В другой теме возник вопрос, стоило ли умирать за тайну.
Должна ли сама тайна умирать?
Ведь, отомстив правителю, пикты скрыли свой секрет не от него, а от всего человечества (не буду обсуждать историческую точность легенды, меня интересует сама концепция).
Можно ли лишить всех людей знания?
И стоит ли рецепт жизни своего сына, своего рода?
Вдруг кто забыл само стихотворение:
Оффтоп
Ве́ресковый мёд (англ. Heather Ale, дословно «Вересковый эль») — стихотворение (баллада) Роберта Льюиса Стивенсона (1880).
Должна ли сама тайна умирать?
Ведь, отомстив правителю, пикты скрыли свой секрет не от него, а от всего человечества (не буду обсуждать историческую точность легенды, меня интересует сама концепция).
Можно ли лишить всех людей знания?
И стоит ли рецепт жизни своего сына, своего рода?
Вдруг кто забыл само стихотворение:
Оффтоп
Вересковый мед
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»
(перевод Маршака)
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»
(перевод Маршака)
Ве́ресковый мёд (англ. Heather Ale, дословно «Вересковый эль») — стихотворение (баллада) Роберта Льюиса Стивенсона (1880).
Стихотворение состоит из 11 восьмистиший (рифмуются только чётные строки), написано языком с оттенком стилизации под старину. Баллада повествует об истреблении королём Шотландии «маленького народа» (англ. dwarfish folk), прежде населявшего эти земли, — Стивенсон называет их также «пиктами». Двух последних представителей этого народа, отца и сына, доставили к королю, чтобы они открыли секрет приготовления сладкого хмельного напитка из вереска, за это король обещает сохранить им жизнь. Старик-отец соглашается открыть секрет. Однако ему совестно делать это на глазах сына. Поэтому он просит сначала утопить юношу в море. Когда король соглашается и юношу бросают в волны, старик говорит, что ему-то костёр не страшен, но сомневался он в стойкости сына, а тайны он всё равно не выдаст, и она умрёт вместе с ним.
Исторические основы баллады сомнительны, поскольку пикты в действительности были не уничтожены, а ассимилированы скоттами в IX—X вв., — и сам Стивенсон замечал это в авторском примечании к публикации «Верескового мёда» в своей книге «Баллады» (1890)[2]. В то же время некоторые исследователи указывали на сообщения средневековых хронистов о последних пиктах, обитавших на окраинах Шотландии ещё в середине XV века, связывая балладу Стивенсона с какими-то преданиями, относящимися к тому времени.