Стихи, которые нам нравятся

[Lizza]

Ну вот и всё. Земля на грудь уже не давит.
Теперь могу я прокричать родне:
Меня нашли! Вам скоро весточку доставят
О "без вести пропавшем" на войне.
Меня нашли, родной, искать уже не нужно
Уже прочтён мой смертный медальон
Они пришли за мной - отряд неравнодушных
Ах сколько раз я видел этот сон.
Запросы, знаю, ты давно уже не пишешь,
Но папка твой не без вести пропал.
Погиб под Ржевом я, сынок. Теперь ты слышишь?
Меня ты помнишь? Ты б меня забрал...
Ты плохо слышишь? Это возраст, понимаю.
Ну, может, тогда внуки заберут?
Ведь я устал тут между адом быть и раем,
И верю, что услышат и придут.
Но если я и внуками забытый,
То знаю, кто услышит голос мой.
Откликнись, правнук! Это прадед твой убитый!
Я здесь под Ржевом. Забери домой!

Рукачев Владлен

 

[Linda]

@Lizza, Мурашки по коже

 

[Lizza]

Мурашки по коже

@Буривух, спасибо... я всегда реву , когда читаю это...

 

[Linda]

я всегда реву , когда читаю это...

Да, я понимаю :girl_sigh:

 

[Ъакалавр]

[COPYRIGHT]Плохо человеку,
когда он один.
Горе одному,
один не воин –
каждый дюжий
ему господин,
и даже слабые,
если двое.
А если
в партию
сгрудились малые –
сдайся, враг,
замри
и ляг!
Партия –
рука миллионопалая,
сжатая
в один
громящий кулак.[/COPYRIGHT]

 

[KatrinAnnh]

Одевайся теплее, на город идут снега,
и не время болеть, не время сдавать блокпосты,
соответствовать чьим-то желаниям или гостам.
Батальон белых рыцарей ляжет к твоим ногам.
Это просто зима — переходный период роста.
…Поменяй повсюду календари.
Новый лист надежды — настенно-снежный.
Проводи ненужное до двери.
Видишь, город зажёг тебе фонари,
и от этого стало светлее и безмятежней.

А. Сеничева

 

[Стержень]

Осудите сначала себя самого,
Научитесь искусству такому,
А уж после судите врага своего
И соседа по шару земному.

Научитесь сначала себе самому
Не прощать ни единой промашки,
А уж после кричите врагу своему,
Что он враг и грехи его тяжки.

Не в другом, а в себе побеждайте врага,
А когда преуспеете в этом,
Не придётся уж больше валять дурака -
Вот и станете вы человеком.

Булат Окуджава

 

[Лаванда]

В. Высоцкий - Я не люблю

Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто,
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста —
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.

 

[Ямада]

Каждый вечер в мой дом приплывает туман
и ворует предметную резкость,
залезает ко мне на плетёный диван,
поправляет изгиб занавески.
Говорит о мирах, где звенят васильки,
где теряется цвет иван-чая,
где на ржавой цепочке у края реки волны рыжую лодку качают.

Я всё больше молчу,
берегу тишину от ненужного звука и слома,
и летит без оглядки,
летит в вышину моё данное вечности слово.

Забываю болезненные имена, чьи-то резкие нравоучения.
У меня есть спасительная тишина,
только это имеет значение.

И стоит истуканом в колонке вода,
и гуляет за берегом эхо…
Я бы тоже уехала, только куда из тумана такого уехать? ©​

 

[Toreador]

Маски

Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал —
Как на венецианском карнавале!

Вокруг меня смыкается кольцо,
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так-так, моё нормальное лицо
Все, вероятно, приняли за маску.

Петарды, конфетти… Но всё не так!
И маски на меня глядят с укором,
Они кричат, что я опять не в такт,
Что наступаю на ноги партнёрам.

Что делать мне — бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?..
Надеюсь я — под масками зверей
Бывают человеческие лица.

Все в масках, в париках — все как один,
Кто — сказочен, а кто — литературен…
Сосед мой слева — грустный арлекин,
Другой — палач, а каждый третий — дурень.

Один — себя старался обелить,
Другой — лицо скрывает от огласки,
А кто — уже не в силах отличить
Своё лицо от непременной маски.

