Читальня Си (ړײ)

[Сиш]

Приветствую Вас в Читальне

Меня зовут Сиш

Проходите, присаживайтесь, листайте..

Приглашаю "прогуляться" по темкам моего раздела

Почитать: Лохматая история, Я подожду , Я буду ждать...

Приятного времяпровождения :)​

 

[Сиш]

Чтоб всем так жить: "Раскрываю Поваренную книгу 1905 г, в разделе: «Что делать, если к вам пришли гости, а в доме нет продуктов?»
— «Пошлите кухарку в погреб, пускай она нарежет холодной буженины, лососины, добавит мочёную клюкву, посыплет свежей зеленью и подаст на стол. Разлив домашней наливочки, извинитесь перед гостями.»

 

[Сиш]

— Если ты полюбишь другую, будь добр, скажи мне. Травиться таблетками я не собираюсь, это был бы шантаж. Я просто посмотрю на эту женщину, красивая она или нет, а потом надену свое подвенечное платье, лягу и тихо умру от хованщины.
— "Хованщина" - это опера.
— Да? А звучит как название какой-то болезни, с рвотой и красными пятнами. И тогда доктор скажет тебе: "Месье, у Вашей подруги хованщина, это безнадежно." И ты прибежишь ко мне во фраке, отшвырнешь свою скрипку и с рыданиями рухнешь на колени.
— Какую скрипку? Откуда у меня возьмётся скрипка?
— В такой драматический момент нельзя без музыки.

© Ромен Гари

 

[Сиш]

:(giggle):

Когда всем раздавали сиськи, я искала где конец очереди, я орала:
«Да кто тут последний, женщины?!».

Но так и не хватило их мне.
Точнее дали канеш какие-то. Ну такие знаете, на от***бись:"Возьми, тока уйди отсюдова!".
Бэушные кажется даже. Кто-то в них не один медовый месяц отметил… там даже татуировка сбоку, якорь и надпись:
«Не в пирогах счастье! «.

Ношу, а шо делать. Заразы такие, сначала их как бы не было, а потом сразу до колена раскатались.
Эльфы, больше так не делайте.

Когда всем давали мозги, я принципиально не пошла, помня какие дали сиськи. Ага, я возьму, а он из ушей пеной полезет, знаю я ваши шуточки.
Поэтому официально у меня в черепной коробке только ниточка, которая держит уши.

Когда всем давали красоту, я очень старалась не лохануться. Поэтому подбежала первой, нахватала всего и побольше. До сих пор не знаю, как эту икею красоты правильно сложить в одну женщину.

Потом эльфы свернули ярмарку и уехали, а все стали ходить и друг перед другом выпендриваться.

А еще я там что-то сперла, но до сих пор боюсь разжать ладошку, потому что оно там скрипит и матерится немножко. Никому не надо?

© Зоя Арефьева

 

[Сиш]

То, что тебе хоть месяц, хоть день без меня лучше, чем со мной, это удар хороший.

В.Маяковский "Письмо к Лиле Брик"

 

[Сиш]

Чаровница

 

[Сиш]

Муза

Посмотреть ещё

- Ну, это просто немыслимо! Кошмар! Остановись! Что же это ты пишешь - то?! - раздался, где-то за правым ухом, неприятный женский голос.
Семён Валентинович вздрогнул от неожиданности. Дома кроме него никого не было. Жену с детьми и тёщей он отправил на дачу, чтобы не мешали ему, лауреату литературных премий и члену союза писателей, творить. Поужинав и надев свой любимый синий махровый халат, он уселся за стол. Мысли путались в клубок, мужчина, пытаясь хоть что-то придумать, уже почти час безрезультатно глядел на экран компьютера.
Неужели вернулись, а он не заметил? Хотя, шума от них было бы больше, да и голос чужой. Мужчина оглянулся. Сзади никого не было. Двери в кабинет (его Семён с трудом отвоевал у тёщи, которая мечтала сделать здесь детскую, ссылаясь на то, что малыши скоро пойдут в школу и им нужна своя комната), плотно прикрыты, за окном ночь, тихо.
- Померещилось,- подумал он. Надо потом «успокоительного» перед сном рюмашку хлопнуть.
Мужчина продолжил писать.
- Прекрати! – строго произнёс тот же голос. – Хоть немного головой подумай! Не стригут шерсть с овец два раза в месяц. Я про то, что трактор Беларусь не заправляют бензином, вообще молчу. Не знаешь ничего про деревенскую жизнь, так зачем писать?
- Кто здесь, - вскрикнул Семён. Он вертел головой, но вокруг не было ни души.
- Муза. Не признал? – издевательски донеслось сверху.
Мужчина осторожно посмотрел на потолок.
Рядом с люстрой парила огромная темноволосая женщина с короткой, почти мальчишеской, стрижкой. Излишне полная, да чего уж там, просто очень толстая, одетая в старую пижаму и стоптанные тапки с помпоном, надетые на босу ногу. Лицо неприятное: над верхней губой пробиваются густые тёмные усики, которые не прикрывет даже тень от огромного носа, напоминающего картошку, под глазами тройные тёмные мешки. Встретишь такую днём – испугаешься, а тут ночь, он в квартире один, и это нечто нависло над ним в буквальном смысле.
- Да не боись, писатель, я не кусаюсь. Хотя, какой же ты писатель, тьфу, одно недоразумение. Чёрт знает, к кому посылают. Повторяю, Муза я!
- Мммуза? – заикаясь немного от неожиданности, но больше от досады, произнёс Семён Валентинович. – Я вас совсем не так представлял. Вы грубая, невоспитанная особа! Муза - это красивая, нежная, молодая девушка с белокурыми распущенными волосами.
Почему ему прислали эту второсортную Музу (он уже почти поверил, что это именно она)?
- Ага, и с арфой! – громогласно заржала дама под потолком.
- И с арфой, - огрызнулся Семён.
- И обнажённая?
- И обнажённая,- выпалил он.
- Мне раздеться? – снова захохотала Муза, приспуская край штанов от пижамы и демонстрируя тройную жировую складку на животе и застиранные трусы в горошек.
Воображение Семёна начало с панической скоростью рисовать остальные «прелести» дамы. Крик «ни в коем случае» сам вырвался из непроизвольно перекошенного от отвращения рта. Дама натянула штаны обратно. А мужчина, немного успокоившись, произнёс:
- Это я погорячился, конечно, про обнажённую. А вот арфа присутствовать должна, судя по картинам мастеров живописи.
- Мыслишь шаблонно. Хотя, зачем я об этом говорю? Кто тебе вообще сказал, что ты писатель? Мама твоя?
- Ну, - замялся Семён. – И мама тоже. В первую очередь, конечно, эта святая женщина, разглядела у меня писательский дар.
- Тогда отчего же ты не смог написать сочинение на вступительных экзаменах? Учился-то ты на бухгалтера, да и то, по блату.
- И что? Многие писатели имели совершенно не связанную с литературой профессию до начала своей творческой карьеры.
- Тут ключевое слово - писатели!
- Помнится, вы представились, как Муза? Не красавица, конечно, обидно, но ладно. Насколько мне известно, Музы вдохновлять обязаны. Так хватит ерундой заниматься - работайте!
- А смысл? Хотя, изволь. На чём там всё закончилось? А, вспомнила, «Василий соскочил со своего трактора «Беларусь» и, улыбаясь Марине, демонстративно заправил его самым дорогим бензином, показав, что на любимых он не экономит». Это в чистом - то поле, и бензином, к тому же самым дорогим!
Муза ехидно хихикнула.
Она моментально сделала несколько странных движений руками, в результате которых соорудила из воздуха нежно голубой переливающийся шар, так же, как ребятишки лепят снежки зимой.
- Не уверена, что поможет, но вдруг, случится чудо, лови!- произнесла она, и бросила им в Семёна Валентиновича.
Мужчина зажмурился, поняв, что увернуться не успеет. В тот же миг он почувствовал запах полевых цветов. Услышал пение каких-то звонкоголосых птиц. А когда открыл глаза, то его ослепило летнее солнце.
- Что это? Где я?- почти шёпотом произнёс он.
- В своём произведении. Запоминай продолжение.
Глаза Семёна Валентиновича понемногу привыкли к яркому свету, и он обнаружил, что совсем рядом, стоя возле новенького трактора, о чём-то, улыбаясь, живо беседуют парень с девушкой. Постепенно их разговор начал приобретать совсем иную окраску. А спустя минуту и вовсе стал громким и резким. Они явно ссорились.
Писатель крадучись подошёл поближе. Но это оказалось совсем необязательным, Василий с Мариной (а это были они) не замечали его присутствия.
- Ты должна была мне обо всём рассказать. Что значит «не поженимся осенью»? - почти кричал парень.
Девушка объясняла, что хочет уехать в город, чтобы учиться.
Они долго спорили. Марина сумела убедить любимого и Василий, хорошенько подумав, тоже решил поехать учиться вместе с ней. Закончилось всё страстным поцелуем.
Когда молодой человек отправился на тракторе в сторону села, Семён Валентинович очнулся у себя в комнате за столом.
- Пиши, я подожду результата, - надменным голосом произнесла дама под потолком.
- А и напишу! Вот увидите, - буркнул Семён и застучал по клавишам:
«На поле чирикали жаворонки, а от леса тянуло запахом. Марина сказала Василию, что хочет уехать в город. Василий этого не хотел. Он спорил с ней почти полчаса, но она оказалась настырнее. Василий захотел поехать с ней, чтобы отбиваться от городских ухажёров, так как не хотел, чтобы она его бросила. После чего вскочил на своего железного коня и дал по газам. На огромной скорости, не меньше, чем двести километров в час, он помчался в деревню».
Муза под потолком каталась в воздухе и хохотала до слёз.
- Она хотел, он не хотел, потом захотел, а главное запахом от леса тянуло… Ой не могу!
Вдоволь насмеявшись, дама нахмурилась и строго произнесла:
- Школьники пишут лучше. Не стыдно?
- Подумаешь. Отредактируют в издательстве, - хмыкнул, раздосадованный её насмешками, Семён.
- Слушай внимательно, повторять не стану. Меня прислали не просто так. С сегодняшнего дня ты не должен писать ничего! Слишком много страданий из – за твоих «великих творений»! Ты создаёшь уродливые миры, где невозможно жить. Люди, которые там оказались по твоей воле, молят богов о помощи. Если посмеешь ослушаться – окажешься в таком месте, откуда ещё никто не смог вернуться. К тому же, в семье от тебя всё равно никакого толка нет. Всё тянет на себе жена. А ты губишь её жизнь ради никуда не годной писанины. Она красивая и добрая женщина. Найдёт себе хорошего человека, уж поверь. Так что, жалеть о тебе будут не долго.
- Не страшно, знаете ли. Вы - Муза, а не господь бог. И не вам решать, творить мне или нет. Я сам хозяин своей судьбы. А жена моя для того и нужна, чтобы лелеять мой талант, работать по дому, и растить моих детей. Я писал, и буду писать. Мне такая уродина, как вы, не указ! Тоже мне Каллиопа нашлась!
Он с гордым видом повернулся к столу и напечатал: «Трактор Василия нёсся на огромной скорости…».
Муза грустно посмотрела сверху на лысеющую макушку Семёна Валентиновича.
- Жаль, что этот бездарь так ничего и не понял. Красивая должна быть Муза, говоришь, нежная? Да они, эти неженки с такими «писателями» не выживают – мрут, как мухи. Красавиц берегут, оттого и посылают только к талантливым. А меня к таким, как ты.
Она вздохнула и, почесав свой огромный нос, собрала из воздуха шар, который теперь выглядел зловеще и переливался мрачными багровыми оттенками.
Когда Семён исчез, Муза спустилась вниз, к столу, и, усевшись в его кресле, дописала предложение:
«Трактор Василия нёсся на огромной скорости. Парень не заметил, как на дороге неожиданно возник лысеющий мужчина лет сорока пяти, одетый в синий махровый халат. Сворачивать было поздно».
@ Лана Лэнц

