Вечера у Селены - нетленны

[Селена]

Когда же, когда же будут еще рассказы!

Вот ещё, сладенький правда, карамельный такой, но вам понравится, надеюсь.

Посмотреть ещё

МЫ С ТОБОЙ ОДНОЙ КРОВИ.

Настя нервно барабанила пальцами по столу рядом с компьютерной мышкой, не решаясь даже дотронуться до неё. Безобидный кусок пластика, начинённый микроcхемами, казался сейчас опасной экзотической тварью. Или детонатором, способным взорвать привычный уклад Настиной жизни. Она напряжённо смотрела на экран, снова и снова перечитывая последнее полученное сообщение. Оно было коротким и сухим, но достаточно информативным: «Приезжай, я жду. Электронный билет оплачен. Вылет завтра в 10.00, рейс CY356, Москва-Ларнака. Встречу.»

Всего лишь месяц назад это казалось ей простым виртуальным флиртом, никого ни к чему не обязывающим развлечением. Её подруга Олеся нашла в Интернете сайт знакомств, и ради забавы предложила выставить свои кандидатуры. Подружки приговорили привезённую Олесей бутылку шампанского, и сидели перед компьютером, хихикая, подталкивая друг дружку в бок остренькими локотками. Они выбирали фотографии для размещения на сайте.

- Нет, Леська, эту ни за что не выложу! – сказала Настя, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Я же тут почти голая. Помнишь ту «Full moon party» в Таиланде?

- Ещё бы! Никогда не забуду, как ты тащила меня по пляжу до бунгало, а я пела «Moscow never sleeps». У тебя тогда лопнула застёжка на купальнике.

- Пела она… Да ты орала, как мартовская кошка! И почему ты такая тяжёлая, когда пьяная, с виду вроде тщедушная. Вот и порвался лифчик. А ведь в дорогом бутике покупала.

- А ты бы не орала, если б тебя голой попой по песку волокли? И ещё туристик этот, грек, как его… Андрос? Он же нас фотографировал тогда, разинув рот и пуская слюни.

- Андреас. Он не грек, он – киприот, для них это принципиальная разница. И вообще, если бы не его помощь – я бы тебя до бунгало не дотащила. Или от тебя остался бы ободранный тайским песком остов.

- О да, помню! Он же, при виде твоих сверкнувших прелестей, уронил тогда фотик и бросился тебе на помощь. А что, сильный мужик, на руках меня донёс, в кроватку уложил, не приставал.

- Вот-вот. Хорошо ещё, что именно я этот фотоаппарат утром нашла, а не кто-то другой.

- Нет, ну посмотри какая ты тут хорошенькая! И лифчик пока ещё на месте. Давай эту выложим!

- Да делай, что хочешь. Я устала, спать хочу.

Настя встала и пошла в спальню, пошатываясь от выпитого шампанского. Наутро она не обнаружила Олеси – подруга смылась, забыв даже выключить компьютер. На экране мигала надпись: «Вам письмо». Открыв почтовый ящик, Настя обомлела – это был он, тот самый турист, потерявший фотоаппарат на острове Самуи. Коварная авантюристка Леська выложила таки именно ту фотку в анкете сайта знакомств. А далёкий киприот по иронии судьбы тоже оказался на этом сайте, и сразу узнал её. Сначала он ненавязчиво поинтересовался – нельзя ли получить обратно свой фотоаппарат, там очень важные для него фотографии. Между ними завязалась переписка, превратившаяся вскоре в виртуальный роман.

А теперь Андреас приглашает её приехать на Кипр, чтобы поближе познакомиться в реале. Настя тоскливо взглянула в окно – шёл мартовский дождь, размывая грязный снег, превращая его в противную слякоть. Её любимое солнце не показывалось уже с неделю. Представив себе, как тепло и солнечно, должно быть, сейчас на Кипре, решительно схватила мышку и нажала: «Ответить». Коротко, в стиле Андреаса, она написала: «Встречай. Я лечу». Потом позвонила Олесе.

- Лесь, я завтра на Кипр улетаю. Прикроешь меня на работе?

- К Андросу? Вот и умничка, тебе давно пора отдохнуть и заняться своей личной жизнью. Тем более, Шенген у тебя есть, а Кипр же в Евросоюзе.

- К Андреасу, когда ты уже запомнишь. Насчёт личной жизни не знаю, но так к солнышку хочется, к морю… Тем более, он мне билет уже заказал и оплатил.

- Так лети, птичка моя, удачи! И искупнись там разок за меня! Пока я тут за тебя поработаю, – хихикнула подруга, и отключилась.

Настя тяжело вздохнула, и пошла собирать чемодан. Укладывая вещи, она думала: «Я ведь его совсем не знаю! Раз в жизни видела, и то мельком, всё внимание было отдано спадающему лифу. А вдруг он мне совсем не понравится?» Слишком много страшилок она знала о виртуальных знакомствах. На следующий день, по дороге в Шереметьево, Настя ужасно волновалась – а вдруг что не так, в свои тридцать лет совсем не хотелось выглядеть полной дурой. Но Андреас не обманул – с билетом было всё в порядке, и перелёт занял всего три с половиной часа. Первое, что она увидела, выходя в Ларнаке из зала прилётов – его лицо, выглядывающее из-за букета алых роз. Настя терпеть не могла розы, они казались ей слишком помпезными, а их запах – удушающим. Она любила полевые цветы, незатейливые, с ненавязчивым ароматом.

- Хелло, Анастэйша! – он бросился к ней навстречу и стиснул в медвежьих объятиях. Пахло от него отвратительно – смесью пота, аромата роз и какого-то сладкого парфюма. Настя поморщилась, стараясь освободиться от настойчивых рук, и улыбнулась через силу.

- Ясу, Андреас.

- О, ты даже выучила греческий? Ты замечательная и очень красивая генека.

- Нет, это единственное слово, что я знаю. Да, ещё – эфхаристо, спасибо. А что такое – генека?

- Это значит женщина, а ещё – жена.

- Ну, об этом пока рано. Спасибо, что встретил. Куда теперь?

- Поехали, я забронировал для нас номер в гостинице.

Нехорошее предчувствие окатило Настю ледяной волной. «Нас? Почему не – для тебя?» Но ослепительное солнце в ярко-голубом небе её сразу успокоило. Укладывая чемодан в багажник пыльного джипа, Андреас спросил:

- Хочешь сначала пообедать?

- Не отказалась бы. Терпеть не могу самолётную еду.

- Сейчас ты отведаешь настоящей кипрской кухни. Мы называем это «мезэ», оно бывает рыбное или мясное, по желанию. Блюда будут приносить, пока ты не наешься до отвала. Ты что предпочитаешь – мясо или рыбу?

- Рыбу, раз уж я на острове.

Андреас кивнул и галантно открыл дверь с левой стороны. Это было так необычно – она не знала, что на Кипре, как и в Таиланде, левостороннее движение. По дороге в город Андреас беспрестанно болтал о чём-то, отвлекая Настю от созерцания окрестностей и пейзажа, то и дело похлопывая по коленке, поглядывая на неё похотливыми весёлыми глазами-маслинами. В ресторане он заказал рыбное мезэ, и Настю поразило обилие пищи на столе. Жареные на гриле кальмары, маринованные осьминожки, креветки в соусе, огромная запечёная рыба, похожая на карпа. Всё это сопровождалось бесчисленными салатами, закусками и чесночными тостами. После такого пиршества и двух бокалов местного вина, чересчур сладкого на её вкус, Настя почувствовала себя нехорошо, и попросила отвезти её в отель. Андреас с готовностью закивал, быстренько расплатился, и привёз её в гостиницу. Основное пространство номера в четырёхзвёздночном Хилтоне занимала огромная кровать. Настя тут же прилегла на неё, поджав колени к животу. От непривычной еды её тошнило, желудок скручивали спазмы. Андреас неожиданно навалился на неё и стал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи, нетерпеливо задирая кофточку. Настя попыталась увернуться, но тщётно.

- Не трогай меня, пожалуйста! Мне плохо, меня тошнит! – взмолилась она.

- А, я так и знал. Меня предупреждали, что все русские девки такие. Поманят, пофлиртуют, и на этом всё! Зачем ты тогда сюда приехала?

- Да пошёл ты!

Настя в ярости вскочила с кровати и выбежала из номера. Голова кружилась, она с трудом сдерживала подступающие к горлу рвотные позывы, и пулей вылетела из отеля, дабы не выплеснуть содержимое желудка прямо на шикарный ковёр в холле. Она стремглав бросилась через дорогу, увидев на другой стороне высокие цветущие кусты, где можно было бы спрятаться и опорожнить желудок, не опозорившись на глазах у всех. И совсем забыла, что на Кипре – левостороннее движение, дорога показалась свободной. Последнее, что она слышала – пронзительный визг тормозов, собственный крик, глухой удар, а потом – темнота… И боль. Даже дышать было больно. С трудом разлепив глаза, Настя увидела его лицо, небритое и осунувшееся. Андреас держал её за руку, целуя каждый палец. Насте очень хотелось выдернуть её, но не было сил, поэтому она просто отвернулась. Взгляд сфокусировался на капельнице с большим пластиковым пакетом, полным тёмно-красной жидкости. В вену правой руки была воткнута иголка, прилепленная пластырем, а слева сидел он, виновник её бед, покрывая поцелуями ладошку. Повернув голову обратно к нему, она прошептала:

- Что случилось? Где я?

- Это лучшая больница в Никосии. Прости меня, это я во всём виноват! Набросился на тебя, как сумасшедший, обидел. Поверь, я не такой на самом деле! Просто ты очень красивая, а я так долго ждал тебя, и не смог сдержаться тогда, в отеле. Тебя сбила машина, когда ты перебегала дорогу. У тебя сотрясение мозга, сломаны три ребра и большая кровопотеря. А ещё – очень редкая группа крови, в больничном банке такой просто не оказалось. Зато она была у меня, я отдал тебе сколько позволили.... Представляешь, у меня такая же редкая группа. Так что мы с тобой теперь – одной крови.

- Одной крови… Значит, ты спас мне жизнь?

- Нет, я чуть не лишил тебя её! Это ведь от меня ты убегала, и именно я пригласил тебя приехать сюда. Мне нет прощения!

Андреас уронил голову на подушку рядом с ней, не выпуская руки, и заплакал, всхлипывая, как маленький ребёнок. Настя с трудом повернулась и поцеловала его в колючую щёку. Сладковатый аромат его духов почему-то больше не раздражал. Морщась от боли, улыбаясь от захлестнувшего её прилива нежности, она обняла плачущего мужчину за шею и чуть слышно прошептала:

- Не плачь. Я люблю тебя. Ведь мы с тобой теперь одной крови.

 

[Zole]

- Это лучшая больница в Никосии. Прости меня, это я во всём виноват! Набросился на тебя, как сумасшедший, обидел. Поверь, я не такой на самом деле! Просто ты очень красивая, а я так долго ждал тебя, и не смог сдержаться тогда, в отеле. Тебя сбила машина, когда ты перебегала дорогу. У тебя сотрясение мозга, сломаны три ребра и большая кровопотеря. А ещё – очень редкая группа крови, в больничном банке такой просто не оказалось. Зато она была у меня, я отдал тебе сколько позволили.... Представляешь, у меня такая же редкая группа. Так что мы с тобой теперь – одной крови.
- Одной крови… Значит, ты спас мне жизнь?
- Нет, я чуть не лишил тебя её! Это ведь от меня ты убегала, и именно я пригласил тебя приехать сюда. Мне нет прощения!

Как трогательно!
Спасибо!

 

[Nikita]

@Аришка, оч классно! :MG_234:

 

[Селена]

@Мурзик, (и все, если кому захочется) попробуйте почитать главы романа, который я всё не решаюсь издавать, скажите честно своё мнение.

ПОДИУМ БЕЗ ПРАВИЛ

Посмотреть ещё

ПРОЛОГ

Леонора не любила своё паспортное имя, поэтому всем представлялась Леной. Надоело объяснять, что её назвали так в честь деда, успешного партийного работника со смешным именем Леопольд, и его жены Норы, варившей замечательное варенье из жёлтой черешни, с грецкими орешками внутри каждой ягоды. Дед был очень строг к своим подчинённым, за глаза его называли «Зверь», и не зря – он был беспощаден к малейшему нарушению партийной дисциплины. Но, вернувшись с работы, умел оставить всё позади и становился очень домашним, ласковым и добрым. Едва ступив в дом, обувал плюшевые тапочки, накидывал шёлковый халат, и становился очень похожим на свой мультяшный персонаж, с которым можно было делать всё, что хочешь. Он баловал единственную внучку Леночку как мог, и никто не смел сказать ни слова упрёка тому, кого все уважали и боялись, включая её собственного отца, в угоду тестю нарекшего дочь странным именем...

