Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нем неправильно. Необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
Закрой глаза, поддавшись чарам сна...
Он унесёт тебя в страну, где нет печали,
И лёгким взмахом своего крыла
Тебе подарит сказочные дали.
Не будет больше серых скучных дней,
Не будет слёз и глупых расставаний,
Так протяни мне руку и поверь -
Для нас не существует расстояний.
Уйдём в мечту, прощай пустая жизнь.
Мы будем вспоминать тебя в кошмарах.
Нас нежный сон с тобой заворожит,
Ведь мы об этом так давно мечтали
Пусть прокляты мы Богом и Судьбой,
Пусть наша смерть играет с нами в прятки,
Пройдём все испытания с тобой
И убежим отсюда без оглядки.
Твоя рука лежит в моей руке.
Не бойся, я с тобой, так будет вечно.
Уйдём в рассвет, сегодня, налегке,
И будем вновь надеяться на встречу.
Я часто вспоминаю о тебе.
Куда ни глянь, все связано с тобою.
Особенно порой ночною,
Когда так хочется тебя обнять.
Но нет тебя со мною рядом,
И остается лишь касаться взглядом
Всего, что дорого как память о тебе.
Тебя здесь нет – но ты живешь во мне.
Ты жив, ты дышишь в каждом слове, взгляде!
В моей улыбке, жестах и мечтах!
Во всех любимых и родных вещах,
В поступке каждом, совершенном ради…
Перед глазами вновь и вновь стоишь.
Я все пытаюсь выбраться из путы,
Пытаюсь без тебя прожить, но ты
Мелькаешь в сердце и опять бежишь!
Я часто вспоминаю о тебе.
Не понимаю, чем так дорог сердцу?
Но хочется вновь о тебя согреться
И поклониться до земли Судьбе!
Я часто вспоминаю о тебе.
Куда ни глянь, все связано с тобою.
Особенно порой ночною,
Когда так хочется тебя обнять.
Но нет тебя со мною рядом,
И остается лишь касаться взглядом
Всего, что дорого как память о тебе.
Тебя здесь нет – но ты живешь во мне.
Ты жив, ты дышишь в каждом слове, взгляде!
В моей улыбке, жестах и мечтах!
Во всех любимых и родных вещах,
В поступке каждом, совершенном ради…
Перед глазами вновь и вновь стоишь.
Я все пытаюсь выбраться из путы,
Пытаюсь без тебя прожить, но ты
Мелькаешь в сердце и опять бежишь!
Я часто вспоминаю о тебе.
Не понимаю, чем так дорог сердцу?
Но хочется вновь о тебя согреться
И поклониться до земли Судьбе!
Мхами кутал нетвердый шаг
Синий вереск в сухом бору,
Где плутала всю ночь душа,
Да казнила себя к утру,
Что желаньями растеклась,
К ступе ладила помело,
По глаза закопалась в грязь
От отчаянья, всем назло.
Горько
мутным держать ответ,
Там, где
видишь себя в лицо.
Страшно
вымолвить — Смерти нет!
Коль на пальце ее кольцо.
Оторочены облака
Бледно-розовой кисеей.
От далека, до далека,
Небо дышит сырой землей,
И тревожит огнями даль,
Что, как свечки, колышет лес.
Отлетает душа-печаль
Птицей серою в дым небес.
Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.
Успокоится плачем страх,
Растворится в любви вина,
И оттает душа в слезах,
Понимая, что прощена.
На тебе мой мир замкнулся,
Белый свет сошелся клином,
Ты глубин души коснулся,
Мой единственный мужчина.
В мою жизнь вернулись краски,
И ушла для слез причина,
Ты меня купаешь в ласке,
Мой единственный мужчина.
Забурлило море страсти,
Поглотила чувств пучина,
Я в твоей всесильной власти,
Мой единственный мужчина.
Ты же дар, мне Богом данный,
Ты – вторая половина,
Самый лучший и желанный,
Мой единственный мужчина.
Натали
Один мудрый великий алхимик, магистр Томэн, коротавший в подвале часы над старинным томом,
озадачился главным вопросом – а сам-то кто он?
И вопрос этот стал его мукой, занозой, стоном,
стал священней Талмуда, таинственней Трисмегиста.
И тогда наш алхимик – известный чудак и мистик –
запер дверь на замок и побрел к тихим волнам Влтавы, где немые святые на вечную вахту встали,
где на камне судьбы неофиты чертили ставы.
Маг молитвы читал, умывался апрелем талым,
отражался готическим городом в мрачной зыби.
И ему говорили рыбы: «Ты тоже рыба.
Очень странная теплая рыба с двумя хвостами».
Рыбы знали про реку и искренне так считали.
И алхимик полез на верхушку высокой башни, и смотреть с белой башни на мир оказалось страшно,
потому что внизу люди бегали, как мурашки.