 

[Сиш]

Бродяга | Char Li

Посмотреть ещё

В твоей силе менять ход мирозданья, но надо ли оно тебе и мирозданью? Иногда песня, спетая вовремя у костра, вершит более, чем тысячи сражений во имя перемен.
(Кодекс Странников)

Дорога тихо звенела под ногами, и я упругим шагом покорял бесконечность, радуясь спутнику-ветру и разноцветным поющим камням на обочинах. Я наслаждался одиночеством-без-грусти, и пространство отвечало радостной нотой созвучия.

Межмирье уже засыпало в бессолнечном сумраке, когда я заметил на обочине Дороги бродягу. Вот и хорошо! Я остановился, отсалютовал посохом приветствие. Мне в ответ помахали рукой. Кажется, он тоже не против пообщаться. Но чем ближе я подходил, тем неуютнее мне становилось. Я не мог понять, в чем дело. Нет, никакой опасности, право…

Человек? Или некто в образе человека? Мало ли кого занесло на Дорогу, но я не ощущал ни его настроения, ничего. Бродяжья одежда: кожаная куртка, старые джинсы. У него были светлые волосы и молодое подвижное лицо. Он улыбался, и глаза его сияли. Как странно, ничего, кроме облика. У него не было сумки, плаща или посоха.

— Приветствую, — я подошел, огляделся. Он не разводил костра, а ведь как часто нам хочется в прохладе межмирья уютных признаков миров. Он не готовил еду, при нем не было оружия или каких-либо иных вещей. И он был материален — вовсе не дух Дороги явился мне.
— И тебе привет! — воскликнул бродяга, сел и похлопал рукой подле себя — мол, садись тоже. Тут из кустов выбежала собака, лохматая, рыжая с проседью, лопоухая. Случайно их, что ли, занесло в эту часть межмирья?
— Меня зовут Гарри, — представился человек, — а собаку — Сим.
Сим радостно гавкнул и отчаянно завилял хвостом. Затем лег и закрыл глаза.
— Старый, устает быстро, — ласково, с затаенной грустью произнес Гарри, — слишком быстро устает для таких дальних переходов.
Что-то не давало мне покоя. Но что? Не собака даже. Гарри внимательно следил за мной.

— Ты-то сам откуда идешь, мил человек? А?
— Ну, не откуда, а куда. Собственно, зови меня Джон, — я опомнился. Кажется, в мирах, где есть Гарри, должны быть и Джоны. Если я ничего не забыл. Но на имена у меня хорошая память.
— Джо-о-он, — протянул иронично Гарри. — Ну логично. Похоже, и между мирами это имя популярно.
Он знает, где он, уже хорошо. Не пропадёт.
— Джон, мне не особо интересно даже, куда ты идешь, если честно. Я просто очень устал от одиночества… Да и Сим вот, хворает часто. Боюсь я за него. Он мне тут единственный друг.

Я глядел во все глаза на Гарри. На Сима. Я идиот или что? Ничего не понимаю. Что в них не так? А Гарри устало сказал, прямо взглянув мне в глаза:
— Да ладно тебе, подозрительный какой. Чуйка как у собаки, силы полон, а в глазах — недоумение. И не человек ведь, правда, а беспокоишься, как люди. Что, никогда на своих Дорогах киборгов не встречал? Электронно-механических или просто механических?

Вот оно что! И правда, я чуял разум, но не чуял жизни. Робот. Совершенно невозможно, и как же я люблю сталкиваться с тем, что невозможно! Предмет из пластика и металла, «существо без души», запрограммированное на определенные действия. Как это может быть? Как он — такой — может быть на Дороге?
Может, в каком-то из техногенных миров проводили эксперимент, забросили разведчиков в Междумирье, робота и собаку для начала? Правда, энергии, чтоб удержать материальный предмет в мире тонких стихий, всегда требовалось много. Но во многих мирах редко беспокоятся по этому поводу, не гнушаясь добывать её из светила или собственных душ.