Так она и выросла, обожаемым орешком внутри сладкой ягоды. Её с детства любили фотографировать, особенно дед. Даже крошкой, Леонора была очень хорошенькой. Бабушка Нора, выходя с внучкой на прогулку в парк, всегда накрывала коляску кружевной накидкой, дабы не сглазили. Потому что слух о необычайно красивом младенце очень быстро распространился среди гуляющих в том же парке мамаш, и они вечно норовили заглянуть в коляску, чтобы сравнить красоту собственного чада с ней, которая в тот момент ещё ничего не знала о своей привлекательности. Потом, в детском саду, в неё были влюблены все мальчишки, а в школе Леночке всегда поручали вручение цветов юбилярам и почётным гостям.

Когда ей было шестнадцать лет, они сидели с подружками в парке, на скамеечке, и болтали о чём-то своём, полудетском. К ним подошёл незнакомый мужчина. Сначала он стоял, наполовину спрятавшись за деревом, и долго наблюдал за ними. Выбрав из всех Леонору, он протянул ей визитку и спросил:

- Хочешь стать звездой? Позвони.

Потом развернулся и ушёл. Девчонки хихикали, а Леонора сидела, уставившись на визитку, она была снежно-белой, и даже не мялась в руках, на ней было лаконично написано - «Георгий Круглов, импрессарио». Лена тогда не поняла значения этого слова, ей просто стало жутко любопытно. Она позвонила ему на следующий день, назвала его «дядей Жорой», тот назначил встречу в том же парке, на той же скамеечке, и очень долго объяснял, что таких, как она, ждёт великое будущее, а если будет послушной девочкой - у неё будет всё, что только пожелает. Вот так всё и началось. С белоснежной визитки. И с бесконечных фотосессий, от которых болела голова и глаза краснели от непривычного яркого света, но она терпела. Потом стали появляться фотографии в разных журналах, иногда Леонора даже не узнавала себя, настолько взрослой она там выглядела. Детство закончилось, началась взрослая жизнь. Её родители радовались и гордились, а деда к тому времени уже не стало, и никто не мог подсказать и объяснить, что дорога, выбранная ею, окажется совсем не такой лёгкой и красивой, какой казалась…

СЕУЛ

Сначала был Сеул, пропитанный запахами ким-чи и залежавшейся рыбы, огромный и непонятный. Красивый город из стекла и бетона, с бешеным ритмом жизни и неторопливыми садовниками, кропотливо украшавшими город цветочными композициями. Странным образом, это изумительно гармонировало с бесконечными лотками на улицах, торговавшими жареными на гриле морепродуктами и прочей корейской снедью. Леонора пыталась, но так и не сумела понять их язык, а уж менталитет тем более. Корейцы спешили по своим делам мимо неё, их лица сливались в одну сплошную массу неузнаваемых узких глаз. Зато очень понравилась их еда, всегда острая и пряная. Больше всего полюбились пульгоги – мясо, зажаренное прямо перед тобой на раскалённой жаровне, встроенной в центр стола, с добавлением овощей по собственному выбору. Её поразило, что сначала корейцы ели сладкий десерт, потом главное блюдо, а под конец – супчик, в основном с лапшой, куда они добавляли ингредиенты по своему собственному вкусу – тонко порезанное мясо, курицу или рыбу, и огромное количество разных специй и подаваемых к супу салатиков из морской капусты, маринованной редьки. Ким-чи всегда подавалось априори, так же как и рис в специальных плошках. Совсем не понравился вкус соджу, 30%-ной рисовой водки с добавлением сахара, зато местное пиво пришлось очень по душе.

Этот город был полон развлечений, но корейцы никак не хотели признавать присутствие на планете Земля других разумных существ, с иной культурой, мировоззрением и языками. Всё было ориентировано на их восприятие жизни. Один из поклонников Леоноры, пилот Кореан Эйр, был англичанином по происхождению. Он не раз жаловался, что корейская наземная служба постоянно пытается перевести все разговоры на корейский. Они полагали, что все лётчики, сажавшие свои воздушные судна в аэропорту Сеула, должны общаться с ними исключительно на языке местных. Было лишь одно место – Итэйвон, средоточие всех магазинов и злачных мест для интуристов. Впрочем, корейцы и сами с удовольствием посещали эту улицу, устав от собственной экзотики. Работа Леоноре не особо нравилась, потому что заключалась в основном в том, чтобы просто быть декором, чем-то вроде мебели при открытии очередного клуба, гостиницы, ресторана. Красиво сидеть или стоять, улыбаться и приветственно покачивать головой, как китайский (точнее – корейский) болванчик. А ещё – следить за рукой организатора, чтобы вовремя встать, сесть, пройтись, сексуально покачивая бёдрами, предложить противную корейскую водку ВИП гостям, а потом грациозно занять своё место.

ПАРИЖ.

Глава 1


Всё изменилось, когда дядя Жора выгодно продал её имидж парижскому модельному агентству, искавшему новое лицо для очередной рекламной кампании. Леонора влюбилась в этот город сразу, не успев даже взглянуть на него. В аэропорту Шарль Де Голль произошёл курьёзный случай. По прилёте из Москвы ей и ещё двум девочкам, Насте и Аиде, пришлось дожидаться самолёта из Киева, везущего «недостающие ингредиенты» для рекламной кампании, благодаря которой они все, собственно, и попали в Париж. Разумеется, по дороге они уже подружились, поскольку следующие полгода (это был срок договора, заключенного с агентством дядей Жорой) им предстояло жить и работать вместе, в чужом незнакомом городе, так что москвички решили держаться друг за дружку. Ждать предстояло ещё два часа, и они подумали, что неплохо было бы спуститься вниз, в кафе, перекусить и выпить кофе. Сложив чемоданы на тележку, вся троица гордо и независимо прошествовала по указателям, делая вид, что они тут не в первый раз. Мужчины разглядывали их с нескрываемым восхищением, поскольку посмотреть было на что. Настя – высоченная блондинка, белокожая и пышногрудая, с ярко-голубыми глазами, привлекала больше всего внимания. Рыжая зеленоглазая Аида обладала игривой грацией кошки, и, несмотря на невысокий рост, её было видно издалека. Леонора, стройная и загорелая до черноты после съёмок на Красном море, с кудрявыми тёмными волосами, собранными в высокий хвост на макушке, ничуть им не уступала. Вслед летели гортанные фразы : «Шарман, тре бьен шарман!», но девушки не обращали на это внимания. Они уселись в приглянувшемся им уголочке, и заказали капуччино с круассанами, тёплыми и восхитительно хрустящими. Выпив кофе, всласть наболтавшись, они попросили счёт. Тут Леонора с ужасом обнаружила, что пропала сумочка, в которой были все документы и деньги, привезённые с собой на первое время, а самое главное – там была коробочка с украшениями, которую она не решилась положить в чемодан. Среди них были и те, что достались от бабушки Норы, а для неё им не было цены.

- Девочки, у меня сумку украли, - чуть слышно проговорила она. Загорелое лицо посерело, руки затряслись, сердце бешено заколотилось. – Что делать?! Вроде никто же к нам и близко не подходил, куда она могла деться?

- А может, ты её на скамейке оставила? Там, где мы багаж получали? Пойдём скорее!

Аида схватила Леонору за руку, и они, сломя голову, бросились к багажному отделению, оставив Настю присматривать за вещами. Подбежав к месту предполагаемого происшествия, обнаружили такую картину: на злополучной скамейке лежала её сумочка, а вокруг стояли трое полицейских. Два молодых человека и девушка негромко переговаривались по рации, обсуждая, очевидно, свои действия. Запыхавшись, Леонора торопливо заговорила с ними по-аглийски:

- It’s mine, mine! This is my bag! – для пущей убедительности тыча себя в грудь, вдруг не поймут.

Доброжелательно взглянув на неё, парень постарше попросил «мадмуазель» описать, что находится в сумочке. Потом предложил взять сумку в руки и открыть. Сам, видно не решался – мало ли что там могло оказаться. Леонора так и сделала, всё было на месте. Полицейский вежливо козырнул, попросил впредь быть внимательнее к своим вещам, и вся троица степенно удалилась.

- Ну ничего себе, - ошарашено сказала Аида, - она ведь тут не меньше часа пролежала! И никто даже не позарился! Ну, Ленка, тебе везёт! В Москве у твоей сумки уже давно бы ноги выросли, а тут – лежит себе, и лежит. С боевым крещением тебя, подруга! Видно, понравилась ты Парижу.

Леонора с облегчением выдохнула, они отправились за Настей и багажом. Киевский самолёт давно уже сел, надо было встречать своих украинских товарок. Зазвонил телефон, это был их сопровождающий от агентства, Жюльен, о котором сообщил им дядя Жора перед отлётом. Оказалось, украинок он уже встретил, и ждал теперь москвичек у выхода. Странную троицу они заметили сразу, как только двери разъехались перед ними. Жюльен оказался огромным негром с лысиной, блестевшей, как лакированное яйцо, только чёрного цвета, вокруг которой пышно росли курчавые волосы. Леонора хихикнула про себя, потому что меньше всего он походил на почти одноимённое блюдо, покрытое обычно белоснежной корочкой сыра. В руках он держал табличку с их именами, крупно написанными английскими буквами. Позади маячили две девчонки-близняшки лет восемнадцати, хорошенькие, как куколки, с длинными, прямыми волосами восхитительного золотисто-медового цвета. Они жались друг к дружке, как птенчики, выпавшие из гнезда, растерянно озираясь по сторонам, и нервно хихикали, нашёптывая что-то друг другу в розовые ушки. Леонора решительно шагнула к Жюльену, и, протянув ему руку, сказала:

- Бонжур, каме сова? Екскьюз муа, but I don’t speak French yet. My name is Leonora, and these are Anastasia and Aida. Are you from “Lady Star” agency?

Он улыбнулся ей широкой, белозубой улыбкой и, глядя на неё выпуклыми масляными глазками, галантно поцеловал руку, шаркнув толстой ножкой, и сказал на довольно сносном английском:

- Бонжур. Я Жюльен, ваш шофёр, мне поручено встретить вас и доставить в апартаменты, снятые для вас агентством. Надеюсь, Париж вам понравится, мадмуазель.

Он услужливо подхватил их поклажу и повёл к микроавтобусу, познакомив по дороге с близнецами, Верой и Надей. «Хорошие имена для сестёр, - подумала Леонора, - их родителям, для полного счастья, только Любы не хватает».

По дороге в город, они зачарованно созерцали незнакомую природу за окном, тихо переговариваясь и сравнивая её с русской. Жюльен вёл машину очень медленно и осторожно, и если им попадался светофор, он даже не пытался вильнуть вправо или влево в свободный ряд, как поступило бы большинство русских лихачей, чтобы потом рвануть с места первым, а спокойно пристраивался в хвост терпеливо ждавших зелёного света автомобилей. Дорога заняла минут сорок, и, въехав в город, девочки стали жадно его разглядывать. «Увидеть Париж – и умереть…» - промелькнуло в голове Леоноры, хотя она даже не помнила, откуда это. Жюльен по дороге рассказывал им про достопримечательности города, он оказался замечательным экскурсоводом, и слушать его было очень интересно. Вера с Надей подталкивали друг друга в плечо, тыкали пальцами направо-налево и восторженно верещали по-украински, позабыв о всех правилах приличий. Настя и Аида хранили гордое молчание, только вертели головами по сторонам. Одна Леонора поддерживала оживлённую беседу с Жюльеном, расспрашивая его о жизни парижан, их обычаях и образу жизни. Ей страшно хотелось подружиться с этим прекрасным городом и его жителями...

Продолжение следует...

 

[MOL4UN]

@Аришка, весьма неплохо .

 

[Kimono]

Подиум почитаю позже, без спешки.

Про одной крови понравился! Спасибо! :give_roz:
Улыбнула )))

 

[Селена]

Подиум почитаю позже, без спешки.

Да, он посерьёзнее будет, полу-автобиографический. Я пока по главам выкладывать буду, а то самой не терпится про главное-то вам рассказать, т.е. про любовь...

 

[Nicole]

@Аришка, очень красивый высокий слог. История, конечно, заинтересовала! Хочется проду.
Желаю вдохновения!

 

[Kimono]

Да, он посерьёзнее будет, полу-автобиографический. Я пока по главам выкладывать буду, а то самой не терпится про главное-то вам рассказать, т.е. про любовь...

Во всех наших произведениях есть частичка нас, хотим мы этого или не очень ))) Хотя бы наши фантазии )))

Очень любопытно, раз автобиографический )))
Ждем-с без терпения

 

[Селена]

Аришка, очень красивый высокий слог.