Он стоял, отдышаться не мог, заходился кашлем,
растирая суставы, хватаясь за поясницу.
А ему говорили птицы: «Ты тоже птица.
Очень странная голая птица с двумя руками».
Птицы знали про небо и скрылись за облаками.
И алхимик пошёл в дикий лес, где резвились звери, где легко заблудиться, стать новой добычей вепря. И не то чтоб на собственной шкуре хотел проверить, но вселенский вопрос его мучил, как тиф, как лепра.
Загудели стволы, засверкали во тьме глазища.
И прекрасные звери сказали: «Ты тоже хищник. Очень странный опасный хищник с двумя ногами».
3вери знали про лес, и они никогда не лгали.
И когда не осталось места, где маг бы не был,
повернул восвояси,
и звёздное стало небо,
и такое высокое звёздное стало небо, что чего-то другого уже и просить нелепо.
И послышался голос, что мягче комочков вербы, отовсюду послышался – из-под земли и сверху:
«Ты и птица, и рыба, и зверь. Ты любовь и нежность.
Целиком сотворен из любви, и найдёшься в ней же».
И вернулся алхимик в подвал, как пират на остров.
Плащ порвали ветра, башмаки намочили росы.
И его вопрошали друзья: «Расскажи, философ,
расскажи, что случилось там "до" и что будет "после",
от кого мы ведём древний род, от кого такого?»
Говорил он им слово, но странное очень слово.
Говорил его птицей, и рыбой, и добрым зверем.
Говорил только слово «любовь», а никто не верил.
Но впервые за долгие зимы, века и годы
Томэн спал, как дитя, и себя ощущал свободным.
Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!
1974
Тебе, когда мой голос отзвучит
настолько, что ни отклика, ни эха,
а в памяти — улыбку заключит
затянутая воздухом прореха,
и жизнь моя за скобки век, бровей
навеки отодвинется, пространство
зрачку расчистив так, что он, ей-ей,
уже простит (не верность, а упрямство),
— случайный, сонный взгляд на циферблат
напомнит нечто, тикавшее в лад
невесть чему, сбивавшее тебя
с привычных мыслей, с хитрости, с печали,
куда-то торопясь и торопя
настолько, что порой ночами
хотелось вдруг его остановить
и тут же — переполненное кровью,
спешившее, по-твоему, любить,
сравнить — его любовь с твоей любовью.
И выдаст вдруг тогда дрожанье век,
что было не с чем сверить этот бег, —
как твой брегет — а вдруг и он не прочь
спешить? И вот он в полночь брякнет…
Но темнота тебе в окошко звякнет
и подтвердит, что это вправду ночь.
КОСТЬ
Когда-то я была
костью,
лежала на песке
среди скелетов.
На пустынной равнине,
среди валунов и гальки,
я была костью,
голой, белой.
Пришел ветер,
вздох стихий,
он вдохнул в меня
душу.
Я превратилась в женщину,
по образцу той,
что была скроена из адамова ребра.
.
Пришла буря,
сила стихий.
Под грохот грома
до меня доносился твой голос,
звавший меня.
Я стала Евой,
матерью народов.
Я продала свое первородство
за моих детей.
Я обменяла яблоко
на вожделение древних времен.
Я все еще
кость.
"Явилась она, как полный месяц в ночь радости,
И члены нежны ее, и строен и гибок стан.
Зрачками прелестными пленяет людей она,
И алость уст розовых напомнит о яхонте,
И светлые волосы на бедра спускаются, -
Смотри, берегись же змей волос ее вьющихся!
И нежны бока ее, душа же ее жестка,
С возлюбленным крепче скал она твердокаменных.
И стрелы очей она пускает из-под ресниц,
И бьет безошибочно, хоть издали бьет она.
О, право, краса ее превыше всех прелестей,
И ей среди всех людей не будет соперницы".
она поглаживает его по спине - это спина огромного
животного, утомлённого долгим существованием,
а он, позёвывая,
охватывает обеими руками её тело, его руки смыкаются за спиной,
и они снова принимаются нежить друг друга
она застёгивает на затылке цепочку, продевая в ушко замочек,
своими ласками она притягивает его к себе и не даёт обоим
пошевелиться
он высвобождается - вытаскивает правую руку, затем левую,
оправляет члены, приглаживает волосы на темени
она берёт губами его имя, каждую буковку пробует на зуб
ему лестно, что у неё не выпало изо рта
ни одной буквы его имени
она должна быть только любящей, возлюбленной, прелюбимой
На данном сайте используются cookie-файлы, чтобы персонализировать контент и сохранить Ваш вход в систему, если Вы зарегистрируетесь.
Продолжая использовать этот сайт, Вы соглашаетесь на использование наших cookie-файлов.