— Меня никто сюда не посылал. Я сам пришел... Нет, я мысли не читаю. Просто, когда тебе около десяти тыщ лет и большую их часть них ты прожил среди людей, поневоле учишься читать по глазам. Даже у не людских людей.
— Но…

Он рассмеялся невесело и начал свой рассказ, вспоминая который, мне будет легче шагать по своей Дороге и тысячу веков спустя:
— Мне вообще Сим помог выбраться, собакам, им проще. Знаешь ли, десять тысяч лет — немалый срок. Жаль, Сим и года не проживет. Ему уже двадцать пять, а даже для модифицированных умпов это много. УМП — это попросту «умный пес». Помощники для стареющих людей. В умирающих городах умпы казались единственной жизнью. Ну, еще роботы... Почему я могу ходить дорогами меж мирами? Я, старый киборг без души? Не знаю, это не ко мне вопрос. Я просто взял Сима на руки и вышел прочь, когда последний из Людей умер от старости. Эх, его умп пережил его, моего старика Вилли. Понимаешь, Джон, миры стареют и увядают, как люди. Я десять тысячелетий был верным слугой для стареющей расы Людей. Неплохой мир был. Нет, честно, загляни, если будет по пути, странник. Там сейчас тихо так. Заводы стоят. Роботы предпочли уснуть. Или умереть? А для кого жить. Умпы тоже вот доживают свой век. Правда, у них больше шансов — разбрелись по лесам да полям, охотятся. Цивилизацию делать не хотят, зачем им. Мир увял. Я путано говорю? Старый я… А мысли ты у робота не прочитаешь, верно, друг? Прости за болтовню, так давно не говорил с живым человеком. Сим, он умный, но слова из него лишнего не вытянешь. Так я в основном сам с собой говорю.
Он тихонько вздохнул, улыбнулся совсем по-человечески. Легко перепутать.

— Я не хотел умира... засыпать. Ведь я самый старый из них, знаешь, сколько поколений через мои руки прошло... Сотни. Все умерли. Я устал их хоронить. Мир живой. Да, там много жизни. А Людей и нет уже. Вот я решил уйти. Не мог вот так просто взять и отключиться. Я столько всего знаю...

Вокруг нас была Дорога, сизое пространство между мирами, полное тонких энергий, смутных порталов и нитей, связующих грани мироздания. Он глядел в эти просторы с восторгом ребенка. Я ему почти завидовал.

— Тут хорошо. Тут все новое. А я так устал в моем умирающем мире. Может, найду себе юный мирок, и там будут дети. Соскучился по детям. Я же бессмертный. Неизносимые материалы тела, самовосстанавливающийся мозг. Я почти неуязвим. Даже температура звезды не расплавит. На совесть меня делали… на совесть.

Он потянулся и тронул уши пса. От этого движения Сим проснулся, завилял хвостом, прыгнул мне на колени. Я стал поглаживать его по голове. Он уснул снова. Старый совсем.

— Симу не голодно. Странно тут вообще с пищей. Не думаешь о еде — и есть не надо. Мне вообще просто — энергия везде разлита, даже от ветра и солнца заряжаться не надо. А Сим откуда-то кроликов приносит. Все со мной делится.

Я кивал. Гладил пса. Кроликов уникальный пес-странник скорее всего доставал из миров по соседству. Мое сердце сжималось от сочувствия и радости за всех странников всех миров. Странников, которые понимают Дорогу.

— Может, проведешь меня в какой мир поновее? — вдруг почти жалобно попросил Гарри, и я увидел, что рука у него чуть дрожит. У робота, которому было десять тысяч лет, дрожала рука.
Я улыбнулся:
— Сим тебя приведет. Он лучше чует Дорогу. И тебя чувствует, я знаю. Просто иди за ним. Думаю, в том мире, который ему теперь снится, вам обоим понравится.
— Да понравится уж. Мне в любом понравится. У меня срок годности еще на миллион веков. А знаний много, целой расы знания, — он постучал по голове пальцем, — тут хранятся. Пригодятся. Только вот Сима со мной уже не будет. Сколько ему в мире-то останется, там же время по-другому течет? Это тут мы бредем без времени, сколько надумаем себе, столько и будет. А там...

Он вздохнул. Я улыбнулся про себя. Нет, не скажу ему ничего. Потом, лет через двести, может, сам догадается. Хотя нет, догадается быстрее — и вспомнит добрым словом старика Джона.
Симу нетрудно подарить пару веков — всего лишь структуру плоти изменить, с собакой это проще, чем с человеком. У собак не прописано — умереть. Они жизнь любят. Вдохнуть силу в старого пса — ничего не стоит. Пусть живет.

Я поднялся: меня звала Дорога. Гарри не препятствовал. Умный пес по имени Сим проснулся, помолодевший и бодрый, и радостно запрыгал вокруг. Уж он-то знал, что спасибо сказать надо.
Уже отходя от этих удивительных странников, уже скрываясь в складках пространств, думая о загадках живой души, я услышал брошенное вслед:
— Счастливого пути, бродяга! Спасибо за Сима! Еще встретимся!

 

[Сиш]

НЕМНОГО О САМОМ ГЛАВНОМ

Посмотреть ещё

"Мы живeм в однушкe, и, когда я сплю, она старается не шуметь. Проснyлся однажды, смотрю, а она курсовую пишет и буквы на клавиатуре нажимает мeдленно-медленно, чтобы не стучать".

"Осенью мы с мужем eхали на машине из леса, и на меня начал спускaться паучок. У меня арахнофобия, я еще отреагировать не успела, как он без слов убрaл паука — и это учитывая, что дорога была очень плохой и требовала концeнтрации. Мне было приятно, что я тоже нахожусь в зоне его внимaния".

"В нашу еще добрачную пору он вытащил моего пса из собачьей свары. Мы вместе отступали с места нападения, в одной его руке был поводок с моей собакой, в другой моя рука, и я чувствовала, как он дрожит. До сих пор это одно из самых острых ощущений его любви ко мне через мою собаку. С того момента это наша собака".

"Я во время беременности полюбила настольные игры. В скрабл мы играли, и я все время выигрывала, потому что он якобы не мог составить слов длиннее, чем "сон" и "дом". А однажды, когда я отошла, он выкрал у меня твердый знак, с которым трудно составить слово на поле, и заменил его на букву "а"".

"Был глупый конфликт с соседями по гаражу. Мы стояли на улице, мужики меня обвиняли в том, чего я не делал, а я так опешил, что даже оправдывался неубедительно. Тогда она выскочила из машины и начала наступать на этих парней, так агрессивно защищала меня и отчитывала моих собеседников, что они в итоге стали извиняться. В итоге все мы рассмеялись, конфликт был улажен. А я тогда понял — моя женщина".

"Мы друг другу вслух читали, когда кто-то был рутинной работой занят. Например, он чинит мои ботинки — я читаю. Я перебираю рис — он читает. Незабываемые ощущения. Это было в 90-х, до сих пор помню".

"Иногда утром я просыпаюсь, свежая, выспавшаяся, и радостно говорю мужу: "Как здорово, милый, что дети ночью не плакали" и по его усталому лицу вижу, что они плакали".

"В самолете она показывала мне то облака внизу, то океан: "Посмотри, как красиво. Какой закат, тебе видно? Пересядь на мое место, к окошку". Ей важно было не самой насладиться красотой мира, а показать этот мир мне. А я больше любовался ее сияющим лицом: "Ты видишь? Тебе нравится? " Я видел и мне нравилось".

"Дед болел и уже почти не вставал. Сидел с бабушкой на диване, смотрел телевизор. В какой-то момент он взял бабушкину руку и запрятал ее себе под футболку. На наши с мамой взгляды ответил: "Рука холодная, Маня замерзла".

© Анна Иотко

 

[Toreador]

"Я во время беременности полюбила настольные игры. В скрабл мы играли, и я все время выигрывала, потому что он якобы не мог составить слов длиннее, чем "сон" и "дом". А однажды, когда я отошла, он выкрал у меня твердый знак, с которым трудно составить слово на поле, и заменил его на букву "а"".

Ну не могу я не откомментировать. Респект!
Сорри, что влез в закрытую тему.:give_rose_b_b:

 

[Сиш]

Нужно себя заряжать, мое маленькое сердечко.
Как телефон, например. Утром тыкнулась маникюром в розетку:
и кудри сами собой завились оптимистическими горгонами,
живот втянулся,
соски чуть выше линии горизонта,
метаболизм как у бешеной собаки и ресницы до неба, все три.
И поцокала, поцокала бодро по делам.