Эх-х, твои слова бы да в уши тому критику, который единственный сказал слово "против"... Из-за него я роман в принципе дописала, а по издательствам боюсь рассылать. :connie_twiddle: Ну, хоть вы почитаете, доброе слово скажете, а большего мне и не надо...

Посмотреть ещё

Глава 2.

Апартаменты, предоставленные им агентством, находились в самом центре Парижа, в старинном пятиэтажном доме, прямо через дорогу от парка Монсо. К их удивлению, там даже имелся лифт. В квартире было пять комнат и гостиная, красиво обставленные современной мебелью. Каждой предоставлялась отдельная спальня, но близнецы решили поселиться вместе, они не представляли себе жизни друг без друга, и выбрали самую большую комнату, что было, вобщем-то, справедливо. Леонора остановила выбор на спальне с видом на парк, с крошечным балкончиком. С пятого этажа парк был виден как на ладони – очень ухоженный, с песчаными дорожками, по которым неторопливо прогуливались мамаши с колясками. На ярко-зелёных лужайках с тщательно подстриженной травой сидели и лежали влюблённые парочки, самозабвенно обнимавшиеся и целовавшиеся, не обращая никакого внимания на мамаш с колясками, как, впрочем, и те на них. «Вот тебе свободные европейские нравы», - подумала она. Эта картина разительно отличалась от Сеула, о котором даже вспоминать не хотелось. Там влюблённые парочки могли лишь целомудренно держаться за руки, а если шли по улице, обнявшись за талию, на них бросали осуждающие взгляды.
Жюльен к этому времени закончил перетаскивать их чемоданы, и его полированная лысина покрылась бисеринками пота. Отдуваясь, он сообщил, что у них есть три часа на распаковку чемоданов и приведение себя в порядок, а потом их навестят месьё из агентства, чтобы лично с ними познакомиться и обсудить некоторые детали. Потом пожелал всем удачи и удалился, одарив напоследок ослепительной улыбкой. «Интересно, почему у всех негров такие крепкие, ровные, белые зубы? Не то, что у корейцев, выдающиеся вперёд и неприятного желтоватого оттенка», - подумалось Леоноре. Времени оставалось не так уж много, а ванных комнат было всего две. Впрочем, близняшки и в ванну залезли вместе, вскоре оттуда послышались их весёлые визги и плеск воды. Леонора сначала решила распаковать вещи, и предоставила оставшуюся ванную Насте и Аиде. Аккуратно разложив одежду по полочкам и развесив платья на плечики в объёмистом шкафу с зеркальными дверцами, она вышла на балкончик, закурила и задумалась. Что ждало их в этом несомненно красивом, но абсолютно чужом городе? От тревожных мыслей её отвлёк стук в дверь, голос Аиды сообщил, что ванная свободна. Леонора наполнила ванну водой, щедро плеснув туда приятно пахнущей пены, и с наслаждением погрузилась в неё с головой. Однако понежиться столько, сколько ей бы хотелось, не было времени. На полочках стояло бесчисленное количество баночек, бутылочек, флакончиков, а в шкафчике она обнаружила фен и две нераспечатанные упаковки бигуди, хотя для неё это было неактуально. Наскоро высушив волосы, она отправилась в свою комнату – надо было заняться макияжем и выбором наряда для предстоящей ответственной встречи. В квартире стояла тишина – очевидно, остальные занимались тем же. Закончив с «приведением себя в порядок», она прошла на кухню, оборудованную всем необходимым, нашла в шкафу пачку замечательной «Арабики» и включила кофеварку. На заманчивый запах кофе и остальные скоро повыползали из своих комнат, все уселись в гостиной, прихлёбывая ароматный кофе и обеспокоенно расспрашивая друг друга, как они выглядят, и не стоит ли надеть что-нибудь другое. Потом Надя (или Вера, потому что их даже родная мать путала, чем они бесстыдно пользовались) легкомысленно заявила:

- А, девчонки, где наша не пропадала! В конце концов, что будет – то будет. Ну не понравимся – домой отправят, не за наш же счёт! – и махнула рукой.

В этот момент раздалась заливистая трель дверного звонка, заставившая всех нервно дёрнуться. Открывать оправились все вместе. Леонора открыла, пока остальные выстроились шеренгой у стены в прихожей, как солдаты на плацу – грудь вперёд, спины прямые. За дверью оказались два господина средних лет, которых Леонора сразу окрестила «Пат и Паташон». Один был высок и неимоверно худ, а второй оказался маленьким круглым толстячком с круглым, добрым (на первый взгляд) лицом.

- Бонжур, мадмуазелле! – жизнерадостно произнёс толстяк. Welcome to Paris!

Высокий хмуро молчал. Дальше разговор перешёл на английский, видно дядя Жора сразу предупредил, что французского никто из них не знает. Да и по-английски хорошо изъяснялись лишь Аида и Леонора.

- Бонжур, месьё, каме сова? – вежливо сказала Леонора, знавшая, что французы не любят, когда с ними говорят по-английски, так пусть уж хоть первые слова прозвучат на их родном языке. Лицо высокого тут же слегка смягчилось. Но на этом её запас французских слов иссяк, и она перешла на английский:

- Входите, пожалуйста.

Леонора посторонилась и встала во главе шеренги. Они вошли, причём хмурый остался стоять у дверей, а толстяк стал прохаживаться, оглядывая их с ног до головы, бормоча себе под нос: «Шарман, шарман! Трэ бьен!» Потом остановился возле Веры (или Нади), стоявшей в ряду последней, и, игриво похлопав её по щеке, произнёс:

- Матрошка!

Та вздрогнула, но не отпрянула. Потом толстый вопросительного взглянул на своего друга, который, очевидно, был за главного. Тот кивнул, и, не говоря ни слова, прошёл в гостиную. Девушки гуськом двинулись за ними. Высокий уселся в кресло, подождал, пока все рассядутся, и лишь потом заговорил:

- Добро пожаловать в модельное агентство «Lady Star». Меня зовут Пьер, а это – Анри, мой заместитель. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Предупреждаю сразу - работы будет много, очень много. Наше агентство получило выгодный заказ на рекламу от косметической фирмы «Флёр де Лис», открывающей новую линию своей продукции. Им просто необходимы новые, свежие лица разного типажа.
«Да уж, - подумала Леонора, - тут они не ошиблись, мы все действительно такие разные. Долго, видно, подбирали-выбирали». Пьер тем временем продолжал: к восьми утра вы должны быть готовы к пробной фотосъёмке

- Вам предстоит не только много долгих, утомительных фотосессий, но и посещение различных мероприятий от лица фирмы. Надеюсь, не надо объяснять, что вы всегда должны быть в форме, никаких отговорок типа «ах, я устала или заболела» не принимается. С той, которая будет не соответствовать требованиям фирмы, контракт немедленно будет расторгнут, без каких-либо выплат за проделанную работу. Мало того, с неё будет вычтена неустойка за все расходы, понесённые агентством. Если кого-то не устраивают условия – может отправляться домой прямо сейчас, за свой счёт. Обдумайте мои слова, сегодня вы свободны и можете отдыхать. Ваш рабочий день начинается завтра. К восьми утра вы должны быть готовы к пробной фотосъёмке

Он говорил очень быстро и отрывисто, Леонора еле успевала переводить его слова Насте и близняшкам, сидевшим с напряжёнными, озабоченными лицами. Неожиданно Пьер лучезарно улыбнулся и сказал:

- Ну, вот и всё, с официальной частью покончено. Даю слово – в обиду я вас никому не дам. Давайте теперь выпьем шампанского за знакомство. Во Франции очень хорошее шампанское, не то что ваша сладкая русская газировка.

Анри тут же вскочил, и с несвойственным полным людям проворством подскочил к бару, состоявшему из двух отделений. Одно из них оказалось холодильником, в котором стояло шампанское, белое вино и бутылка «Столичной», а во втором они увидели несколько бутылок красного вина и бутылку виски. Из буфета рядом он проворно достал поднос и бокалы, ловко открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам. Всё это время девочки остолбенело сидели, пытаясь переварить сказанное, да заодно и происходящее.

- Сантэ! – сказал Пьер, - за наших русских красавиц!

Настя одним махом осушила свой бокал, словно выпила стакан воды, и неприлично громко икнула, испуганно уставившись на Пьера.

- О, но, ма шери, кто же так пьёт шампанское?! Это же не водка! Этот изысканный благородный напиток положено пить мелкими глоточками, наслаждаясь каждым пузырьком. Не забывайте, вам предстоит часто бывать на глазах у высшего общества, которое таких ошибок не прощает. Ведь вы – лицо фирмы!

Настя виновато всхлипнула, её огромные голубые глаза стали наливаться слезами. Толстяк Анри, утешая, погладил Настю по спине и вновь наполнил бокал. Она взяла его дрожащими пальцами и стала прихлёбывать мелкими глоточками, как учили, вопросительно поглядывая на Пьера, как ученица, ожидающая одобрения учителя.

- Браво, шери! – тот захлопал в ладоши, - так гораздо лучше.

- Пьер, она просто немного перенервничала, - вступилась за подругу Леонора, - конечно, она знает, как пить шампанское.

На этом инцидент был исчерпан.

- Теперь о правилах вашего проживания здесь. Во-первых, никаких гостей, кроме тех, которых приведу я или Анри. Второе – содержание квартиры в чистоте и порядке является вашей обязанностью. Курить – только на балконе. Вы можете пользоваться телефоном, но счета за международные переговоры будете оплачивать сами. Бар в вашем распоряжении, также как и холодильник, но попрошу без излишеств. Список необходимых продуктов и прочего вы будете передавать Жюльену, он обо всём позаботится. В остальном – чувствуйте себя как дома. Завтра вам будет предоставлено расписание вашей работы. Разумеется, там будет предусмотрено и свободное время. Должны же вы иметь возможность ознакомится с красотами нашего прекрасного города! Да, и ещё – личная жизнь не возбраняется, лишь бы она не мешала работе.

Он снова одарил их своей редкой, но очень обаятельной улыбкой.

- Ну, а теперь нам пора, отдыхайте и не забудьте – завтра к восьми утра вы должны быть готовы. Оревуар, мон шерз!

Леонора проводила их до двери, а вернувшись, обнаружила всех четверых сидящих в ступоре, с каменными лицами. Вздохнув, она подошла к бару и вынула из холодильного отделения бутылку «Столичной».

- Расслабьтесь, девчонки! Всё прошло замечательно. Так что давайте отпразднуем, только понемножку, а то физиономии завтра будут опухшие. Вера, Надя – гляньте, чем там закусить есть.

Все тут же оживились. Так уж получилось, что она у них стала вроде «пионервожатой». Впрочем, к холодильнику ринулись все – съеденные утром круассаны давно переварились. Содержимое их не разочаровало: там была нарезка красной рыбы, нежирная ветчина, овощи и фрукты, оливки, корнишоны, обезжиренное молоко и йогурты, и даже баночка чёрной икры. В хлебнице обнаружился чёрный хлеб с отрубями. Никакого масла, печенья, шоколада не было и в помине – об их фигурах явно заботились. В шкафу обнаружились мюсли и несолёный миндаль. Сервировав тарелочку разнообразных закусок, они вновь уселись в гостиной, выпили за приезд и знакомство. Вторая была выпита за то, чтобы их карьера в Париже сложилась удачно. Потом решили пойти покурить, выбрав для этого балкон близняшек – он был самый большой. Оживлённо переговариваясь о парижской жизни, раскинувшейся там, внизу, они вдруг почувствовали себя частью её, возникло ощущение, что Париж принял их, и всё будет хорошо. Вернувшись в гостиную, тяпнули по третьей - за здоровье родных и близких, оставленных на далёкой родине, после чего Леонора решительно убрала водку обратно в бар:

- Пора на боковую, девчонки, завтра у нас тяжёлый день.

Никто не возражал, они быстренько прибрались и разошлись по комнатам. Леонора поставила будильник на 7 утра, забралась в кровать, оказавшуюся очень удобной, и мгновенно провалилась в сон. Проснувшись от резкого звонка будильника, она не сразу поняла, где находится. А вспомнив, остатки сна разом улетучились, и она резво вскочила на ноги. По дороге в душ, на всякий случай постучала во все двери. Настя и Аида тут же отозвались, а близнецы сонными голосами хором сказали:

- Да встаём, встаём…

Приняв контрастный душ, чтобы быть в тонусе, Леонора вернулась в спальню и задумчиво замерла перед распахнутым шкафом – что надеть? Потом решительно натянула джинсы и простую чёрную водолазку. Будучи, как говорится, «не первый раз замужем», она знала, что всё равно её раз десять переоденут, так что не стоило и заморачиваться. С лицом она тоже ничего делать не стала, её загорелая безупречная кожа не требовала грима, тем более что стилисты всё равно найдут, где чего замазать-подмазать-нарисовать. Вместо того, чтобы попусту терять время, она пошла на кухню, приготовила всем кофе и лёгкий завтрак. Настя и Аида вскоре присоединились к ней. Поскольку обе тоже были «тёртые калачи», они облачились в стильные спортивные костюмчики «от кутюр». Зато близнецы выплыли из своей комнаты при полном параде, нацепив, очевидно, свои лучшие шмотки, размалёванные, как матрёшки. Москвички с трудом скрыли улыбки и пригласили их за стол. Позавтракав, они вышли на балкон, чтобы быстренько покурить, но не успели, потому что Жюльен оказался до неприличия пунктуален, и уже ждал их внизу. Они уселись в машину, и с трепетом в сердце двинулись навстречу своему первому рабочему дню.

