Стихи, которые нам нравятся

[Цветок Магриба]

АССИЗИ

В Умбрии ночь.
В Умбрии ночь, серебристые листья и колокола.
В Умбрии ночь и камень, тобой принесённый.
В Умбрии ночь и камень.

Без слов эта жизнь, без слов.
Наполни ковш до краёв.

Глиняный ковш.
Глиняный ковш о который рука гончара затвердела.
Глиняный ковш, навечно закрытый ладонью тени.
Глиняный ковш, запечатанный тенью.

Что зрим мы? Лишь камни зрим.
И ослик бредёт по ним.

Ослик бредёт.
Ослик бредёт по снегам, рассыпанным голой рукою.
Ослик бредёт перед запертой дверью слова.
Ослик бредёт и c руки поедает сон.

Не утешит сияющий диск.
И в смерти мы нищи, Франциск.





Пауль Целан

 

[Цветок Магриба]

Дерево

Так я стоял; я был стволом в лесу
И знал всю правду о невероятном:
Про Дафну и ее внезапный лавр,
Про двух богоприимных стариков,
Спасенных вяз-и-дуб среди лугов.
Но, впрочем, прежде следовало бога
Приветить и впустить, и от порога
Препроводить до очага души,
Тогда уж он и чудо совершит.
И все же был я деревом в лесу,
И многое узнал, и достоверно,
О том, что прежде почитал за басни.

Эзра Паунд

 

[Talamasca]

@Цветок Магриба, красивое стихотворение, не читала его до сих пор.

 

[Цветок Магриба]

@Talamasca, это перевод Седаковой. Мне очень нравятся ее переводы.

 

[KatrinAnnh]

— Я Вас знаю, принцесса.
— Откуда меня Вам знать-то?
— Вы ходили над рыночной площадью по канату.
И факиры глотали огонь, и смеялся клоун.
А потом Вы спустились по лестнице для поклона,
в своём черном трико, в лебединой бумажной пачке.
Жались к Вашим ногам дрессированные собачки.
Кто-то деньги бросал, кто-то скалился непотребно.
Мне на миг показалось, что с Вами спустилось небо.
— Что за чушь Вы несёте, мой милый. Да Вы безумный. Извините, но я никогда не была плясуньей.
— Да, возможно, что я ошибаюсь, но я Вас видел.
Вы стояли на улице, шарф, полосатый свитер, а в корзинах — цветы (орхидеи, левкои, розы).
Вы цветы раздавали прохожим, а руки мерзли.
Когда Вы, улыбаясь, лицо повернули к свету,
мне на миг показалось, что враз наступило лето.
Скоморошечье лето, весёлое, как колядки.
И мне стало тепло, я согрелся под Вашим взглядом.
— Что за бред говорите, мой милый? Вы пьяный, что ли?
Я садовым цветам предпочла бы цветы на поле.
Почему же Вы стали бледнее, чем тот покойник?
— Да, наверное, я обознался, но я же помню,
как Вы въехали в город на велике. Где Ваш велик?
Рама в серой пыли, но помилуйте, как Вы пели.
Языкастый смешной колокольчик, стальные
спицы.
Мне на миг показалось, что в город влетели птицы.
Средиземные птицы с диковинным опереньем.
Разве мог я забыть Ваши локти, глаза, колени?
— Вам бы книжки писать, хотя, впрочем, мели, Емеля.
Это точно не я, я и ездить-то не умею.
— То есть Вы говорите, что раньше мы не встречались?
Что я путаю дни, совпадения все случайны.
И судьба нас нигде, к сожалению, не сводила?
— Нет, когда-то давно я Вас просто любила, милый.

Резная Свирель

 

[Цветок Магриба]

Иван Давидков "Балерины"


Музыка растет,вьется,кружится
над пыльною сценой,над картонными сталактитами.
И вместе с мятежными звуками,плавными ритмами
над нами вы кружитесь,как нездешние птицы.

Преследует вас луна прожектора,взгляды и звуки,
и мечутся,словно в магните огромном-
меж светлой землею и небом темным,-
ваши гибкие руки.