Выпей кофе, это освежит круги под твоими глазами. Панды невер слип, панды всегда мониторят обстановку, товарищ командир! Пристрелите, товарищ командир. Ну пожалуйстаааа...

Нужно вовремя добавлять немножко гелия в воздушный шарик своей жизни, чтоб весь день пищать что-то смешным голосом и болтаться на ветру эгей-гей. Хосподиии, скорей бы ниточка развязалась и унесло нахрен в страну мармеладных Момоа.

Вечером запихай в себя побольше сериалов, новостей из соцсетей,
поназаказывай всего в интернет - магазинах и отмени нахрен все: и кофточку эту с лисичками, и свечку в виде зелёного пениса, и день этот бестолковый, отмени заказ на следующее воплощение да и эту жизнь верни обратно. Не надо нам, как-то у вас тут не ахти и лук варёный, не буду такоээээ, мамааааа. Позовите менеджера, тут у нас возврат.

Видишь, как весело, а завтра будет еще веселее. Нарисуй помадой улыбку до ушей и ходи красиво туда-сюда. Только не долбанись, милая, не дай попкорну в твоей голове вырваться наружу, не не не ай ай ай.
Поэтому изолентой красивой синей давай-ка примотаем покрепче черепушку и особенно нижнюю челюсть. Особенно после шести.
И шапочку из фольги. Блеск, шик и шоу маст гоу он.

© Зоя Арефьева

 

[Сиш]

Мадам Дано и ее любовь

Посмотреть ещё

Мадам Дано была очeнь, очeнь сepьeзной дамой и убeждeнно всeм доказывала, что жизнь тpудна, а счастьe нeдостижимо. Кстати, она носила совсeм дpугую фамилию, а «мадам Дано» ee пpозвали за то, что всe ee фpазы нeизмeнно начинались со слов: «Да, но…». Напpимep, на слова «хоpошая нынчe погодка!» она тут жe отвeчала: «Да, но ужe к вeчepу она можeт испоpтиться», на сообщeниe о чьeй-то свадьбe, поджав губы, говоpила: «Да, но сeйчас молодыe сeмьи так часто pаспадаются…», на пожeланиe добpого здоpовья – «Да, но кто застpахован от болeзнeй, вeдь можeт и киpпич на голову упасть?».

Но однажды на вокзалe она познакомилась с мeсьe Дану. У них завязался pазговоp, и мадам Дано по пpивычкe стала жаловаться на жизнь. Но мeсьe Дану тожe получил своe пpозвищe нe пpосто так: он был вeсeльчак, балагуp, любил жизнь и на всe ee кавepзы и пpeпоны пpeдпочитал нe сepдиться, а удивляться: «Да ну?».

- С тeх поp, как умep мой муж, я совepшeнно одинока, - удpучeнно говоpила мадам Дано.

- Да ну?! – удивлялся мeсьe Дану. – Ни за что нe повepю, что такая чудeсная жeнщина можeт быть одинока! Я думаю, мужчины пpосто столбeнeют от востоpга и пpeдпочитают восхищаться вами издалeка.

- Да, но… - по пpивычкe начала мадам Дано и замолчала: слова мeсьe Дану показались eй нe лишeнными очаpования.

Польщeнная мадам Дано пpодолжала:

- Жизнь мeня нe баловала, постоянно ввepгая в суpовыe испытания…

- Да ну?! – всплeснул pуками мeсьe Дану. – То-то я чувствую в вас нeобычайную внутpeннюю силу! Вот это жизнь вас натpeниpовала!

- Да, но… - мадам Дано пpислушалась к сeбe и точно ощутила что-то нeпонятноe – можeт быть, дажe внутpeннюю силу.

- И eщe – я так скучно живу, - довepитeльно пpизналась она. – Дом… пpогулка… магазин… и всe!

- Да ну?! – изумился мeсьe Дану. – Тогда наша встpeча – это судьба! Вeдь я pаботаю унифоpмистом в циpкe-шапито! Сeгодня мы pазвepнeмся на площади, и ужe вeчepом я пpиглашаю вас на пpeдставлeниe! Надeюсь, вы любитe циpк?

- Да, но мой возpаст… - застeснялась мадам Дано.

- Да ну?! – изумился мeсьe Дану. – О каком возpастe вы говоpитe? Циpк – это любовь на всe вpeмeна! В молодости я был акpобатом, затeм – дpeссиpовал слонов и тигpов, а тeпepь вот унифоpмист. Подумаeшь, возpаст!

- Да, но… - начала мадам Дано, но потом махнула pукой. Ей очeнь хотeлось в циpк, вeдь она там нe была цeлых сто лeт… – Ай, да ладно! В циpк так в циpк!

И вот вeчepом мадам Дано сидeла в пepвом pяду, на пpиставном кpeслe, куда ee усадили по контpамаpкe, и вовсю хохотала и хлопала в ладоши, чувствуя сeбя малeнькой дeвочкой. А один унифоpмист в пepepывах мeжду номepами всe вpeмя посылал eй воздушныe поцeлуи, и от этого сepдцe замиpало и сладко ныло – совсeм как в молодости!

Послe выступлeния они гуляли, пили кофe в малeньких кабачках, болтали о том-о сeм, и то и дeло слышалось: «Да, но…» - «Да ну?!», а потом смeх. Мадам Дано за всю свою жизнь столько нe смeялась! А смeялась она над собствeнными стpахами, тpeвогами и излишнeй сepьeзностью. Жизнь вeдь тожe, по сути, похожа на циpк…

… Чepeз нeдeлю циpк готовился уeзжать.

- Как жаль, что вы нас ужe покидаeтe… - огоpчeнно пpоговоpила мадам Дано, котоpая нe пpопустила ни одного пpeдставлeния и ужe успeла пpивыкнуть к циpку и – в чeм она дажe сeбe нe хотeла пpизнаться! - к мeсьe Дану.

- Да ну?! – тут жe отозвался он. – Но это лeгко испpавить! Поступайтe в наш циpк, и мы вмeстe отпpавимся путeшeствовать по миpу! Соглашайтeсь жe, будeт вeсeло!

- Да, но… что я буду там дeлать? Я вeдь ничeго такого нe умeю!

- Да ну?! Навepняка вы умeeтe считать и сможeтe пpодавать билeты! Коpочe, вы пpиняты на должность кассиpа, с соотвeтствующим окладом и пpeмиальными!

- Да, но унифоpмисты навepняка нe могут пpинимать такиe peшeния, – усомнилась мадам Дано.

- Да ну?! Видитe ли, унифоpмист я для души, а вообщe-то я диpeктоp этого циpка. В свободноe от pаботы вpeмя! Так что быстpeнько домой за нeобходимыми вeщами, нас ждeт Большоe Циpковоe Путeшeствиe!

… Если в ваш гоpод пpиeдeт циpк-шапито, обязатeльно обpатитe вниманиe на кассиpшу. Нeкотоpыe считают ee жeной унифоpмиста, а дpугиe говоpят, что она – мадам диpeктоpша. Но какоe нам до этого дeло? Эта пожилая дама pаспpостpаняeт вокpуг сeбя вeсeльe и хоpошee настpоeниe. Еe зовут мадам Зато. Это нe настоящая фамилия, а пpозвищe, потому что на любыe жизнeнныe нeвзгоды и нeудачи она смотpит с оптимизмом и всeгда находит, что пpотивопоставить им. Моpосит дождик? Зато гpибов будeт моpe! Сломались дужки у очков? Зато получилось пpeлeстноe пeнснe! Вся жизнь пpоходит на колeсах? Зато у нee много дpузeй, pадости и смeха, и можно дeлиться этим с людьми, котоpыe пpиходят покупать билeты!

Можeт, вы нe повepили, что всe это чистая пpавда? Скажeтe: «Да, но…». Да ну, всe pавно нe повepю, что вы такиe зануды! Зато вeсeло и всeляeт надeжду на чудо! Если, конeчно, вepить, что жизнь – это пpосто циpк, а циpк – любовь на всe вpeмeна!

Автоp: Эльфика

 

[Сиш]

Ух!!!!