Студия, где им предстояла фотосессия, находилась на Рю де Ла Руж, неподалёку от «Галери Лафайет». Их там уже ждали. Фотограф оказался молодым симпатичным французом лет двадцати пяти, его звали Этьен. Леонора сразу определила, что он «нетрадиционной ориентации», по его манере двигаться и разговаривать. Менее опытные близняшки же начали было строить ему глазки, но Этьен неодобрительно потёр подбородок и отослал обеих в туалетную комнату, умываться. Обиженно поджав пухленькие губки, они удалились, негодуя, что он не оценил их усилий. Этьен же раздевающим рентгеновским взглядом впился сначала в Настю, оглядел её с ног до головы, потом что-то крикнул в сторону по-французски, и из-за ширмы вынырнула девушка с дредами, чёрная, как сочинская ночь. Пару минут он давал ей указания, она энергично кивала головой в ответ. Потом схватила Настю за руку и потащила за собой. Та растерянно оглянулась на Леонору.

- Иди, иди, не бойся. Не убьют, это точно. – успокоила та подругу.

Потом Этьен прищурился на Аиду, пожевал губами, почесал мелированный затылок и сказал:

- Потанцуй для меня.

- Как , без музыки? – ошарашено спросила та.

-К чёрту музыку, просто подвигайся!

Аида, обладавшая природной грацией, сначала растерялась и начала неловко извиваться, как неопытная стриптизёрша, но потом разошлась , и выдала ему такое ча-ча-ча, что он захлопал в ладоши, засмеялся и сказал:

- Хватит, хватит, я всё понял.

Потом ещё что-то прокричал по-французски, и из-за той же ширмы степенно вышла пышнотелая дама, которой абсолютно не шла её причёска а-ля «облысевший ёжик». Она увела Аиду, а Этьен развернулся к Леоноре, и, сузив глаза, уставился на неё. Она ответила ему вызывающим прищуром, надменно вскинув голову. На его лице расплылась восхищённая улыбка:

- Шарман! То, что нужно! Женщина-кошка… Ты идёшь со мной, прямо сейчас. Хотя нет, подожди, где эти две куклы?

Близнецы не заставили себя ждать, появились из дамской комнаты, шмыгая покрасневшими носиками, с ненавистью поглядывая на Этьена. Тот расхохотался, обнял их за плечи, и чмокнул каждую в щёчку:

- Посидите пока здесь, детки, я сейчас распоряжусь, чтобы вам принесли кофе.

Двойняшки послушно уселись на чёрный кожаный диван и принялись рассматривать обстановку. Леонора последовала за Этьеном, и увидев комнату, в которую он её привёл, ахнула (про себя). Кроме разнообразных осветительных приборов и фотоаппаратуры, там были: огромная тигриная шкура (скорее всего, настоящая, звериную морду и когти так не подделаешь), распластанная на полу у ослепительно-белой стены; ярко-красный блестящий мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», тоже настоящий; стена, очень натурально расписанная под джунгли, а перед ней – искусственное дерево под самый потолок, толстые ветви которого начинались довольно низко; большой платяной шкаф, а в углу рядом – раздвижная ширма в китайском стиле.

Пока она оглядывалась, Этьен неотрывно смотрел на неё, но это был всего лишь взгляд художника, размышляющего, в какой позе писать натурщицу. Потом решительно подошёл к шкафу, достал оттуда чёрный комбинезон из латекса, и протянул Леоноре:

- Иди за ширму и переоденься. Он тесный, понадобится помощь – обращайся. Да, надеюсь, педикюр у тебя в порядке? Потому что обувь нам пока не понадобится. Бельё тоже сними, чтобы не проступало.

Шокированная, она кивнула и взяла протянутое ей изделие, которое по виду не налезло бы и на пятилетнего ребёнка. За ширмой она разделась догола и, пыхтя и чертыхаясь, стала натягивать на себя противный, скользкий, холодный латекс. К счастью, проклятая штука имела довольно длинную молнию на спине.

- Нашёл себе Халли Берри, идиот! – сквозь зубы прошипела Леонора по-русски, и услышала за ширмой смешок Этьена.

Минут через пять у неё, наконец, получилась, но молния никак не хотела застёгиваться, как бы она не извивалась. Она вышла из-за ширмы, чувствуя себя ещё более голой, чем если бы была совсем без одежды, и молча демонстративно повернулась спиной к Этьену. Тот, кряхтя и бормоча что-то себе под нос по-французски, стал застёгивать молнию. К её удивлению, у него это получилось довольно быстро. Леонора усилием воли заставила себя развернуться к нему, и с вызовом уставилась ему в глаза. Этьен отошёл на несколько шагов и придирчиво осмотрел её. Потом молитвенно сложил руки на груди:

- Трэ бьен, ма шери, трэ бьен! Белль!

И тут началось. Сначала он уложил её на шкуру, поминутно заставляя менять позы, выражение лица: то улыбнись, то нахмурься, то оближи языком губы, то оскалься, то прищурься, и при этом беспрерывно щёлкал затвором фотоаппарата, иногда меняя освещение. Затем пришла очередь дерева.

- Ни за что! – возмутилась Леонора. – Я высоты боюсь! В детстве я упала с дерева.

- Ты хочешь, чтобы месье Пьер узнал, что его девочка плохо себя вела? – нахмурился Этьен.

Тяжело вздохнув и стиснув зубы, она неловко взгромоздилась на самую нижнюю ветку дерева, судорожно вцепившись в ствол обеими руками. Этьен закатил глаза и сказал:

- Ладно, иди лучше к «Харлею».

«Вот это другое дело», - подумала Леонора. Мотоциклы она обожала, когда-то у неё даже был короткий роман с байкером. Этьен снова защёлкал камерой, ему не надо было даже инструктировать её. Она сама и садилась, и ложилась на байк, сексуально задирая ноги повыше, позабыв о латексе, обтягивающем её, словно вторая кожа. Но вскоре её собственная кожа начала гореть и чесаться – в комнате было невыносимо жарко от яркого света софитов. Она взмолилась:

- Пожалуйста, давай сделаем перерыв! Мне в душ срочно надо, я вся вспотела.

Этьен мило улыбнулся и сказал:

- Дако, ма шери. Мы и так с тобой славно поработали. Иди переодевайся.

Снять мерзкий латекс оказалось гораздо проще. Он сам соскользнул с потного тела, и она с облегчением вздохнула. Оделась и вышла.

- Пойдём, покажу тебе комнату отдыха. Там и перекусить можно. Отдохни, а я должен заняться твоими подружками.

Он привёл её в небольшое помещение, где находилась душевая кабинка, небольшой диванчик, телевизор, холодильник, и даже мини-бар. Леонора с наслаждением смыла с себя «рабочий пот» и запах резины, подумав при этом: «Хорошо мужикам! Когда они пользуются изделием из этого самого латекса, они натягивают его только на одну часть тела. А попробовали бы сразу на всё!» Она хихикнула, представив себе мужчину, затянутого в… Ну, не будем об этом. Одевшись, она с наслаждением выпила холодный апельсиновый сок, обнаруженный в холодильнике, растянулась на диванчике, и задремала. Проснулась от того, что её потряс за плечо Этьен:

- Шери, на сегодня закончили. Твои подружки ждут тебя в машине, за вами шофёр приехал.

Сев в машину, она оглядела подруг и обомлела. Настя выглядела просто сногсшибательно: её прежде обесцвеченные добела волосы, висевшие паклей, приобрели теперь приятный клубничный оттенок, и вились красивыми волнами, она стала настоящей «знойной блондинкой». Аида превратилась в пышноволосую дерзкую рыжую бестию. Но больше всего её поразили изменения, произошедшие с близнецами: их длинные волосы коротко остригли, и они стали похожи на подростков. Хотя им это невероятно шло, самим близняшкам такие кардинальные изменения явно не нравились, и они сидели, нахохлившись. Жюльен сказал:

- Девочки, сейчас я отвезу вас домой, вам необходимо переодеться и быть готовыми к семи часам вечера. Месье Пьер приглашает вас в один из лучших ресторанов Парижа. Там также будут представители «Флёр де Лис» и другие уважаемые люди.

Может, кого-то эта программа обрадовала, только не Леонору. Но – работа есть работа. Близнецы тоже явно не обрадовались, потому что одна сказала другой:

- Ну, и как мы в таком виде на людях покажемся? Мы ж будто тифом переболели!

- Да ладно вам, девчонки! Вы выглядите супер, очень даже стильненько! – протянула Настя, любовно поглаживая новоприобретённые локоны.

Леонора молча смотрела в окно. Над её имиджем так никто и не поработал. Вместо этого у неё до сих пор нестерпимо чесалось всё тело...

 

[Toreador]

Я пока по главам выкладывать буду,

Разогревать интерес у публики будешь?

 

[Talamasca]

@Аришка, какая же ты молодец!

 

[Nicole]

который единственный сказал слово "против"

Ну единственный против, это потрясающий результат! Спасибо! Прочла на одном дыхании.

 

[Селена]

Прочла на одном дыхании.

Тогда я продолжу?

Посмотреть ещё

Глава 3

Вернувшись домой, Вера и Надя тут же закрылись в своей комнате, и вскоре оттуда послышались сдавленные рыдания и всхлипы. «Пойти что ли, успокоить их, - устало подумала Леонора, - нет, лучше поручу это Аиде, а мне надо срочно принять ванну с морской солью, может, зуд от противного латекса пройдёт».

- Аида, пойди, поговори с ними, пожалуйста. Скажи, что они очень хорошенькие, а если не поможет – объясни, что от слёз их физиономии распухнут, и тогда – прощай контракт, прощай Париж.

Та согласно кивнула и отправилась успокаивать близнецов. Леонора наполнила ванну, сыпанула туда почти полбанки соли, и с блаженным вздохом погрузилась в восхитительно горячую воду, закрыв глаза. Время словно остановилось для неё. Она бы так лежала и лежала, если бы Аида не постучала в дверь и не прокричала:

- Эй, русалка, у тебя там ножки ещё в рыбий хвост не превратились? Ты там уже полчаса торчишь! Уснула, что ли? Собираться пора!

Леонора с сожалением вылезла из ванны, замоталась в полотенце, и отправилась «наводить марафет». Так, сначала – наряд. Она остановила свой выбор на любимом серебристо-сером шёлковом платье без рукавов, длиной чуть пониже колен, со скромным круглым вырезом спереди. Зато сзади платья практически не было – спина была полностью обнажена, поэтому бюстгальтер, которые она ненавидела, к нему не полагался. В солярии Леонора всегда загорала топлесс, поэтому противных белых полосок от купальника на смуглой спине не наблюдалось. К нему она подобрала чёрные атласные туфельки на шпильке, с закруглённым носом. На платье, дабы прикрыть неприлично голую спину, накинула чёрный кружевной палантин, с еле заметными серебрянными нитями люрекса, любовно связанный крючком ещё её бабушкой Норой. Бабуся была большой мастерицей по части вязания, и каждая вещь, будь то свитер или простой шарфик, отличались таким изяществом, отражавшем её тонкую творческую натуру, что никто никогда не осмелился бы назвать её изделия «самовязом». Это был эксклюзив чистейшей воды! Палантин этот Леонора очень любила, считая его своим талисманом, и надевала очень редко, по особым случаям. Из украшений – тонкая платиновая цепочка с жемчужинкой, удобно умещавшейся в ямочке под горлом, и платиновое колечко с такой же жемчужиной. Этот комплект она приобрела в Сеуле, влюбившись в него с первого взгляда, потратив чуть не половину заработанного тогда гонорара. Так, теперь – макияж. Никакого тонального крема, её загорелой гладкой коже он не требовался. Немного серебристых теней, тушь, золотистые мерцающие румяна, чтобы подчеркнуть загар, прозрачный розовый блеск на губы, и – вуаля, образ завершён. Волосы она собрала в элегантную «улитку», чтобы не скрывали главную изюминку платья. Из духов выбрала «J'Ador» от Диора, дабы подсластить картинку. «Ну, вот и всё, - подумала она, - можно и в свет». Выйдя из комнаты, она обнаружила, что все уже сидят в гостиной, в полной боевой готовности.