Я в хоровод вступаю, хохоча,
И всё-таки мне неспокойно с ними:
А вдруг кому-то маска палача
Понравится — и он её не снимет?

Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным;
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?!

За масками гоняюсь по пятам,
Но ни одну не попрошу открыться:
Что, если маски сброшены, а там —
Всё те же полумаски-полулица?

Как доброго лица не прозевать,
Как честных отличить наверняка мне?
Все научились маски надевать,
Чтоб не разбить своё лицо о камни.

Я в тайну масок всё-таки проник,
Уверен я, что мой анализ точен,
Что маски равнодушья у иных —
Защита от плевков и от пощёчин.

(Высоцкий)

 

[Wandering]

[MEDIASERVICE]https://youtu.be/hcZRK1r3rV8[/MEDIASERVICE]

 

[Цветок Магриба]

С. Василенко "Чудо"



В честь князя, как солнышко алого,
названный город. Автобус часа через два. Жара.
Маюсь. Подкатывается бомжара:
— Меня зовут Валерий Павлович! Как Чкалова.

А хотите увидеть чудо?..

Начал вдруг падать. Голодный обморок.
Подхватываю его, вдыхая миазмы. Очухивается:
— Извините. Я учился в местном вузе вместе с Веничкой Ерофеевым,
слыхали? Мне надо бы похмелиться. У вас нет двадцати рублей?

В качестве аванса? За чудо. Я отработаю...

Выпивает сто грамм на автовокзале, не закусывая,
и становится добрым молодцем, будто напился живой воды.
Морщины разгладились. Глаз как алмаз — горит.
Румянец играет. Тряхнул кудрями:

— Ну что? Айда за чудом!

Идем за чудом по тропинке мимо свалки. Заходим в церковь.
Девочка моет полы. В темном углу старик с клюкой,
зорко смотрит на нас. Чкалов мой присмирел, дальше идти побоялся.
Стоит у порога. Командует девочке:

— Доча! Покажи ей чудо!

— Эх ты, Чкалов! Опять напился... — Девочка отжимает тряпку,
вытирает руки. — Пойдемте! — Ведет меня во влажную темноту.
С опаской прохожу мимо старика. Девочка зажигает свечи.
Жду. Из темноты медленно выступает лицо Богоматери.

Чудо! Она плачет!
Стоит в выцветшем платочке, смотрит на небо, где Сын, —
насмотреться не может: вчера погребенный — воскрес!
И верить боится. И плачет, и плачет, и плачет.
Падаю на колени. Плачу и радуюсь вместе с ней целую вечность:

о чудо! Он жив!

Девочка тушит свечи. Пора уходить. Встаю.
Идем к выходу. Девочка говорит:
— А у нас не только эта икона плачет. У нас все иконы плачут. —
Показывает на старика с клюкой в темном углу.

Серафим Саровский. Насупленные брови.
Смотрит на меня и девочку, как живой.
Из его серых внимательных глаз катятся слезы.

 

[Цветок Магриба]

Овсей Дриз " КОЛЫБЕЛЬНАЯ БАБЬЕМУ ЯРУ"


(Песнь матери)

Я бы привязала колыбельку к балке
И тебя б качала, мой ангел, мой Янкель.
Но мой дом как факел вспыхнул средь ночи,
Негде мне баюкать тебя, мой сыночек.

Я бы привязала к дубу колыбельку,
Пела б и качала дочку мою Эльку.
Но дотла сгорели все мои пожитки,
Не осталось даже от наволочки нитки.

Черные густые косы я отрежу
И на длинных косах колыбель подвешу.
Но кого баюкать? Где вы, мои дети?
Я одна осталась на всем белом свете.

Буду я по свету матерей аукать,
Приходите, матери, плакать и баюкать.
Матери седые, будем с вами вместе
Бабий Яр баюкать колыбельной песней.

 

[Селена]

Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.

А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...

И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!

*Э. Асадов

 

[Цветок Магриба]

Невесомый посыпался снег...
Сколько нежности в светлом
паденье.
За четою влюбленных калек
счастье тихое двигалось тенью

На платформе стояла толпа,
ожидая зеленых вагонов.
и не видел никто,как слепа
эта бедная пара бездомных.