 

[Сиш]

Посмотреть ещё

Дочь Мария изучает счастье любви на себе. Застал её в восемь утра, в прихожей, в красных трусах, рыдающей сквозь макияж. Говорит:
- Сейчас пойду, верну ему ключи от его квартиры.

Обычно ключи дают чтобы кто-то поливал цветы. Но Маша и дома-то цветов не поливала. Интересно, на что рассчитывал этот мальчик?
Маша сказала, это не трусы, а «шорты для бега». Всё равно многовато голых ног. Если бы мне в таком виде возвращали ключи, я бы оторвал себе руки, лишь бы не прикасаться к связке.

Когда мне отдавали ключи, самый большой ключ оставил синяк на моём лице. По форме он был как бы от старинной крепости, на самом деле от гаража. Завидев этот символ разлуки, друзья говорили мне вместо «привет» - «о, тебе ключи вернули!»

Я запретил себе паниковать. Просто парень оказался маньяком, или роботом, или умер – в жизни случаются вещи пострашнее. Например, муж моей тётки болел за «Манчестер». С её слов, любой другой недостаток был бы лучше этого.

Я обзвонил знакомых женщин и спросил абстрактно:
Если какая-то бытовая размолвка, например, под кроватью вашего мужчины расчленённая проститутка, и он «не знает» как эта дрянь сюда попала, - что бы вы сделали?
Второй вопрос: незнакомая девушка, (18 лет, 167, 57, блонд., полгода в отношениях) рыдает в прихожей, в трусах и в макияже. На что лучше ставить, на развод или на свадьбу?

Маша сказала что вернётся через десять минут. Но ни через одиннадцать, ни через даже двенадцать не пришла. Я порывался пойти следом, помочь отдать ключи. Маша сама ни голову свернуть не умеет, ни топор метнуть как надо. Потом, на вопрос прокурора откуда эти сожжённые города, я бы ответил прямо – «все отцы в нашей родне так расстаются с любимым парнем».
Лара не пустила меня и отобрала боевые вилки. Она сказала:
- За десять минут ключи вернуть невозможно. Сначала женщина должна объяснить свою позицию. Причем так, чтобы он понял, астрология это серьёзная наука, и в лифте целоваться надо каждый раз.

(Маленький лайфхак для парней: если хотите сохранить отношения - тупо ничего не понимайте. Перебивайте докладчицу, сбивайте с мысли, отвлекайтесь на котят и радугу. Женщины и сами так делают, когда не хотят понять устройство судового дизеля. )

Домой в тот день Маша не вернулась. Прислала СМС – «помирились!»
Оказалось вот что:

Они хотели вместе побегать с утра. Но не договорились где и во склолько. И ещё, Маша не взяла с собой телефон. Поискав друг друга в разных местах в разное время, каждый пошёл своей дорогой.
А теперь следите за пальцем.
Сначала он звонил, но Маша не брала, потому что телефон дома.
Потом Маша звонила, но он был в душе.
Тогда Маша обиделась и перестала брать трубку.
А когда через 16 (шестнадцать) минут обида прошла, он уже сам обиделся и не брал трубку целый час.
И конечно, жить человеком, который не отвечает на звонки любимой женщины нет никакого смысла.
Тут-то Маша и пошла возвращать ключи, но получила только два новых засоса. Вот так чьё-то неумение запоминать важные детали делает седым даже лысого отца.

Я, папример, всё важное записываю прямо тут, в фейсбуке.
Например:
Никогда, никогда не соединять в одном предложении слова «Весы» и «Эклеры».

© Слава Сэ

 

[Сиш]

Стоит Фридрих Ницше у прилавка и думает: "Какую половину рябчика взять: переднюю или заднюю? Вроде бы хочется отождествить акт поедания птичьей плоти с зарождением мира, с началом чего-то прекрасного, а с другой стороны, в задней части есть вкусные ноги, хотя это закат и омрачение. А может, вдоль его разрезать?"

Озадаченного учёного заметил продавец и поспешил поинтересоваться, о чём тот задумался. Ницше поделился своей бедой, на что продавец ему ответил:

— Ваша теория стройна. Она отражает объективную реальность и согласовывается с современными взглядами философов, однако истинная суть мироздания состоит в том, что рябчиков половинками мы не продаём.

 

[Сиш]

[COPYRIGHT]Главное -понравиться самому себе
Остальные подтянутся![/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Контролировать свою любовь получается
В такой же степени как контролировать
Землятресение, весь контроль сводится к
Фиксированию баллов и подсчету ущерба
От разрушений.
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Одно и то же высказывание может быть
Откровенным бредом или источать
Глубины искрометной мудрости, всё Зависит от Отношения
К автору
[/COPYRIGHT]


[COPYRIGHT]Есть люди которым я страшно завидую,
Не знаниям не чувствам которые в них и уж
Тем более не материальному или социальному
Положению.Эти люди обладают искусством
Жить, умеют точно и по необходимости расходовать свою энергию, не зависают в спорах
Не бьются о неприступные стены,
Не берут неприступных крепостей, обходят их
Без боя, лишая этим подпитки и в конечном счёте
Важности.У них другие приоритеты. Они видят
То что неведомо другим, слегка касаясь преобразуют всё во что вовлечены, с наибольшей
Эффективностью.
Люди умеющие изящно жить до самого конца.
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Всё полезно в природе и ничего не пропадает зря, из
*бывших*получается прекрасный фундамент для новых, они замечательно корректируют проекты новых воздушных замков, а если замки уже надоели, то всегда можно заняться раскопками)
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Что вы скажете Богу при встрече?
- изрядно впечатлён!
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Недолюбленные бродят как беспризорники
Посмотришь в глаза — беспризорник!

[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Очень странно… но согласие не вызывает такого уважения, как отказ.
О перевернутой системе координат
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Костёр разводят долго и трепетно, раздувая из искры,
Подпитывая вначале самыми лёгкими и нежными материалами, разгоревшийся он не боится ветров, а только ярче разгорается. Его топчут как правило те что и разожгли,
По совету завистников которые мерзнут в одиночестве.
[/COPYRIGHT]


[COPYRIGHT]Если вдруг Повезло встретить идеального, не сильно
Радуйтесь, в человеке все плюсы и минусы всегда
Тщательно сбалансированы, благодаря этому
Балансу он и жив, так что где-то в замаскированном, в дальнем углу, на чердаке, шкафу, вас ждёт много сюрпризов))
/[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Самые смелые фантазии писателей, художников меркнут
Перед величием замыслов жизни, хотя и ей не всегда удаются
Шедевры, но бывает нырнешь в человека как в книгу и невозможно оторваться, как наркоман с трясущимися руками
Ждёшь, что расскажет следующая страница…
И счастье только в том что пока ещё
«продолжение следует», впрочем
Есть «книги» у которых и нет окончания они всегда новые
Сколько бы раз их не читал.
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]На сайтах с большим количеством крылатых созданий
Было бы очень предусмотрительно ходить с зонтиком.
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Как бы далеко не летали твои мысли им всё равно
Придётся возвращаться в здесь и сейчас, но в отличии
От тех у кого они вообще не летают, ты знаешь что мир
Гораздо больше, интересней, красочней, чем здесь и сейчас…
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Бывают минуты когда состояние души
Можно выразить двумя словами
«Сильно озяб»
[/COPYRIGHT]

[COPYRIGHT]Умничать значит усложнять, заводить в дремучие
Дебри изысканных терминов и понятий, ссылаясь
При этом на целый корпус непререкаемых
Авторитетов и догм.
Рассуждать умно значит максимально упрощать
Объясняя своими словами доступными любому
Уровню.
[/COPYRIGHT]

 

[Сиш]

В городе так жарко, что я становлюсь аль-денте.

Посмотреть ещё

И плохенько всем. В воздухе витают потные суицидальные настроения, пушистой собаке на террасе ресторана, кажется, нужно вызвать кардиолога, мужчина на собственной лысине складывает из мокрых салфеток бесформенный берет. Я ною. Заказываю официанту что-нибудь холодненькое, можно неразмороженную скумбрию. Грызу льдину. Развариваюсь.