- Ну, как я вам, девочки? – кокетливо спросила она. Подружки придирчиво осмотрели её, и Настя сказала:

- Вполне ничего, только скромненько как-то.

- А так? – она повернулась к ним спиной и спустила с плеч палантин. Сначала наступила гробовая тишина... Первой отреагировала Аида:

- Ну, Ленка… Просто блеск! Париж твой! Но ты тогда лучше только спиной вперёд ходи.

Остальные тоже выразили своё восхищение. Леонора оглядела всех по очереди: Аида была в платье-футляре скромного покроя, зато цвет был вызывающе-красный, выгодно оттеняющий её огненно-рыжие волосы. Настя щеголяла в длинном коктейльном платье небесно-голубого цвета, отчего её глаза ещё ярче загорелись сапфировым цветом. Близняшки были одеты одинаково – обе в маленьких чёрных платьях и открытых босоножках со стразами. Все выглядели просто потрясающе, от осознания своей красоты настроение у всех поднялось, и они в предвкушении ждали продолжения вечера.

- А не выпить ли нам по бокалу вина, для храбрости, так сказать? – предложила Настя. – Ведь нам сказали, что бар в нашем распоряжении!

Все с удовольствием согласились. Открыв бутылку белого «Мерло», они разлили его по бокалам, и Леонора сказала тост:

- Французы говорят - «Санте!», а я хочу выпить за наш успех! Пусть у нас всё получится!

Ровно в семь позвонил Жюльен, и попросил их спускаться. Увидев девушек, его и без того выпуклые глазки чуть не вылезли из орбит, а челюсть слегка съехала вниз:

- Шарман, мадмуазелле, шарман! Месье Пьер будет очень доволен. Очень скоро Париж будет у ваших ног!

Ехали совсем недолго, минут пять, поэтому девушки даже не успели полюбоваться на красоты окутанного сумерками Парижа. Жюльен подвёз их к огромной стеклянной башне, ярко освещённой изнутри, где виден был каждый этаж с дорогими бутиками, и позвонил. Вскоре за ними вышел Анри, шумно повосхищался их внешним видом, и галантно поцеловал каждой ручку, назвав всех по имени, перепутав только двойняшек. «Надо же, запомнил! Мелочь, а приятно», - подумала Леонора. Они поднялись на верхний этаж в стеклянном лифте. Постепенно открывающаяся панорама Парижа просто завораживала. Но в полный восторг они пришли, когда обнаружили, что сам ресторан медленно вращается, давая посетителям возможность любоваться городом не только с высоты птичьего полёта, но и с разных ракурсов. За столиком сидели трое мужчин, Пьер, и темнокожая женщина лет сорока, ослепительной красоты. При их появлении мужчины встали, и Пьер церемонно представил каждого. Двое, Жан и Андре, оказались представителями «Флёр де Лис», они приехали лично взглянуть на лица, которым предстояло рекламировать новую линию их косметической продукции. Третий, Себастьян, оказался хозяином магазина «Шопард», он пришёл с темнокожей красавицей со смешным именем Катучча. Как потом оказалось, Катучче было не 40, а 52 года. Колумбийского происхождения, она родилась и выросла в Париже, была довольно знаменитой моделью, а выйдя в тираж, занялась организацией пафосных тусовок, корпоративных вечеринок, а также раскруткой и пиаром новых открывающихся злачных мест: клубов, кафе, ресторанов. Про неё говорили: если желаешь успеха своему заведению – найми Катуччу. Деньги за свою работу она брала немалые, но зато работу выполняла на совесть. Её рекомендация была безоговорочным пропуском в любое заведение Парижа.
Катучча курила длинную коричневую сигариллу, слегка прищурившись на новоприбывших откровенно оценивающим, но вполне доброжелательным взглядом. Их представили, усадили за столик, и тут же подбежавший официант положил перед каждой меню. Очевидно, до их прихода обсуждалась какая-то животрепещущая тема, которая и продолжилась, разумеется, на французском. Чтобы скрыть неловкость, все пятеро сосредоточенно углубились в изучение меню. Леонора без колебаний остановила свой выбор на мидиях в пряном соусе, и фуа-гра. Настя и Аида с независимым видом перелистывали странички меню, а близняшки, явно растерявшись, перешёптывались, и, по своему обыкновению, нервно хихикали. Официант налил всем шампанского, и Пьер сказал тост:

- За нашим столом сегодня собрались самые прекрасные дамы в мире, и пусть нам все завидуют! Санте!

Леонора незаметно пнула Настю под столом (чтобы, не дай Бог, опять не опозорилась), и та, метнув в неё негодующий взгляд, чинно взяла свой бокал за ножку и манерно пригубила из него. Надя (или Вера) наклонилась к Леоноре и прошептала:

- Слушай, мы же во Франции, почему в меню нет мяса по-французски? А то я тут ничего не понимаю, боюсь, сейчас повара закажу.

Леонора прыснула:

- Дорогая, мясо по-французски - это только там, у нас так называется. Здесь, если хочешь мяса, закажи стэйк, лучше средне-прожаренный. Medium-rare, если закажешь rare – тебе принесут мясо с кровью, а well-done – будет сухой, как подмётка. А сестра что будет?

- А, ей всё равно. То же, что и я.

После бокала шампанского девчонки немного расслабились, и начали оглядываться по сторонам. А за окном было на что посмотреть: видна была и Эйфелева башня во всей своей красе, и Триумфальная Арка, и яркие огни Елисейских Полей. Весь Париж был, как на ладони – яркий и сверкающий. Официант подлил ещё шампанского, и спросил, готовы ли они сделать заказ. Леонора сообщила свой, близнецы тоже, а Настя и Аида заказали осетрину, одна – под ореховым соусом, другая – с шампиньонами. Французы к этому времени закончили обсуждать свою тему, и решили уделить внимание им. Андре, темноволосый голубоглазый симпатяга лет тридцати, спросил:

- Ну что, девушки, расскажите нам, как прошёл первый день съёмок?

Леонора нервно сглотнула, очевидно, довольно громко, потому что Катучча насмешливо взглянула на неё. Выручила Аида:

- Ой, вы знаете, мне так всё понравилось, я даже не ожидала, что будет так интересно! Я столько красивых платьев перемеряла, но совсем не устала!

- А мне очень нравится моя новая причёска, - на плохом английском произнесла Настя. Вместо «my new hair style», у неё получилось « my new хер». Французы-то не поняли, а Леонора чуть не засмеялась. Вместо этого, она сдержанно сказала:

- Думаю, всё прошло очень хорошо, но определённо пока сказать ничего не могу, надо же результат увидеть. Правда, меня слегка удивил выбранный для меня образ. Какая же я кошка? Я скорее рыба, я плавать люблю, а не по деревьям лазать.

Французы расхохотались, а Катучча – громче всех. Пьер сказал:

- Дорогая, ты – прелесть! Прости Этьена, он – личность творческая, на него иногда находит такое. Но, на самом деле – ты должна быть польщена. Проказы такого рода он позволяет себе только с теми, кто ему действительно понравился. Значит, он увидел в тебе что-то особенное. А вообще, фотограф он от Бога, один из самых лучших в Париже. Вот подожди, когда увидишь, что он там нащёлкал – сама удивишься. Выпей лучше ещё шампанского и расслабься, детка, всё будет хорошо!

Леонора криво усмехнулась и промолчала. Еду принесли как раз вовремя, а мидии она обожала. Вскрыв одну специальной вилочкой, она спокойно принялась использовать пустую раковину как щипцы, чтобы вытаскивать нежное мясо моллюска из следующей, потом макала в соус и отправляла в рот. Французы в немом изумлении наблюдали за ней, потом Катучча спросила:

- Где ты родилась, Леонора?

- В Москве, а что?

- Ничего. Просто мидии так едят только истинные парижане, остальные пользуются вилочкой или заказывают уже очищенные.

- Надо же, а я думала это моё собственное изобретение. Ведь так удобнее!

- Леонора, ты мне нравишься всё больше и больше. Завтра я приглашаю тебя и твоих подруг на открытие нового клуба, он называется «Рай». Такого в Париже давно не открывали, это будет фурор. Много знаменитостей и ошеломительное шоу. Приходите, вам понравится.

Катучча открыла белый клатч из крокодиловой кожи, достала пять пригласительных и протянула Леоноре.

- Спасибо! Месье Пьер, вы не против?

Катучча снова рассмеялась:

- Месье Пьер? Против?! Ты опять меня позабавила, дорогая! Да месье Пьер и мечтать о таком не мог. Такая бесплатная реклама его агентству! Правда, мон шер?

Вместо ответа Пьер послал ей воздушный поцелуй. Настя сказала по-русски:

- Ленчик, мне бы в туалет сходить. Шампанское наружу просится.

- И нам! – хором воскликнули Вера с Надей.

- А где здесь дамская комната? Нам бы носики попудрить, - застенчиво сказала Леонора. Пьер понимающе кивнул и щелчком подозвал официанта, сказав ему что-то по-французски. Тот учтиво склонил голову, и с поклонов вытянул руку в нужном направлении. Они поднялись и направились за ним. Судя по изумлённому свисту то ли Жана, то ли Андре, «изюминка» её платья была замечена и оценена по достоинству. Да и не только ими. Следуя за официантом, она всей кожей обнажённой спины чувствовала восхищённые мужские взгляды, и неприязненные – женские. Впрочем, вся их пятёрка своим шествием заставила повернуться немало голов. В туалете Аида радостно подпрыгнула:

- Девочки, кажется, получилось! По-моему, мы им понравились. Ленка, ты молодец. И как у тебя это получается?

- Да я ничего особенного не сделала. Само сабой как-то вышло. А вообще, открою вам страшную тайну – секрет успеха в том, что всегда, и везде, и со всеми надо всего лишь быть самой собой, люди это чувствуют и ценят. Ну, иногда, конечно, можно и нужно немного слукавить, притвориться, особенно при нашей-то професии, но надо знать меру.

- А где ты так научилась эти устрицы-то лопать? – поинтересовалась одна из близняшек.

- Это не устрицы, это мидии. В Сеуле, там полно было всякого сифуда, и этот мне больше всего понравился. Кстати, к вопросу о еде – давайте вернёмся за столик, там, наверное, уже фуа-гра принесли. Да и вообще, нас там заждались наверняка. Мы же всё-таки на работе.

На обратном пути они опять привлекли всеобщее внимание зала. Это уже начинало доставать. Настя пробурчала себе под нос:

- Чё, баб красивых никогда не видели, что-ли? Я начинаю чувствовать себя слоном в зоопарке.

- Скорее, слонихой! – хихикнула Аида.

Их действительно уже заждались. Пьер укоризненно взглянул на Леонору, она ответила ему виноватой улыбкой:

- У меня есть тост! – сказала она. – Давайте выпьем за этот прекрасный город, в который я уже влюблена, за замечательных людей, которых мы здесь встретили, и за успех нашего общего дела.

Все зааплодировали. Официант принёс ещё одну бутылку шампанского, которую по счёту – Леонора уже не знала. Она занялась фуа-гра, которое просто таяло во рту. Да, кухня в этом ресторане была на высоте. Поскольку от шампанского у неё уже кружилась голова, на ум пришёл глупый каламбур: «Ресторан на высоте, и кухня на высоте».
Языки у всех развязались, толстяк Анри сыпал анекдотами, от которых близнецы (хоть и не до конца понимая смысла) сгибались пополам от хохота, потому что при этом он строил такие забавные рожицы – Луи де Финес отдыхает. Катучча рассказывала курьёзные случаи из жизни тусовки. Даже молчаливый Себастьян внёс свою лепту, сообщив им о новой коллекции часов в его магазине. Только Жан и Андре уже начали позёвывать – их миссия была выполнена, своих новых моделей они увидели воочию, остались довольны, и им явно уже хотелось уходить. Проницательная Катучча, почувствовав перемену в настроении девушек, начинавших клевать носом, спросила Пьера:

- Так что насчёт завтра? Я сама, к сожалению, за девочками заехать не смогу – дел по горло.

- Что ты, что ты! – замахал руками Пьер. – Разумеется, Жюльен их привезёт, а потом заберёт. Только дай мне слово, что глаз с них не спустишь. Они в этом городе ещё не освоились, мало ли что, я твоих знакомых знаю, ещё обидит кто.

- Не волнуйся, мон ами, будут у меня под крылышком, как у Христа за пазухой. Никто и пальцем их тронуть не посмеет.

