью.
Могут сказать, что им неблизко или непонятно, но вот что надо сжечь - нет...
- Я не буду жечь...
- Верю. Продолжай, даже если "толики" будут дружно тебя останавливать...
Дивные Ванькины картины продолжают свою жизнь, чему я очень рада...
И буду рада гораздо больше, если уберегу ещё чьё-либо творчество от вездесущих "толиков", маскирующих часто свои эмоциональные помои, щедро выливаемые ими на чужие головы, плесневой фразой про "это моё мнение"...
Мнение не уничтожает, не унижает, не обесценивает, не выносит вердиктов там, где не имеет экспертного уровня...
И уж точно не указывает, что делать с пришедшимся не по душе...
Оно принимает или не принимает то, что видит...
Так что - в шею всех "толиков")
Лиля Град
критик - это корректор (в любом деле)
Или убийца чужой мысли, обрывающий крылья.
не всегда :
пчёлы тоже садятся на удачные натюрморты
и собаки гавкают на портреты
просто не надо разглядывать в критике зимогора (злодея)
просто я усё раскладываю по реалиям :
зачем критику напрягаться-критиковать со злым намерением? - нереально
т.к. любая критика - это труд и ответственность
потому что не все люди добры или ответственны.
Создайте учетную запись или войдите в систему, чтобы комментировать
Вы должны быть участником, чтобы видеть весь контент и оставлять комментарии
Создать аккаунт
Создайте учетную запись в нашем сообществе. Это просто!
Авторизоваться
У вас уже есть учетная запись? Войдите в систему здесь.