Но праздник кончится...
Виолончель устало
прислонится к стене и во сне забормочет.
Снимет фрак дирижер,поклонившись ночи,
и шаги его будут бродить по опустевшему залу.

Вы тоже, устав от музыки и от успеха,
короны снимете с фальшивою позолотой.
И ваши гримерные вместе с мглою холодной
ворвется темных улиц бессонное эхо.

От ваших будничных платьев померкнет зеркало
в раме старинной.
До самого дома вдоль тротуаров пустынных побегут
вслед снега...
Разбудит ли кто-нибудь Эдгара Дега,
чтоб он спас вашу нежность,стареющие балерины?..

 

[Цветок Магриба]

Ангел Реймса


Ты готов? –
улыбается этот ангел –
я спрашиваю, хотя знаю,
что ты несомненно готов:
ведь я говорю не кому-нибудь,
а тебе,
человеку, чье сердце не переживет измены
земному твоему Королю,
которого здесь всенародно венчали,
и другому Владыке,
Царю Небес, нашему Агнцу,
умирающему в надежде,
что ты меня снова услышишь;
снова и снова,
как каждый вечер
имя мое вызванивают колоколами
здесь, в земле превосходной пшеницы
и светлого винограда,
и колос и гроздь
вбирают мой звук –

но все-таки,
в этом розовом искрошенном камне,
поднимая руку,
отбитую на мировой войне,
все-таки позволь мне напомнить:
ты готов?
к мору, гладу, трусу, пожару,
нашествию иноплеменных, движимому на ны гневу?
Все это, несомненно, важно, но я не об этом.
Нет, я не об этом обязан напомнить.
Не за этим меня посылали.
Я говорю:
ты
готов
к невероятному счастью?

О. Седакова

 

[Toreador]

Мне грустно на тебя смотреть...

Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.

Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.

Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.

Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.

Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.

Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.

С. А. Есенин

 

[Сиш]

Когда я уйду одиноко и странно,
Не мучайте душу, забудьте меня,
Прикройте словами короткие раны
И тихо задуйте остатки огня.

Когда я уйду тяжело и печально,
Не ройтесь в завалах оставленных книг,
Подумайте просто, что это нормально,
Когда по дороге уходит старик.

Когда я уйду, говоря и кривляясь,
Не плачьте об этом, не надо, прошу,
Я где-то на небе еще отыграюсь,
И книгу, быть может, я там напишу

О сломанном счастье, о выпитой боли,
Про нежное сердце, про злую беду.
Забудьте об этом легко и спокойно,
И тихо вздохните, когда я уйду.

Дмитрий Нагиев.

 

[КарЛеонова]

Черубина де Габриак


Она задумалась. За парусом фелуки
Следят ее глаза сквозь завесы ресниц.
И подняты наверх сверкающие руки,
Как крылья легких птиц.

Она пришла из моря, где кораллы
Раскинулись на дне, как пламя от костра.
И губы у нее еще так влажно–алы,
И пеною морской пропитана чадра.

И цвет ее одежд синее цвета моря,
В ее чертах сокрыт его глубин родник.
Она сейчас уйдет, волнам мечтою вторя
Она пришла на миг.

1909, Коктебель

 

[Iriska]

От любви до безумия


От любви до безумия пара шагов.
Та же пара шагов от порока до власти.
Счастье — это когда понимают без слов.
Если этого нет — значит, это не счастье.

От любви до потери — минута в пути
И минута в пути от разлуки до встречи.
Счастье — это когда ты не можешь уйти.
Если можешь уйти — значит, хвастаться нечем.

От любви до безумия — сутки бежать,
Друг до друга бежать, распадаясь на части.
Счастье — это когда тебе нечем дышать.
Если это не так — значит, это не счастье.


Яна Бражник, 2012

 

[Toreador]

@Iriska, хорошие стихи. И как все может измениться за минуту...

 

[Цветок Магриба]

На склоне лет
Мне тишина дороже

Всех дел мирских -
Они лишь тлен и прах.