Официант принёс счёт, вечер закончился. Все тепло попрощались, а Катучча встала и поцеловала Леонору в обе щеки. Только её одну.
Поскольку было уже довольно поздно, Пьер милостиво разрешил им быть готовыми к десяти утра. Придя домой, сил всем хватило только раздеться, умыться, и рухнуть в кровать. Ровно в десять утра Жюльен уже ждал их. По дороге в студию, Леонора внутренне трепетала – что на этот раз извращенец Этьен заставит её делать. Но к счастью, программа оказалась другой - он занимался ими всеми одновременно. Снимал то всех пятерых вместе, то по двое, то по трое, в разных ракурсах, в разной одежде. Потом вдруг увлёкся двойняшками, тут уж им пришлось попотеть. Он заставлял их то прыгать вместе, взявшись за руки, как можно выше, причём с радостными улыбками на лицах, то усаживал спинами друг к другу, с задранными вверх подбородками. То давал им баночку крема «Флёр де Лис», чтобы они мазали им друг другу лица, то одну бутылку шампуня на двоих, и им приходилось за неё якобы драться, яростно вырывая её друг у друга из рук со злобными лицами… Фантазии его не было границ. Пять часов съёмок пролетели незаметно. За ними заехал Жюльен и повёз их обедать. На этот раз, это было обычное парижское кафе, где за столиком уже сидели Пьер и Анри. Всем очень понравилась простая французская кухня. Наевшихся до отвала, их доставили домой, отдыхать и готовиться у вечеру. Правда, перед этим Пьер прочитал длинную лекцию о том, как себя вести, что говорить, слушать советы Катуччи – с кем любезничать, кого отшивать сразу. Выданные им для вечера туалеты следовало беречь, как зеницу ока, иначе стоимость испорченных вещей будет вычтена из зарплаты. Напоследок он выдал им на карманные расходы по 50 евро каждой, так, на всякий случай. Поскольку они были друзьями Катуччи, предположительно в баре у них будет открытый счёт, но выходить в парижскую ночь без копейки в кармане он считал неразумным. Видно было, что он очень за них волновался, то ли чисто по-человечески, то ли как за свою собственность. Леоноре хотелось бы думать – первое, но зная французскую рассчётливость, подозревала что – второе.

 

[Zole]

попробуйте почитать главы романа, который я всё не решаюсь издавать, скажите честно своё мнение

Зря не решаешься. :angel_2:

 

[Селена]

@Мурзик, там любовь несчастная потом... Народу не понравится, а издателю тем более...

 

[Zole]

Народу не понравится, а издателю тем более.

Как же счастливая концовка?:angel_2:
Нет?

 

[Селена]

Как же счастливая концовка?
Нет?

Может, ты подскажешь - как её счастливо завершить, эту историю? Моей маме моя версия не понравилась. Хотя она была жизненная такая концовка, реальная... Но пока что только начало:
Оффтоп

Прошу прощения у мужской аудитории, тут слишком много подробностей про наше женское, наряды-макияжи...

Посмотреть ещё

Глава 4

Дома (они все уже привыкли так называть своё временное пристанище) Леонора первым делом залезла в ванну с пеной, и долго отмокала. Никто её не беспокоил, девочки уже поняли, что для неё это лучший способ релаксации. Тем более, что времени было много, Жюльен должен был за ними заехать только в одиннадцать часов вечера, да и выбором одежды тоже не нужно было заниматься – за них уже всё решили стилисты. Поэтому Леонора просто лежала и думала – всего лишь третий день она в Париже, а кажется, что прожила здесь уже целую жизнь. Перед закрытыми глазами мелькали картинки: разноцветные огни Парижа, лица новых подружек, новых знакомых, яркие вспышки фотосъёмки, сосредоточенное лицо Этьена за работой…

Она чуть не заснула, поэтому быстренько вылезла из ванны, и решила заняться лицом и волосами. На сегодняшний вечер, для неё подобрали узкие белые джинсы, искусно порванные на одной штанине, из которой должна была соблазнительно проглядывать загорелая коленка, один карман сзади был расшит стразами в виде звезды. В полупрозрачный шифоновый топ янтарного цвета, свободного стиля и с глубоким декольте, она влюбилась сразу – он очень подходил к её глазам, которые многие называли «кошачьими», особенно когда у неё сужались зрачки и янтарный ободок радужки становился особенно заметным на зелёном фоне. Правда, под топ пришлось одеть лифчик телесного цвета. Золотые лаковые туфельки и клатч из того же материала она решила дополнить украшением, доставшимся ей от бабушки – кулоном из светлого балтийского янтаря в виде сердца на золотой цепочке. В качестве верхней одежды ей выдали белый вельветовый пиджак, приталенный и с атласными заплатками на локтях, его она выбрала сама. Волосы решила оставить распущенными, придав им кудрявости и лёгкого «мокрого» эффекта при помощи специального мусса, конечно же, «Флёр де Лис».

Согласно контракту, на публике они должны были пользоваться косметикой только этой фирмы, и каждой был выдан комплект, включающий в себя всё необходимое. Никто из них и не возражал – косметика действительно была хорошего качества. Ей не понравились только духи, и она, решив, что никто не заметит и обнюхивать её не станет, пшикнула на влажные ещё волосы «Miracle» от Lancome – пусть ночь будет волшебной! Макияж требовался поярче, поэтому он сделала себе «smocky eyes» и провела золотую полоску под бровями, отчего стала немного похожа на египтянку. Золотистые румяна и золотистый же блеск для губ – всё, готово! Восхищённо оглядев себя с ног до головы в зеркальной дверце шкафа, она отправилась в гостиную. Там было ещё пусто, сидеть в одиночестве было скучно, поэтому она налила себе бокал вина из недопитой ими вчера бутылки, покопалась в дисках, и (надо же!) нашла то, что хотела – Scorpions, «Золотые баллады». Усевшись на диван, стала дожидаться остальных, потягивая вино под любимую музыку.

Первыми появились близнецы, и Леонора подумала, что задумка стилистов удалась: на одной была чёрная джинсовая мини-юбочка с молнией спереди, и белый топ из пайеток, на бретельках. На другой – такая же юбочка, только белая, и такой же топ, только чёрный. Изящные ножки были обуты в разного цвета замшевые туфли на шпильке – один белый, другой чёрный. Смотрелось очень забавно, хотя они долго спорили со стилистом, что выглядит это глупо. Короткие замшевые курточки были одинаковые, половина белая – половина чёрная. Словом, извечная игра чёрного и белого. Потом вышла Аида в изумрудно-зелёном шёлковом платье, точно подобранном под цвет её зелёных глаз. Последней выплыла из своей комнаты Настя, облачённая в облегающий брючный костюм чёрного цвета. Брючки-стретч, туго обтягивающие её круглую, как орех, филейную часть, были заправлены в ярко-красные сапожки чуть ниже колена, на шее – красный шарф.

- Да-а, девочки… - протянула Леонора, - не заметить нас будет просто невозможно.

Все тоже захотели вина, пришлось открыть ещё одну бутылку. Вскоре зазвонил телефон – пунктуальный Жюльен уже был внизу. Когда они вышли, он картинно схватился за сердце и закатил глаза:

- Ну всё, у других дам на этой пафосной тусовке нет никаких шансов! Вы затмите всех! Думаю, и без пригласительных от Катуччи вас бы тут же пропустили.

Ехали опять-таки недолго, «Рай» находился на одной из улочек, отходивших от Шон’з Элизе, Елисейских Полей. Подъезжая к клубу, они увидели огромное скопление машин, и Жюльену пришлось долго искать место для парковки. Всё равно пришлось пройтись немного пешком, и Жюльен пошёл с ними, потому что у входа стояла такая огромная толпа желающих попасть внутрь, что без него им было бы тяжело сквозь неё пробиваться. Расталкивая собравшихся мощными плечами (видно было, что ему это не впервой), он довольно быстро провёл их к входу. Входом служила огромная арка, увитая гирляндами разноцветных мигающих фонариков, наверху огромными красными буквами горело «RAI». По обе стороны арки стояли двое охранников-громил, они же фэйс-контроль. По сравнению с ними, Жюльен был просто коротышкой. Когда они подошли, те сдвинулись стеной, но когда Леонора предъявила пригласительные, тут же почтительно расступились. Девочки попрощались с Жюльеном, договорившись созвониться, вошли внутрь и растерянно остановились, ища глазами в толпе Катуччу. Она появилась сама, будто из ниоткуда, в длинном белом платье с открытыми плечами, её смуглая кожа блестела, как атлас. Волосы были собраны в высокую замысловатую причёску в виде короны. «Королева бала!» - восхищённо подумала Леонора. Поцеловав воздух в сантиметре от щеки каждой девушки и сделав комплимент, что они неотразимы, Катучча потянула их за собой:

- Ваше место в ВИПе, дорогие мои! Я не дам толпе затоптать такую красоту!

ВИПзона находилась в самом центре зала, туда нужно было подниматься по витой лестнице. Следуя за Катуччей, они ловили заинтересованные взгляды со всех сторон, как восхищённые, так и откровенно похотливые. Наверху было гораздо свободнее, и публика там была совсем другая – сливки общества, так называемые. Подведя их к бару, где ловко подбрасывал бокалы и смешивал коктейли симпатичный блондинчик лет двадцати. Катучча сказала ему что-то по-французски, на что тот с улыбкой кивнул и сказал по-русски, отчего они слегка оторопели:

- Девчонки, добро пожаловать в «Рай»! Меня зовут Сергей, друзья Катуччи – мои друзья. Для вас все напитки бесплатно, заказывайте что хотите. Кстати, не сочтите за наглость, но выглядите вы - просто отпад! Так что – любой каприз за вашу красоту.

Посовещавшись, они решили выпить текилы, для куражу.

- Хороший выбор для начала вечера, - подмигнул Сергей, - вижу, Россия сегодня зажжёт!

- Украина не отстанет! – вздернула свой хорошенький носик Надя. По крайней мере, сегодня их можно было различить – по цветовой комбинации.

Дальше, как говорится, лизнули-выпили-закусили. И стали осматриваться. Зал был огромный, стилизованный под средневековый замок. Каменные стены с подсвеченными витражами, высокий потолок куполом. Прямо напротив них – большая полукруглая сцена, на которой, очевидно, и будет происходить грандиозное шоу, о котором говорила Катучча, а на другой стороне – возвышение для ди-джея. Там уже стоял парень в наушниках, мерно дёргая головой в такт музыке, не отрывая рук от синтезатора.

- Это только начало, - сказал им Сергей, - просто чтобы публику разогреть. Потом будет настоящая звезда – ди-джей Питон. Ну что, ещё по одной?

Девочки согласно кивнули. Катучча куда-то исчезла, видно встречала ВИП гостей, а внизу толпа уже неистово пробовала дэнсфлор на прочность. В ВИПе же ещё было довольно пусто, похоже, именитые гости появятся не раньше часу ночи – иначе моветон. Они закурили по сигаретке и стали обсуждать происходящее, пока им всё очень нравилось. Тяпнув по третьей, всем захотелось немного подвигаться. Подойдя к поручню между диванчиками, стоявшими по всему периметру, они стали потихоньку подтанцовывать, разглядывая беснующуюся внизу толпу и обсуждая особо заметные личности.

Народу становилось всё больше, Катучча появлялась и исчезала, поглощённая работой, не забывая, однако, каждый раз подмигивать им, поднимая большой палец. В ВИПЕ тоже стало заметно теснее. Они пока никого не узнавали (да и откуда), но когда Катучча появилась под ручку с Наоми Кемпбелл, они поняли, что все сидящие и стоящие вокруг попали сюда не случайно, как они, а принадлежали к этой светской тусовке. Девушки вернулись к бару выпить ещё текилы, и вообще решили на ней и остановиться, чтобы ни с чем не смешивать и не мучиться потом жутким похмельем. Сергей с лучезарной улыбкой обслужил их, его руки двигались с неимоверной быстротой и ловкостью.

- Серёж, а ты откуда? Как ты сюда попал? – спросила Леонора.

- Я из Питера. С семнадцати лет барменом работаю, и как-то попался на глаза боссу этого заведения, он туда по делам приезжал. Решив, что у меня талант, он предложил мне контракт на год. Дураком бы я был, если бы отказался!