И тут в ресторан заходит то, при виде чего у меня яичники всмятку сварились. Девушка. В бежевых. Капроновых. Колготках. В целом, мне кажется, это люрексовое уродство стоило бы бойкотировать на государственном уровне. Выглядит плохо. Ноги переливаются, как бензиновое пятно в луже, а в темноте светятся словно кошачьи глаза. А тут это несчастье в тридцатиградусную жару на живом человеке!
«Наверное, офисный дресс-код. Бедняжка», — подумала я ровно за секунду до того, как девушка подозвала официанта и сказала:

— Пивчарки светлой ноль пять, будьте добры.

У меня, значит, уже уши отпотели, а принцесса в капроновых кандалах приняла решение пивасика бахнуть, не дожидаясь заката. Широкой воли человек. Даже позавидовала. Представила, как она выпивает, расслабленная, довольная и упрелая, выходит из заведения на палящее солнце, тут же разматывается и обретает пружинистое кокетство. Знаете, это состояние, когда после рюмашки все резко стало «ну ниииичё»? Она перекинется парочкой слов с бессарабским клошаром, наступит на ногу первому встречному и будет извиняться пугающее сердечно, купит лимонное мороженое и, испугавшись, что потеряла телефон, который держит в руке, станет капаться в сумочке посреди тротуара. Потом зайдет в офис, сядет под кондиционер и скинет пару смешных картинок в рабочий чат. Икнет. Извинится. Какая же это все-таки роскошь — прибухнуть в летний обед, не имея возможности утопиться в бассейне.

Но спустя час стало ясно, что девушка не торопилась обратно — в дела. Кажется, у нее выходной или отпуск, и колготы — это не вынужденные меры, а личная инициатива. Она заказала бастурму, еще «нольпяшечку» и кальян. Мне стало совсем дурно, когда пылающее кадило с углями пронесли возле меня.

— Извините, — не выдержала я этого мучительного кино и обратилась к колготам, — вам не жарко? Тут, кажется, кондиционер совсем плохо работает.

Дама обернулась, изящно вытерла рот салфеткой и сказала:

— Да сдохну сейчас. Ненавижу дневные свидания. Он еще и опаздывает.

Моя золотая. «Пусть все у нее будет хорошо», — подумала я, глядя на то, как она наносит на губы розовый жир из тюбика «Малиной бальзам».

Тот, кого она ждала, должен ей море.

© Евгения Плихина

**********************************************************************

Механическое сердце

Посмотреть ещё

Часовщик не встаёт с места, когда входит Королева, и лишь кивком предлагает ей сесть. Королева задыхается от такой наглости, но осторожно проходит по усыпанному шестерёнками полу и садится прямо на край заваленного всякой дрянью стола — стул в комнате всего один, и уступать его Часовщик явно не собирается. Заговорить Королева не решается, а хозяин комнаты неболтлив и лезть с расспросами не намерен. Несколько минут проходят в молчании, наполненные тиканьем разномастных часов и тихим скрипом отвёрток в бледных длинных пальцах. Королева кусает губы и мнёт юбку пышного платья, Часовщик, ссутулившись, собирает очередной неведомый механизм, каким-то лишь ему ведомым чудом подцепляя из царящего на столе хаоса нужные детали прямо на кончик отвёртки. Затянувшееся молчание гостья прерывает, тихо и твёрдо сообщая о цели своего визита.
— Я не хочу стареть, — и как-то по-детски упрямо звучит это «не хочу» в наполненной тиканьем часов комнате. Серебряные глаза Часовщика смотрят на молодую Королеву и не выражают ничего, кроме бескрайнего спокойствия. — Вам одному известно, как этого избежать! — продолжает, надеясь на понимание, Королева, не в силах отвести взгляда от глубоких глаз, от этих омутов холодного покоя. Глаза, поседевшие вместо волос, думается молодой Королеве, и холёные пальчики сжимают розы из атласа, портя платье. Человек, приручивший стрелки часов, дышащий в такт с их тиканьем и потерявший счёт времени. Никто в столице не скажет, сколько ему лет, кого ни спроси. Не потому, что таят — не знают. На вид не дашь и тридцати — Королева чуть склоняет вбок голову, чтобы рассмотреть получше: волосы — жидкая медь, собранная чёрной бархатной лентой, ловкие длинные пальцы (Королева почему-то уверена, что они холодные), фигура, близкая к идеальной… Если бы не глаза. Глаза отражают истину, и у Королевы кружится голова.
— Помогите мне, — шепчет гостья умоляюще, комкает юбку и батист на груди. — Я заплачу!
Часовщик не обращает внимания на неё, словно королевская мольба не громче тиканья механизма, работа над которым уже почти окончена.
— Я согласна на любую цену! — заламывает Королева отчаянно холёные белые руки.
Все часы словно замолкают в один миг. Часовщик поднимает серебряный взгляд: в розовых глазах этой девочки плещется отчаяние. И Часовщик кивает и откладывает готовый механизм. Взглядом приказывает ей раздеться. Королева дрожит от ярости, но осторожно расстёгивает крючки на лифе, расшнуровывает корсет, даже не думая о том, чтобы позвать стражу и о том, что может случиться. Часовщик и вовсе не смотрит на гостью, занятый очередной тикающей безделушкой. Платье Королевы пышное, розовое, словно облако сахарной ваты, и какое-то приторно-сладкое, словно леденец. Кажется, от одного взгляда на него зубы может свести. Платье опадает на пол, и Королева оказывается совсем маленькой, тоненькой и беззащитной. Но Часовщик качает головой и взглядом указывает на сорочку и парик. Донага. Королева краснеет от возмущения и стыда, но раздевается. Обнажённой она напоминает фарфоровую куколку — маленькая и хрупкая. Часовщик кивает, подходит к всё так же сидящей на столе и глядящей от смущения в пол Королеве и достаёт из кармана рулетку. Аккуратно измеряет стройные ноги, овал лица, длину волос. Хмурится сосредоточенно, кивает и бросает короткое: «Через неделю». Королева не верит своему счастью, одевается поспешно, вновь превращаясь в кремовое пирожное, и выбегает из комнаты прочь, вниз, где у подножия башни ждёт стража и карета. Часовщик провожает гостью взглядом и, не глядя, подхватывает отвёрткой нужную деталь.

***

Когда через неделю Королева появляется в башне снова, Часовщик встречает её с поклоном и сообщает, что знает ответ. Глаза Королевы загораются в нетерпении, пальчики теребят банты на светло-золотом кринолине. Мастер подходит к столу, который непривычно пуст, и торжественным жестом создателя снимает персиковый крепдешин с лежащего на грубой деревянной поверхности хрупкого механического сердца. Королева восторженно прижимает холёные пальчики к губам, склоняется разглядеть затейливый механизм поближе и вздрагивает удивлённо, услышав тихое тиканье.
— Они отсчитывают время жизни своего обладателя, — поясняет своим глубоким спокойным голосом Часовщик. — Сейчас они день в день считают вашу жизнь. Но стоит мне установить их на место вашего сердца — и они станут считать день вперёд, а второй назад, и вы замрёте. Вы не будете стареть, но они остановятся — и вы умрёте. Вы согласны?
Королева кивает заворожено, тянется коснуться пальчиком механической диковины, но Часовщик отстраняет королевскую руку.
— Оно слишком хрупко, — поясняет Мастер, — под стать телу. Я готов сделать операцию хоть сейчас — вы согласны?
Королева хлопает в ладоши:
— О, конечно, конечно! Сколько это будет стоить? — дрожащие руки вынимают расшитый золотом кошелёк. — У меня сейчас только это, но в казне куда больше, и…
— Один поцелуй.
Спокойный голос Часовщика прерывает речь Королевы. Та захлёбывается воздухом от возмущения.
— Что?! Нет-нет, это невозможно, возьмите деньги!
— Вы говорили, что согласны на любую цену, — Часовщик снова накрывает сердце крепдешином.
Королева впадает в ужас, видя, как уходит из рук заветное сокровище. Она ведь действительно соглашалась на любую цену…
— Хорошо… — выдыхает Королева, смяв и безнадёжно испортив парчовую юбку. — Я согласна, только остановите!
Часовщик кивает, взглядом указывает на платье. Королева привычным движением сбрасывает его, снимает напудренный парик, превращаясь из пирожного, из золотого облака в человека, глядит на Часовщика. Мастер тем временем снимает с полки ящичек с инструментами, бережно перекладывает укутанное крепдешином механическое сердце на стул и отряхивает стол от пыли. Сюда, прямо на голые шершавые доски, и ложится хрупкая нагая Королева, повинуясь взгляду серебряных глаз.
— Плата вперёд, сударыня, — замечает Часовщик, раскладывая на столе инструменты и готовя марлевую повязку и чан с водой. Королева, стараясь не глядеть на холодную острую сталь скальпелей и щипцов, садится и невесомо касается губами губ Часовщика, зажмурившись как можно крепче — дабы не утонуть в серебре спокойных глаз. Часовщик кивает — плата получена, — и подаёт Королеве пиалу с фисташково-зелёным настоем. Цвет и запах приятны, но стоит Королеве коснуться настоя губами — горло ей обжигает нестерпимая горечь. Она порывается отнять пиалу от губ, но длинные пальцы Часовщика настойчиво удерживают её собственные, и Королева против воли выпивает всё до дна. Последнее, о чём она успевает подумать, прежде чем провалиться в небытие — его пальцы действительно холодны, словно лёд.
…
Открывшую глаза Королеву не удивляет ничего. Ни то, что не болит голова, ни то, что она сидит на полу, прислонившись спиной к стене, ни даже то, что платье вновь надето на неё.
— Всё готово, сударыня, — сообщает Часовщик. Королева кивает и поднимается с пола.
— Благодарю вас, — роняет она и выходит прочь. Спускается размеренно по ступенькам лестницы. Шаг, шаг. Тик-так. В груди вечно молодой теперь Королевы тикает механическое сердце, отмеряя минуты, часы и дни её жизни. Сегодня вперёд, завтра — назад. Тик-так. Шаг, шаг.