Тщеславие
Меня давно не гложет,

Мечтаю только
О родных лесах.

Сосновый ветер
Я приму как милость,

Луну и лютню.
Вот и все пока.

Вы знать хотите,
Что со мной случилось? -

Ответом будет
"Песня рыбака".

(Wang Wei)

 

[Цветок Магриба]

СКАРАБЕЙ

лиловый холод ляжет на ресницы,
как только, лапкой шевельнув своей,
перевернёт последние страницы
волшебный жук, небесный скарабей,

и алфавит уже не будет прежним,
и, с каждой буквой чувствуя родство,
ты вновь увидишь зрением нездешним
изнанку мира, света естество,

и станет речь твоим числом и кровом,
зелёной кровью, хлорофиллом снов,
и ты себе приснишься полусловом,
готовым с губ слететь подобьем слов,

и так восстав из тлена и бессилья,
суглинков бедных и бесплодных глин,
ты вновь расправишь жёсткие надкрылья
и сладковатый ощутишь хитин,

но если плоть не обернётся словом,
кому ещё прошелестит листва,
когда повеет холодом лиловым,
и пустоту завесит синева,

и с тишиной опять сольются звуки,
и он увидит в мареве скорбей,
как золотистый шар лучисторукий
по небу катит новый скарабей.

(Сергей Шестаков)

 

[Toreador]

На склоне лет
Мне тишина дороже
Всех дел мирских -
Они лишь тлен и прах.
Тщеславие
Меня давно не гложет,
Мечтаю только
О родных лесах.
Сосновый ветер
Я приму как милость,
Луну и лютню.
Вот и все пока.
Вы знать хотите,
Что со мной случилось? -
Ответом будет
"Песня рыбака".

Это мудрость...

 

[Zhanna_1988]

Есенин С. А. - Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело…
Распечатать
Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело
Вспомнить, что ли, юность, ту, что пролетела?
Не шуми, осина, не пыли, дорога.
Пусть несется песня к милой до порога.

Пусть она услышит, пусть она поплачет.
Ей чужая юность ничего не значит.
Ну, а если значит — проживет не мучась.
Где ты, моя радость? Где ты, моя участь?

Лейся, песня, пуще, лейся, песня звяньше.
Все равно не будет то, что было раньше.
За былую силу, гордость и осанку
Только и осталась песня под тальянку.

 

[Jimi]

Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:

Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, —
Чему смеялся я? В ответ — ни звука.
Тьма, тьма кругом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.

Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов её отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.

Джон Китс

 

[Утренний сон]

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между клёнов шёпот осенний
Попросил: «Со мною умри!

Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»

Это песня последней встречи.
Я взглянула на тёмный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-жёлтым огнём.

А.Ахматова, 29 сентября 1911
Царское Село

 

[Talamasca]

 

[Луша]

Скажите, Вы когда-нибудь любили?
Скажите, в Вашем доме плыл рассвет?
А голуби над головой кружили
Свой самый белый в мире менуэт?

Скажите, в Вашей спальне пела вьюга?
А Вы читали ей свои стихи?
А в каждом взгляде Вы искали друга
И брата, как лекарство от тоски?

А Вы когда-нибудь стояли на вокзале,
Вдыхая сложный запах поездов,
А Вам казалось, что Вы в тронном зале
Почти что задохнулись от духов.

Скажите, Вы когда-нибудь рыдали
Навзрыд от счастья горького с утра?
А душу на салфетках отдавали
Редакторам, ревнителям пера?

А Вы надеялись на Божью волю?
А в осень с листьями летали в свет?
А Вы благословляли свою долю,
Когда любовь предаст
И больше нет надежд?

А Вы смиряли строгую гордыню,
Пытаясь одолеть свои пути?
А Вы любили так, что даже имя
Вам больно было вслух произнести?

И если Вам хоть чуточку знакома
Ошибок рябь моей шальной руки,
То, значит, это Вам, а не другому,
Я написала все свои стихи.
Сегодня день рождения Эдуарда Асадова.