Болтая с Леонорой, Сергей безостановочно двигался, смешивал различные коктейли, и иногда проделывал такие фокусы с подбрасыванием бутылок и бокалов, что она только диву давалась. Вдруг она поймала на себе пристальный взгляд мужчины лет тридцати пяти, с волнистыми тёмными волосами, зачёсанными назад, и очень светлой кожей. У него были красивые аристократические черты лица, правда, подбородок тяжеловат, но разве это плохо… В общем, её тип. На нём была простая (как казалось) белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, открывающая довольно волосатые (ещё один плюс) мускулистые руки, джинсы, а на шее – шарф необычайно оригинальной расцветки. «Гермес», - подумала Леонора. В смысле, не бог, а бренд его шарфика. Или наоборот… Он сидел на одном из диванчиков с мужчиной и женщиной, которые были значительно старше его, по всей видимости, супружеской парой. С трудом оторвав от него взгляд, она продолжила непринуждённую болтовню с Сергеем. Но, не сдержавшись, снова взглянула в сторону темноволосого красавца. Тот по-прежнему не сводил с неё карих глаз, поймал
её взгляд, и уголки его чётко очерченных губ слегка приподнялись.
В этот момент появилась Катучча, пожелавшая узнать, хорошо ли они проводят время. Проследив направление взгляда Леоноры, она сказала:

- Ох, и глазки у тебя, шери! Как у пантеры, наметившей себе жертву. Кстати, неплохой выбор, у тебя хороший вкус. Знаешь, кто это?

- Да откуда же мне. Но очень симпатичный!

- Он – потомственный граф, владелец фарфорового завода, и не только. Его предки получили титул ещё во времена Людовика пятнадцатого. У него имеется родовое поместье километрах в пятидесяти от Парижа, и собственный замок. Но он предпочитает жить в Париже, у него здесь квартира. Да пойдём, я вас познакомлю!

- Ни за что! – безапелляционно заявила Леонора. – Если я ему понравилась, пусть сам подходит.

Катучча рассмеялась:

- Девочка моя, тут так не принято! Ты же не на дешёвой дискотеке в «Quinnce», здесь принято представлять людей друг другу, привыкай. Думаешь, я не заметила, как он весь вечер на тебя смотрит? Но сам – ни за что не подойдёт. Кстати, он один из самых завидных женихов Парижа.

- Он что, не женат?! – округлила глаза Леонора.

- Представь себе, нет. Кстати, тебе никогда не говорили, что у тебя глаза желтеют и горят, когда ты возбуждена?

- Говорили, говорили. Так почему он не женат? Он что… ну, другой ориентации?

- Да ты что! – рассмеялась Катучча. – Очень даже большой бабник, его пассии бесконечно сменяются. Но… - она грустно вздохнула, - есть одно печальное обстоятельство, которое мешает кому-либо прибрать его к рукам. Его тётушка, вдовствующая графиня де Монспэ, ужасная особа. Она не мешает племяннику таскаться за юбками, но женится он только на той, которую одобрит она, а её Филипп слушается беспрекословно. Его родители погибли в автокатастрофе, когда он был совсем маленьким, и его воспитывала тётя. А её требования к той, которой предстоит произвести на свет наследника титула де Монспэ, очень, между прочим, древнего, просто безмерные. Титул, происхождение, финансовая состоятельность – да всего и не перечесть. Так что должна тебя разочаровать, дорогая, и предупредить – под венец он тебя не поведёт. Зато может быть тебе очень полезен, у него огромные связи, и к тому же, он очень щедрый. Да пойдём же, хватит ломаться!

Она схватила Леонору за руку и чуть ли не силой потащила за собой. Сопротивляться было бы глупо, да и не хотелось… Увидев, что они направляются к нему, темноволосый незнакомец с готовностью встал им навстречу, оказавшись довольно высоким (ну где же у него изъян, наконец!).

- Филипп, дорогой, позволь мне представить тебе мою новую подругу Леонору. Она известная (при этом слове Леонору внутри передёрнуло, ну зачем же такие переборы!) топ-модель из Москвы, недавно приехала в Париж, подписав долгосрочный контракт с Пьером, ты его знаешь. Леонора, позволь представить тебе графа Шарля-Филиппа де Монспэ!

- Катучча, дорогая, зачем же так претенциозно! Для Вас – просто Филипп, мадмуазель Леонора. Должен Вам сказать, что Вы просто обворожительны, и весь вечер я не могу отвести от Вас глаз. Позвольте мне представить Вам моих друзей – Франсуаза и Паскуаль де Фонтенак. Не хотите ли присоединиться к нам?

Поняв, что больше не нужна, Катучча сказала:

- Извини Филипп, мон шер, я должна вас покинуть. Наоми скучает! – и исчезла.

Леонора была в растерянности. Супруги Фонтенак смотрели на неё с улыбками, он – с восхищённой, она – с вежливо-кислой.

- Я бы с радостью, Филипп, но я пришла не одна, а с подругами, и с моей стороны было бы некрасиво бросить их одних.

- Тогда позвольте мне присоединиться к вашей компании, и Вы познакомите меня со своими симпатичными подругами? Мои друзья не обидятся, мы слишком давно знакомы.

Фонтенаки согласно закивали головами, и у Леоноры отлегло от сердца. Ей совсем не хотелось сидеть в компании высокомерной Франсуазы.

- Конечно, Филипп, они будут рады с Вами познакомиться. Тем более, что они никогда не видели живого графа.

Все трое рассмеялись, и даже недобрые глаза Франсуазы немного потеплели.

- Иди, иди, Филипп, развлекайся! – сказала она.

Леонора взяла его за руку, оказавшуюся сухой и горячей (она терпеть не могла влажных ладоней) и повела к бару, где тосковали её подружки.

- Девчонки, знакомьтесь – это Филипп. Он граф.

У всех округлились глаза, а простодушная Настя спросила:

- Настоящий?!

Филипп засмеялся:

- Мадмуазель, можете даже потрогать. Но вообще-то я просто мужчина, который покорён красотой вашей подруги. И скажу вам честно, не думаю, что в этом зале найдётся хоть один мужчина, способный устоять против неотразимости вашей очаровательной компании. Леонора, Вы, кажется, забыли представить мне своих подруг.

- Ой, извините. Это – Анастасия, Аида, а этих симпатичных близнецов зовут Вера и Надя, мы их всё время путаем.

- Очень рад знакомству. Так что пьют прекрасные дамы?

Леонора покраснела бы до ушей, если бы не загар:

- Вообще-то, дамы неприхотливы и употребляют текилу.

- Текила! Мой любимый напиток! – воскликнул Филипп.

Она недоверчиво посмотрела на него и сказала:

- Что-то с трудом верится, что титулованные особы предпочитают этот напиток мексиканских крестьян.

- Дорогая Леонора, титулованные особы – такие же люди, как и все. И вообще, давайте забудем про мой титул, он меня самого уже достал.

- Серёж, ещё шесть текил, - смущённо обратилась она к бармену. Тот лукаво подмигнул ей, и мигом выполнил заказ.

Филипп, так же, как они, насыпал горку соли между большим и указательным пальцами, и, подняв свою рюмку, сказал:

- За прекрасных дам, на брудершафт, и к чёрту церемонности!

Он слизнул соль, залихватски опрокинул рюмку в рот, закусил лимоном и смешно сморщился. Девчонки засмеялись и сделали то же самое. Атмосфера перестала быть напыщенной, и все принялись непринуждённо болтать. Филипп оказался свойским парнем, с ним было легко и весело, и от него очень приятно пахло – чем-то терпким и одновременно сладким, чем-то очень мужским. Леоноре вообще в нём нравилось всё, вблизи он оказался ещё привлекательнее, и она с трудом сдерживалась, чтобы не таращиться на него во все глаза. Зато постоянно ловила его на том, что он рассматривает её, как картину в музее, по частям. Его взгляд блуждал по всему её телу, останавливаясь то на торчащей из прорехи на джинсах коленке, то на руках, то на шее, и каждый раз, натыкаясь на её вопросительный взгляд, виновато улыбался. Потом наклонился и низким, чуть слышным голосом сказал на ухо, обжигая своим дыханием:

- Я никогда не встречал таких удивительных глаз, как у тебя, шери. Я мог бы смотреть в них вечно. Ты очень красивая…

У неё мурашки побежали по телу и перехватило дыхание. Она посмотрела ему прямо в глаза, и не смогла отвести взгляд. «Я пропала…» - пронеслось в голове. К счастью, девчонки потребовали ещё текилы, и он с готовностью щёлкнул пальцами Сергею, не отрывая глаз от неё. Тут публика внизу зашумела, засвистела и зааплодировала – за синтезатор встал ди-джей Питон.

- Хочешь потанцевать? – спросил Филипп.

«Нет, хочу ТЕБЯ!» - подумала она, а вслух сказала:

- Почему бы и нет? Девчонки, пошли танцевать!

Все с готовностью поднялись. Место для танцев пришлось отвоёвывать – ВИП был полон, и все хотели подвигаться, правда, не так яростно прыгали и руки вверх не задирали, как толпа внизу. Филипп двигался с грацией дикого зверя, самозабвенно прикрыв глаза. Видно было, что танцевать он любит.

Вдруг по краям сцены вспыхнул фейерверк – начиналась шоу-программа. Сначала из-за занавеса на сцену выкатился большой прозрачный шар с голой, как сначала показалось, девушкой внутри. Потом Леонора поняла, что на ней обтягивающее трико телесного цвета. Она проделывала потрясающие акробатические трюки внутри шара, и Леонора подумала: «Как же она там, бедняжка, дышит?» Покатавшись по сцене минут пять, шар укатился обратно за занавес, вместо него выпрыгнули пять парней и пять девушек в длинных чёрных балахонах. Пару минут они зажигательно танцевали под микс Питона, очень профессионально и пластично, потом принялись срывать друг с друга чёрные плащи, под которыми оказались только стринги, и на парнях, и на девушках. Тела у всех были абсолютно совершенные, и абсолютно одинаковые. Публика и внизу, и наверху восторженно засвистела.

- Нравится? – прокричал её в ухо Филипп.

- Мне ты нравишься! – тоже прокричала Леонора ему в ухо. Видно, текила в голову ударила.
Он одарил её таким страстным взглядом, что сердце бешено заколотилось, а по телу прокатилась горячая волна. Она постаралась сосредоточиться на том, что происходило на сцене. Топлесс красотки и мускулистые аполлоны выделывали немыслимые па, крутили и подбрасывали друг друга. Публика была в экстазе. Потом танцоры один за другим скрылись за занавесом, и на сцену вышли трое парней с палками, на обоих концах которых пылало пламя. Они принялись бешено вращать ими, и хотя Леонора видела такое не в первый раз, зрелище всё равно было завораживающее. Потом и они удалились. Грохочущий хаус внезапно стих, и зазвучала нежная, тихая музыка. На сцену вышла тоненькая, почти невесомая миниатюрная девушка в длинном белом платье, и начала исполнять балетный номер, то падая на колени, то взлетая в воздух чуть ли не на метр. Все стихли и перестали танцевать, настолько завораживающе двигалась девушка. Филипп взял Леонору за руку и подвёл, пробившись через толпу, к поручню, чтобы получше видеть номер. Он обнял её за талию, его горячая ладонь словно жгла ей кожу сквозь тонкую ткань шифона. Леонора подумала, что она Снегурочка, а он – Лель, и сейчас она растает. Его пальцы осторожно поглаживали, а ей хотелось, чтобы он схватил её и прижал к себе, крепко-крепко. «Нет, я точно сошла с ума, - подумала она, - приехала сюда работать, а вместо этого уже почти влюбилась в первого встречного». Хотя французского графа со внешностью и состоянием Филиппа вряд ли можно было назвать «первым встречным». Он что-то шептал ей в ухо на французском, Леонора не понимала ни слова, но внутри всё трепетало. Гуттаперчевая девушка на сцене закончила свой номер, театрально опустившись на колени, склонив голову на скрещенные перед собой руки. Публика зааплодировала, девушка легко вскочила на ноги, сделала изящный реверанс и исчезла за занавесом. Тут же вновь грянул хаус, шоу закончилось. Филипп неохотно убрал руку с её талии, и они вернулись к барной стойке. Там уже собрались все четверо, оживлённо обсуждая шоу:

- Вау! - в ажиотаже восклицала Вера. – В жизни такого не видела!

Одна Аида внимательно смотрела на Леонору. Потом наклонилась к ней и шепнула:

- Ленка, не вздумай! Этот ловелас разобьет тебе сердце, и ты не сможешь работать. Будешь валяться на кровати, и поить подушку горькими слезами, мы это уже проходили. Думаешь, я не вижу, какими глазами ты на него смотришь? Немедленно прекрати!

Леонора повернула к ней сияющее лицо:

- Не волнуйся, всё под контролем. Ещё посмотрим, кто кому разобьёт сердце!

Аида неодобрительно покачала головой:

- Ну, смотри. Я тебя предупредила.

- Девочки, ну что, ещё по текиле? – весело воскликнул Филипп. – Вечер в самом разгаре!

Все дружно кивнули, Серёга мгновенно отреагировал, и опять: лизнули-выпили-закусили. Филипп тихо спросил Леонору на ухо, коснувшись его горячими губами, отчего она вздрогнула, как от тока:

- Что-то случилось? Твоя подруга чем-то обеспокоена? Что она тебе сказала?