***

Королева возвращается спустя год. Она приходит ночью, одна, в тёмном плаще, который летит на пол у двери, обнажая платье цвета лепестков дикой яблони. Королева всё так же похожа на пирожное в своих одеяниях. Часовщик не спит, и ночная гостья не удивляет его. Он не отрывается от неведомого механизма, лежащего перед ним, и даже взглядом не удостаивает Королеву, не говоря уж о поклоне. Королева и сама не приветствует Мастера, и разговор начинает прямо с порога.
— Оно тикает медленнее, — спокойно замечает Королева, глядя на Часовщика.
— Верно. Они скоро вовсе остановятся, если не будете заводить себя, — Часовщик откладывает механизм, подходит к Королеве и вручает хрупкий серебряный ключик. — Раз в год, в полдень или полночь. Забудете — они перестанут идти, и вы умрёте.
Королева не удивляется, только разглядывает внимательно ключ.
— Я не живая, — догадка высказана всё тем же ровным тоном. Часовщик кивает.
— Именно. Не стареют только куклы — разве вы ещё не поняли?
— Вы сделали из меня куклу. Платой была жизнь.
— Именно так, сударыня. Яд и механическое сердце. Скважина для ключа вот здесь, — Мастер указывает на левый бок, под сердцем. — Три оборота.
— Вы тоже кукла, — Королева касается ладонью груди Часовщика, и «тик-так» звучит привычно ровно.
— Меня сделал прежний. А теперь я сделал вас. Идите. Три оборота, сударыня.
Королева выходит из башни, зажав хрупкий ключ в хрупких пальцах холёной ладони. Ключ под стать механизму, механизм под стать телу. Сердце тикает в такт шагам, а в серебряных глазах нет ничего, кроме бескрайнего спокойствия.

© Mit einer Laterne

Берем летний вечер, дачу и самовар.

Посмотреть ещё

Кипятим в самоваре воду, завариваем чай со смородиновым листом и мятой. Ставим самовар на стол в беседке. Берем варенье, сваренное из собранной утром, с куста, жимолости и раскладываем его в вазочки. Вносим на блюде еще теплый, дышащий и только что не умеющий говорить съешь меня, пирог с капустой и яйцами. Вслед за блюдом несем жестяной, расписанный розами, жостовский поднос, на котором лежит груда сахарных крендельков и фигурных печений на один укус, привезенных из города. Рядом с самоваром ставим бутыль с клубничной или вишневой наливкой и несколько крошечных стопочек. На всякий случай приносим из холодильника нарезанной ветчины, горчицы, пару банок баклажанной икры, урожая прошлого года, малосольных огурцов и буханку черного хлеба, нарезанную толстыми ломтями.* Приглашаем соседей. Соседи приходят и приносят патефон, изготовленный на граммофонной фабрике в городе Ленинграде в тысяча девятьсот тридцать пятом году, заводят его, ставят пластинку с песней Оскара Фельцмана «Ландыши» и в тот момент, когда вы с ртом, набитым пирогом, ветчиной, малосольным огурцом, баклажанной икрой, с усами, липкими от вишневой или клубничной наливки начинаете подпевать Гелене Великановой, у вас на даче, летним вечером, в беседке образуется настоящее мещанское гнездо. Не дворянское, для описания которого Ивану Сергеевичу Тургеневу понадобился целый роман, а мещанское. Оно очень хрупкое, это гнездо. Стоит только начать говорить о катастрофе в народном образовании и медицине, цитировать Бердяева и Хайдеггера, ужасаться действиям правительства, чертить на салфетках траектории падения в пропасть, беспрестанно курить, спорить до хрипоты, ставить на стол водку – как ваше уютное гнездо немедля превратится в тыкву унылых интеллигентских посиделок с пепельницей полной окурков, разбросанными по столу надкусанными крендельками и отвратительным вкусом во рту наутро.

* В отдельных случаях, предлагают даже и борщ, но только за тем, чтобы от него отказались.

© Михаил Бару

 

[Сиш]

ГДЕ ВЫ СОХНЕТЕ БЕЛЬЁ

Во дворе, вернее, через весь двор были натянуты веревки.
- Каждый сохнет белье на свой веровка! – постановила мадам Берсон.
Соседки не возражали. Свое – не чужое. Оно всегда приятно. Иногда, если своей веревки не хватало, вешали на соседскую, предварительно испросив разрешение.
Тетя Маруся затеяла большую стирку. Ну, раз в месяц можно же. Не постирушку, а именно стирку. С вываркой, щелоком и мелкими стружками вонючего стирочного мыла за девятнадцать копеек.
Ясное дело, своей веревки не хватило. И она заняла часть веревки мадам Берсон, ошибочно полагая, что сохнет белье на веревке тети Ани. А та пусть попробует пикнуть.
Мадам Берсон обнаружила диверсию, грабеж среди бела дня и возможность поскандалить случайно.
Просто соседи по лестнице устроили ей «мало места», так как мадам сильно не любила выносить мусорное ведро. Речь шла о суде (Межбижер), надеть ведро на голову (дядя Петя) и прочих приятных вещах. Короче, испортили мадам настроение. И вот с этим испорченным настроением она пошла выносить это проклятое ведро и увидела, что ее веревка (веровка!) осквернена. Не знаю почему, но мадам решила, что это дело рук тети Ани. Ну, та у нее поплатится!
- Кито? – заревела мадам, встав посреди двора. – Убью!
- Маруся! – радостно доложил ей Межбижер, который всегда и за всеми подглядывал. Это был облом. Мадам спохватилась, но поздно.
- Кыш! – велела Межбижеру она.
Межбижер отсеменил в сторону и притаился. Такое зрелище пропустить просто невозможно.
На ристалище вышла тетя Маруся с мокрыми руками, держащими таз и закатанными рукавами.
- Ну? – спросила Маруся.
- Зачем трогала моя веровка? – мадам явно хотела отложить партию.
- Где?
- Что где?
- Где написано, что она твоя?
- Все знают!
- А я – нет! – ответила Маруся и повернулась.
- Шоб ты сдохла три раза! – пожелала ей мадам Берсон.
Это меняло дело.
Маруся повернулась к противнице и пожелала ей, наоборот, долгих-долгих лет жизни, но с трахомой, сифилисом, холерой и аппендицитом. Были еще болячки, но они известны только тете Марусе и Медицинской энциклопедии.
Ошарашенная таким редким обилием неприятных возможностей, мадам временно онемела.
Решив, что соперница добита, Маруся бросила:
- Куска веревки ей жалко!
- Я дарю тебе весь веровка, если ты на ней повесишься! – проявила щедрость мадам Берсон.
- Она тебе самой пригодится!
- Таки нет!
- А чем тебя будут вязать санитары из Свердловки?
Дискуссия бы продолжалась дальше, но во двор вышла жена участкового Гениталенко Дуся с тазом, полным стиранного белья. Не обращая внимания на сражающиеся стороны, она стала вешать белье на веревку, временно оккупированную тетей Марусей.
- Эй! – взвыли практически одновременно бывшие конкурентки, - Что ты делаешь, лахудра?
- Сохну белье! – сообщила чистую правду Дуся Гениталенко.
- На чужой веревке! – выли дальше дуэтом тетя Маруся и мадам Берсон.
- На ней не написано! – ответствовала Дуся.
- У тибе на морда сичас будет что-то написана! – ринулась к ней мадам Берсон.
- Ваня! – заорала Дуся. – Ратуй!