Словно нищий ладонь протяну
двум иконам в сверкнувшем окладе,
лишь полцарства за душу одну
поделитесь,подвиньтесь,подайте

Но как небо их взгляд отстранен-
не нарушить их волчьего бега,
не постигнуть божественный сон
в жарких шубах из ветра и снега

В. Урусов

 

[Цветок Магриба]

Лариса Щиголь
* * *

У ангела домика нету:
В дырявых бумажных чулках
Он бродит по белому свету
И спит на сырых облаках.

Он вечно кому-нибудь нужен:
Назвался груздём, так храни,
А то, что он сир и простужен,
Понять не умеют они.

Ночная хламидка не греет,
А крылья пора постирать...
Знать, ангелы тоже стареют
И, видно, должны умирать.

 

[KatrinAnnh]

Если существует сила слова,
Значит, есть и магия имен:
ты - мое гортанное, целованное,
внутреннее, сложносочиненное,
подчиненное одной моей руке
имя на жемчужном языке...
Значит, есть стекающее медом,
звучно углубленное в глаза,
пряное, потерями обглоданное,
сказанное всем, но несказанное
имя – тишины молочной зябь
на устах зовущего тебя.

Аль Квотион

 

[Lizza]

Какое счастье быть с тобою в ссоре

Какое счастье быть с тобою в ссоре.
От всех забот взять отпуск дня на два,
Свободной птицей в голубом просторе
Парить, забыв обидные слова!

Какое счастье, на часы не глядя,
В кафе с подружкой кофе пить, болтать,
И на тебя эмоции не тратить,
И вообще тебя не вспоминать!

Какое счастье, как бывало раньше,
Поймать глазами чей-то взгляд в толпе
И, замирая, ждать, что будет дальше,
И ничего не объяснять тебе!

Какое счастье – смазать чуть помаду
И на углу купить себе цветы.
Ревнуй, Отелло, так тебе и надо,
Все это сам себе устроил ты!

Какое счастье – сесть в троллейбус поздний
И плыть неспешно улицей ночной,
И за окном увидеть в небе звезды,
И вдруг понять, как плохо быть одной!

Какое счастье поздно возвратиться,
Увидев свет, знать – дома кто-то есть,
И выйдешь ты, и скажешь – хватит злиться,
Я так устал, дай что-нибудь поесть!

ЛАРИСА РУБАЛЬСКАЯ

 

[Lizza]

Мама не любит папу. Папа не любит маму.
Я подрасту и тоже любить никого не стану
Ночью опять ругались. Думали, я не слышу.
Ветки в окно стучались, дождик стучал по крыше,
Мне было очень страшно. Я потихоньку плакал.
Не помогала даже плюшевая собака.
Как-то уснул. Приснилось, что у нас всё нормально.
Мама опять влюбилась в папу, а папа — в маму.
Мы все втроём гуляли. Стихли и дождь, и ветер.
Мамочка обнимала папу, смеялись дети и щебетали птицы. Лето, июль в разгаре.
Это мне только снится.
Утро в осенней хмари, мама звенит посудой,
кажется, скоро завтрак.
Снова не вышло чуда.
Может быть, выйдет завтра?!
Папа придёт с работы, вкусно пахнёт морозом.
Он принесёт мне тортик, маме подарит розы.
Мама наденет платье, ногти накрасит лаком,
сядем за стол, захватим плюшевую собаку,
будем есть торт, петь песни, будет совсем не страшно.
Нужно петь песни вместе, это предельно важно!
Нужно смеяться громче и обниматься чаще.
Чтоб сыновьям и дочкам не было ночью страшно.
Чтобы под одеялом, крепко прижав собаку, дети бы понимали, что им не нужно плакать.
Чтоб не услышать фразу детскими голосами:
"Я подрасту и тоже любить никого не стану!"

текст и фото/инет/

 

[Цветок Магриба]

забудь о том что время истекло
и с болью зарифмована неволя
спаси пчелу что бьётся о стекло
лети домой из плена застеколья

забудь о том что будет впереди
и не держи на прошлое обиду
и дальнозорко за пчелой следи
пока она не скроется из виду

Ф. Чечик