- Она сказала, - бесшабашно прошептала она ему в ухо, обняв за шею, - что ты разобьёшь мне сердце, поматросишь - и бросишь, как у нас говорят, и от этого мои прекрасные глаза потускнеют. Потом Пьер выгонит меня с работы, и я умру от тоски по тебе в далёкой холодной Москве.

Он взглянул на Аиду, и его карие глаза полыхнули таким недобрым огнём, что Леонора похолодела. Она поняла, что он может быть и совсем другим. Хорошо, что Аида этого взгляда не видела, и даже не подозревала, что только что, по доброте душевной, приобрела себе опасного врага. «Язык мой – враг мой, - удручённо подумала она, - проклятая текила!» Попытавшись исправить ситуацию, Леонора сказала:

- Да я пошутила, Филипп. Она всего лишь беспокоится, что уже поздно, а у нас завтра съёмки, и месье Пьер будет очень недоволен, если мы будем не в форме.

Он взял её лицо в ладони, проникновенно посмотрел в глаза и сказал:

- Шери, я никогда не сделаю тебе больно, обещаю. Ты должна мне верить. И вообще, завтра у тебя выходной. Если хочешь – у вас у всех. Я хочу показать тебе настоящий Париж!

- Не надо, Филипп! Ты всё только испортишь.

Он усмехнулся и сказал:

- Извини, мне нужно отлучиться на минутку. Я скоро вернусь.

- Куда отлучиться? Зачем?

- Что за глупый вопрос, шери. Титулованным особам ведь тоже нужно справлять естественные человеческие потребности!

Он подмигнул ей и ушёл, а она облегчённо вздохнула.

- А давайте ещё выпьем! – предложила Настя. – Серёга, наливай!

Сергей усмехнулся, но требование исполнил. Филипп вернулся минут через пять, притянул Леонору к себе, и жарко прошептал ей на ухо, прижавшись своей гладкой щекой к её:

- Ты не представляешь, как я по тебе соскучился!

- Соскучился? Да тебя не было всего минут пять!

- Ну и что. А я соскучился…

Леонора решила – всё, на сегодня хватит, надо бежать, пока не поздно! Ей страшно не хотелось расставаться с Филиппом, но остатки здравого смысла заставили её произнести:

- Девчонки, я звоню Жюльену. Уже поздно, а завтра на работу.

- Ну Ленчик! – заканючили близнецы и Настя. – Ну давай побудем ещё чуть-чуть, ведь здесь так весело!

Одна Аида одобрительно кивнула.

- Нет, - твёрдо сказала Леонора, - не забывайте, мы ведь не веселиться сюда приехали.

Филипп настороженно прислушивался к незнакомой речи. Она вынула из сумочки мобильный и позвонила Жюльену, тот сказал, что будет через 5 минут.

- Вы уже уходите? – огорчённо спросил Филипп, - я вас провожу!

Леонора подошла к Катучче и поблагодарила за чудесный вечер.

- Только за вечер? – хитро спросила та, - до свидания, шери. До скорого свидания!

Она расцеловала её и подмигнула на прощанье. Они спустились вниз, и стали пробираться через изрядно поднабравшуюся толпу. Помощь Филиппа действительно понадобилась: высокий и широкоплечий, он уверенно прокладывал путь к выходу. Выйдя на улицу, Леонора с удивлением увидела, что желающие попасть в клуб до сих пор ждут, не теряя надежды. Потом заметила Жюльена, махавшего им рукой от микроавтобуса. Они подошли к нему, и шофёр почтительно поздоровался с Филиппом. Тот надменно кивнул, и сказал несколько коротких фраз по-французски. Жюльен торопливо сказал:

- Мадмуазель Леонора, я отвезу девочек домой, а Вас отвезёт господин граф, если Вы не против. Да, кстати, мне звонил месье Пьер, и просил передать вам всем, что на завтра вы свободны. Вы очень хорошо работали, у вас была тяжёлая ночь, и вам просто необходимо отдохнуть. Погуляйте по Парижу, поваляйтесь на травке в парке, в общем, делайте, что хотите!

- Ура! – завопили близнецы. – Пойдём на Елисейские Поля, по магазинам погуляем.

Леонора подозрительно посмотрела на Филиппа. Тот моментально стёр с лица самодовольную улыбку и недоумённо развёл руками – мол, я тут ни при чём. Леонора сказала:

- Ладно, девочки, вы поезжайте. Я скоро буду.

Филипп по-хозяйски взял её за руку и подвёл к чёрному Роллс-Ройсу, стоявшему почти у самого входа в клуб. Из него, как чёртик из табакерки, тут же выпрыгнул шофёр и услужливо открыл заднюю дверь, сказав:

- Бон суа, мадмуазель.

- Бон суа.

Филипп сказал шофёру что-то по-французски, галантно пропустил Леонору вперёд, потом забрался сам. Тут же взял её руку и стал покрывать поцелуями. Она резко выдернула руку и гневно спросила:

- Признавайся, твоя работа?

Он вздохнул, нажал какую-то кнопочку, и тёмное стекло, выползшее откуда-то снизу, отгородило их от водителя. Леонора была в бешенстве. Мало того, что Филипп сломал её карьерную лестницу на самой первой ступеньке, так ещё и делает вид, что ничего страшного не случилось!

- Ты мне не ответил! Так вот куда ты отлучался? Ты хоть понимаешь, что натворил?! – её трясло от ярости.

- Шери, прошу тебя, успокойся. Ну, прости меня, пожалуйста! Да, это я попросил Пьера отпустить тебя на завтра, но тебе ничего не грозит, поверь! Ну, признайся честно, разве тебе не хочется побыть со мной и позволить мне показать тебе Париж? Честное слово, лучше меня этого никто не сделает!

- Попросил?! Да ты попросту ему приказал, потому что привык брать то, что хочется, и делать то, чего хочется тебе, а на желания других тебе наплевать! Имей в виду, если ещё раз ты позволишь себе что-то подобное, не спросив меня, мы никогда больше не увидимся. Это понятно?

Леонора отодвинулась подальше от него и мрачно уставилась в окно. Филипп придвинулся к ней, осторожно взял за подбородок и повернул лицо к себе:

- Прости меня, шери, пожалуйста… - просительно прошептал он, - обещаю, такое больше не повторится. Я буду делать только то, что хочешь ты!

Его губы были так близко, а карие глаза смотрели так виновато и умоляюще, что Леонора моментально сдалась. Её рука непроизвольно потянулась и погладила Филиппа по щеке. Как во сне, она смотрела на него, загипнотизированная, как кролик удавом. Его губы осторожно дотронулись до её полураскрытых губ. Он отстранился, взглянул в затуманенные глаза и поцеловал её снова, уже настойчивее, но всё равно так нежно, так бережно… У неё часто застучало сердце, она обняла его за шею и ответила на поцелуй. Он почувствовал перемену, и со стоном притянул к себе, его руки гладили её волосы, плечи, спину, а губы становились всё настойчивее… Леонора бессильно откинула голову, внутри всё трепетало, плавилось, таяло. «Интересно, скольких он вот так обнимал и целовал на этом самом сидении, - отстранённо подумала она, а может, и не только…» Но тут мозг отключился, и она жадно припала к его губам, руки теребили шелковистые волнистые волосы, Леонора забыла – кто она и где, был только жар тела и зов плоти, время остановилось… Внезапно он отстранился от неё, тяжело дыша от страсти, и умоляюще прошептал:

- Шери, пожалуйста, поехали ко мне, я так хочу тебя…

Мозг тут же включился, и она, собрав остатки воли, закрыв глаза и отвернувшись от него, произнесла ледяным голосом Снежной Королевы, пытаясь заглушить бушующее внутри пламя:

- Нет, Филипп . Отвези меня домой, пожалуйста. Я очень устала и хочу спать. Мы увидимся завтра.

Несмотря на все усилия, голос её всё-таки предательски дрогнул, потому что тело кричало:
«Да, да! Я тоже хочу тебя, безумно хочу!»

Филипп недовольно хмыкнул, и это его хмыканье только убедило Леонору в том, что она правильно поступает, и поддержало её решимость. Он попытался ещё раз:

- Шери… Силь ву пле…

- Нет, Филипп. Я хочу домой! Ты забыл, что обещал делать только то, чего я хочу?

Он разочарованно вздохнул, опустил стекло и резко сказал:

- Парк Монсо, Жан.

Она благодарно уткнулась ему в грудь, слушая, как сильно бьётся его сердце. Он обнял её и
нежно погладил по спине.

- Ты удивительная женщина, шери. Ты сводишь меня с ума. Можешь думать обо мне всё, что хочешь, я уверен, твоя подруга Катучча немного просветила тебя о том, кто я есть, но поверь - ни одна женщина не вызывала во мне таких чувств.

Они уже подъехали к дому, шофёр открыл дверь. Филипп вышел и помог выбраться ей. Обняв, он ещё долго целовал её губы, щёки, лоб. Последним усилием воли Леонора заставила себя сказать ему:

- Пока, Филипп. Мне пора. Спасибо за прекрасный вечер. До завтра?

Он кивнул. Дойдя до двери, Леонора обернулась и увидела, что он стоит у машины и грустно смотрит ей вслед, чуть склонив голову набок. Она послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Там со вздохом прислонилась к ней спиной, проклиная свою благоразумность и чуть не плача. Поднявшись на пятый этаж, она с удивлением услышала нестройный хор голосов, доносившийся из-за их двери. Потихоньку открыв её своим ключом, Леонора на цыпочках подошла и заглянула в гостиную. Все четверо сидели в обнимку на диване и распевали «Подмосковные вечера». Перед ними на столике стояла бутылка «Столичной» и тарелка с бутербродами с чёрной икрой. Она вошла и насмешливо спросила:

- Что, праздник продолжается?

- О, госпожа графиня! – пьяным голосом воскликнула Настя. – Здрассьте, Ваше сиятельство, а мы Вас уже и не ждали! Думали, вы там этих… как их… графиков, или графинчиков… а может, графчат… Ну короче, маленьких графов вовсю строгаете!

Аида с удивлением смотрела на Леонору. Из всех она была самая трезвая, потому что близнецы продолжали, обнявшись, раскачиваться и тянули: «Вечера-а-а…».

- Ты чего вернулась? - спросила она.

- Как это – чего? Вообще-то, я тут живу.

- Ну да, но… после того, как ты уехала с ним, мы все были уверены, что увидим тебя только завтра…

- Вот! – назидательно подняла указательный палец Леонора. – Отсюда мораль – в этой жизни нельзя быть ни в чём уверенным до конца. И вообще, завтра уже наступило. Время полпятого утра, в Москве некоторые уже на работу собираются.

Она взяла недопитую бутылку со стола и убрала в бар, потом села и съела бутерброд. Девочки выжидательно смотрели на неё.

- Не, Ленк, ты чё, действительно графа отшила что-ли? – уже более трезвым голосом спросила Настя. – Ты чё, того? – она покрутила пальцем у виска.

- Ну, почему сразу – отшила. Мы покатались немного, поговорили, и он обещал показать мне настоящий Париж.

- И мы, и мы хотим посмотреть настоящий Париж! – ожили близнецы на диване.

- Вы, - строго сказала Леонора, - хотите посмотреть настоящий сон, причём немедленно! Давайте, умывайтесь, одежду аккуратненько сложите – это реквизит, и марш в кровать.

- Тоже мне, мамаша нашлась, - пробурчала Надя. – Пошли, Верка. Нам тут дают понять, что детям спать пора.

Нетвёрдой походкой, они в обнимку удалились. Аида нетерпеливо спросила:

- Ну, так ты расскажешь нам, что произошло?

- Ничего не произошло. Просто я не собираюсь прыгать к мужику в койку после первой же встречи, будь он сам принц Чарльз. Принцип у меня такой, понимаете? Воспитали меня так, что тут поделаешь.

- Ну-ну, принципиальная ты наша. Вот увидишь, он тебе даже не позвонит. Такие, как он, к «динамо» не привыкли! – сказала Настя.

Леонора похолодела. Ведь они даже не обменялись телефонами! А, ну и ладно. Может, оно и к лучшему.

- Ладно, девочки, - устало вздохнула она, - пошли спать, лично я с ног валюсь.

Все разошлись по комнатам. Забравшись в кровать, она подумала о Филиппе и заплакала, кляня себя за глупость. Потом как-то сразу провалилась в сон...

 

[Zole]

Может, ты подскажешь - как её счастливо завершить, эту историю?

Надо сперва почитать твою концовку.

 

[Nicole]

Но пока что только начало:

Очень интересное начало! Спасибо большое! Продку смогу прочесть только в среду! Вдохновения и верного Муза!