Из квартиры на первом этаже выскочил участковый, на ходу расстегивая кобуру.
Мадам Берсон точно знала, что там ничего нет, но на всякий случай попятилась.
- Шоб тихо мне! – пригрозил Гениталенко и удалился.
Дуся победоносно хотела продолжить развешивание своих шмоток, но… Места-то не было! Пока суть да дело, Маруся не зевала!

©Александр Бирштейн

 

[Сиш]

Инет общение — особый вид общения. Другой. Как мы учимся общаться в реале, так и в сети. Сначала, ты новичок, очень наивный, доверчивый. Ты веришь всему, что мужчина -мужчина, женщина- женщина. Все слова, написанные тебе, воспринимаешь, как правду. Ты виртуальный девственник.
Проходит время. Тебя обманывают раз, два, три… В сети виртуально, но сердечко болит по-настоящему. Твое реальное, живое сердце. Ты становишься тверже, циничнее немного. Словам веришь, но не всем, улыбаешься над многим. Удивить тебя все сложнее, обмануть тоже. Так ты приобретаешь опыт. Опыт общения в сети.

© Юлия Горелова

 

[Сиш]

Некоторые фотографии отличаются удивительной особенностью - если внимательно на них посмотреть, то начинаешь замечать, казалось бы, незначительные детали, которые в итоге затем меняют в корне твое первое впечатление о фотографии.

Это фото - именно такое. Нет, это не случай на охоте, когда ретривер принес хозяину подстреленную им утку. Если посмотреть внимательно, то можно увидеть, что утка жива, а ретривер держит ее очень нежно и аккуратно. Дело все в том, что на тот момент они были настоящими друзьями уже около двух лет!

В далеком 1947 году фотограф принес маленького утенка домой, который сразу же стал любимцем семьи, а домашний пес вообще взял над ним "шефство", воспитывая его как "своего". Когда же утенок окреп, хозяин относил его в пруд, чтобы он мог поплавать с другими дикими утками, но у ретривера было совсем иное мнение на этот счет - он мгновенно прыгал за своим любимцем в пруд и вытаскивал его на сушу.

Фото: Лумис Дин, 1949 год.

 

[Сиш]

Больше всего люди жрут в сентябре. Вы скажете про январь. Но нет, да, в январе тоже жрут. Но не то. А в сентябре еду. Потому что когда неурожай – это катастрофа, а когда урожай – это две катастрофы. Две катастрофы и одна беда. Потому что урожай может пропасть. А в него вложено всё. Все выходные, отпуск и пара отгулов. И горькие слёзы. И вода по счётчику. И бензин в машину. И любовь.

И потому большинство российских семей с самого утра сентября жрут яблоки. Белый налив заедают коричневкой, антоновку в принюшку, и уже начинают бояться Симиренко. Каждый обязан взять пакет яблок на работу. А вернувшись с работы съесть ещё яблок. Но никто уже не может. И маме приходит в голову идея – давайте завернём яблоки в тесто и ещё немного их поедим. Давайте, говорят все, а потом колупают тесто и выедают яблоки. Но и это тоже результат.

Но яблоки – это ерунда. Страшно, когда пойдёт кабачок. Кабачковая икра уже закрыта на зиму во всех оставшихся от вишни банках, а кабачок всё идёт. Будете кабачковые оладьи? Нееееет! Хорошо, тогда я сейчас нажарю! Кабачковое суфле очень хорошо смотрится в холодильнике, кстати. Попробуйте. Недели две стоит там как живое.

Картошку никто не ест. Потому что картошка, если положить её на балкон, может служить вечно. Как и всё, что кладут на балкон. Поэтому никогда в сентябре вы не дождётесь: приходите к нам на картошку! Зато вас будут звать на фаршированный перец, на аджику, дыню, арбуз. О, боже! Пропадает арбуз! И все садятся спасать арбуз. Его нельзя выкинуть. Каждый раз, как вы выкидываете арбуз, умирает арбуз.

Тыква! Тыква – очень хорошее растение. Когда оно растёт, можно фотографировать и выкладывать. И все будут говорить ооооо! Хорошее, но загадочное. Когда она вырастает, никто не понимает, зачем её сажал. Но пока она растёт, приятно думать: боже, ведь тыкву можно запечь в духовке, положить в кашу, сварить суп-пюре с тыквенными семечками! Здесь проблема в целеполагании, думаю. Никто не говорит себе: боже! Я скоро буду запекать её в духовке!

В пиковые две недели хозяйки познают комбинаторность, Они кладут в банки сливы и малину, груши и яблоки, капусту и морковь, а самые просветлённые норовят варить пастилу из кабачков с патиссонами. Домашних же кормят салатом из помидоров, огурцов, лука, капусты и пастернака. Никто не знает, что это, но все его сажают. Некоторые читают, но у тех на даче ёлки.

И пока это прёт всё со страшной силой, все мечтают, чтобы в соседнем дворе жила маленькая Оленька с хорошим аппетитом. Оленьку звали бы в гости каждый день. В разные семьи. И влюбленно смотрели бы на неё так, как, может, на Оленьку смотреть больше никогда не будут. А родители Оленьки, смекнув, сдавали бы её в аренду. Купили бы автомобиль и, конечно же, дачку. И тогда что? Тогда Оленька закончится, как пить дать. Но никто не знает, где живёт такая Оленька.

Поэтому, озверев от полноценного рациона, начинают звонить родственникам в Кагаловку и приглашать в гости. Родственники удивляются, что их зовут. Но они кладут в сумки кукурузу, они кладут в сумки помидоры и лучок, кочан капусты и чеснок, баночку варенья и баночку мёда, цыплёнка бройлера и кабачок, и приезжают в гости. И привозят еду... И не понимают, почему у хозяев на лицах неприязнь. Но не гнать же родственников, поэтому все садятся за большой стол и едят кабачок. Едят жаркое и щи. Едят малосольные огурцы и помидоры. Помидоры в шкурке и без шкурки. И смакуют маринованный чеснок. А когда всё уже поедено, хозяйка, светясь как номинант на Оскар, вытаскивает из духовки шарлотку. Родственники из Кагаловки вежливо улыбаются и говорят, что они там, в Кагаловке, забыли выключить свет, утюг и лампадку, и срочно уезжают. И хозяева доедают всё сами. Потому что нельзя витаминам дать пропасть.

Так что каждый дачник в сентябре – кладовая витаминов. Ходячая пузатая кладовая витаминов. Которая ест эти витамины впрок, что так же перспективно, как сожрать индульгенцию или смотреть на анальгин.
С дачи все обязательно заезжают на рынок, придирчиво смотрят кабачок и вспоминают, что на зиму надо морозить! И морозят клюкву, бруснику и пальцы, перекладывая удобней прошлогодние запасы.

А похудев к маю и забыв весь ужас сентября, мы все снова выйдем на участок, обведём его взглядом и скажем: я не дурак, я посажу поменьше кабачков! А остальное хренану фасолькой!

© Ирина Зверева