Великая Тартария (Great Tartary)

В нашествии степняков-кочевников жители Европы увидели признак ожидаемого конца света. Именно к этим временам относится рождение топонима «Тартария». Загадка его происхождения до конца не разгадана. Всадники Чингисхана всегда называли себя монголами, однако соприкасавшиеся с ними народы усвоили именно этноним «татары» в форме «тартары» (tartari). Так завоеватели с востока именуются уже в письме к папе Римскому от грузинской царицы Расудан в 1224 году. Употребление слова «тартары» зафиксировано и в «Истории тартар», составленной неКим «братом» (то есть монахом) С. De Bridia на латинском языке в 1247 году. В основу этой книги легли отчёты францисканской миссии, которую папа Иннокентий IV двумя годами ранее направил ко двору Батыя.
Со времён первых контактов с «тартарами» европейцы выдвигали гипотезы о происхождении названия кочевников. Одни говорили, что это слово означает «множество», другие связывали его с латинским trahere («тащить»), третьи указывали на существование в глубинах Азии реки Татар. Любопытную «версию» на сей счёт предложил участникам Первого Лионского собора в 1245 года покинувший Русь «архиепископ» из Белгорода Пётр Акерович.
Он отождествил «тартар» с библейским народом мадианитян, у которого якобы был вождь Тартаркан. Как ни странно, эта гипотеза в каком-то смысле, возможно, наиболее близка к истине. Согласно Китайским источникам, у древнемонгольского племени жужаней действительно был вождь Татаркаан, правивший в 414-429 годах. Китайцы перенесли название «тэта» на всех жужаней, а затем на прочих кочевников степи. Благодаря торговым связям с Китаем данный этноним усвоили сначала ближневосточные купцы, а потом и европейцы.
Предполагается также, что среди всадников, отправленных в Западный поход, было много представителей одного из покорённых Чингисханом монгольских племён, которое называло себя «татарами». При передаче этого слова устным путём к нему «прилипла» дополнительная буква «р». Дело в том, что европейцы «узнали» в «татарах» хорошо им знакомое слово «Тартар» (по-латински Tartarus).
По верованиям древних греков, так называлась тёмная ледяная бездна под Аидом, где мучались грешники. Сознание средневекового человека легко перенесло это предание в географическую и этнографическую плоскость. Ведь, согласно Библии, райский сад, где жили Адам и Ева, находился «на востоке» и был ограничен вполне земными реками. А раз так, то определённое место в пространстве должен был занимать и ад. Тот же Акерович считал, что тартары пришли из местности, полной высоких неприступных гор, где находятся пещеры «львов и драконов». Хронист Матвей Парижский в 1240 году сравнил азиатских захватчиков с «демонами, освобождёнными из Тартара».
Таким образом, название «Тартария» представляло собой негативный «мифотопоним», резко отличавшийся от «нейтрального» наименования «Азия». Некоторые исследователи даже считают его пейоративом — словом, выражающим отрицательную оценку.
В сочинении брата де Бридиа название «Тартария» в значении «страна тартар» не употребляется — он пишет, что завоеватели пришли из «земли Моал». Однако другой участник францисканской миссии, брат Бенедикт, именует монгольского Гуюкхана титулом Imperator Thartarorum, что можно перевести как «император Тартарии». Первоначально Тартарией называлась не только степь, откуда пришли «тартары», но и все завоёванные ими страны. Однако на географических картах Тартарию стали рисовать спустя много лет после распада Монгольской империи XIII века, поэтому их границы хоть и близки, но не совпадают.
В Новое время западные знания об Азии оставались фрагментарными. Как ни парадоксально, заморские колонии были известны европейцам лучше, чем более , близкие с географической точки зрения территории Великой степи. Картографы помещали надпись «Тартария» в самых разных регионах, однако в целом в XV-XVI веках локализация этого топонима постепенно сдвигалась на восток. Важно отметить, что под этим словом не понималось некое государственное образование — речь шла исключительно о географической и этнографической области. По современным представлениям, это территория Центральной Евразии, где распространён скотоводческий тип хозяйства и где проживает много тюркских и монголоязычных народов. Она почти идентична геополитическому понятию «Хартленд».
В 1459 году венецианский монах Фра Мауро создал карту, на которой поместил Тартарию в нижнем течении Днепра. Именно на этой территории, известной как Дикое Поле, европейцы традиционно соприкасались с кочевниками. У картографа из Польши Бернарда Ваповского в 1507 году Тартария тоже расположена в Северном Причерноморье. Но на карте немецкого аббата Грегора Рейша (1504 год) Tartaria Magna (Тартария Великая) находится уже к северо-востоку от Каспийского моря. В 1522 году эту картографическую традицию подхватил немец Фри Лори — у него Тартария тянется от Каспия за Уральские горы. Так локализация топонима «вышла» в Сибирь, и далее европейцы распространили её вплоть до берегов Северного Ледовитого океана (где, заметим, никогда не были всадники Чингисхана).
У немецкого энциклопедиста Себастиана Мюнстера можно встретить сразу три трактовки расположения Тартарии — к северо-востоку от Московии, в Среднем Поволжье, а также на побережье нынешней Чукотки.
Английский картограф Энтони Дженкинсон в 1562 году поместил Тартарию в нижнем течении Волги и Яика, но при этом подписал, что «Самаркандия была некогда столицей всей Тартарии». Генрих фон Штаден, служивший при дворе Ивана Грозного, считал, что Тартария находится ещё дальше на востоке. Он писал, что «от Оби также по реке можно доплыть до Америки и Тартарии».
В центре Азии
Со времён походов казаков в Сибирь в Европе понемногу усвоили, что тюркские народы зовутся татарами, а не «тартарами». Кроме того, стало ясно, что в Азии проживает множество «нетатарских» племён, о чём упоминал путешественник Сигизмунд фон Герберштейн. Так на картах стали появляться дополнительные географические и этнические определения Тартарии. Картографы выделяют Тартарию Крымскую (Херсонскую), Перекопскую, Ногайскую, Половецкую и другие. Для частей Азии, не занятых в ту пору Россией и Китаем, возникает термин «Независимая Тартария». А Великой Тартарией стали считать все земли за пределами европейской России, Ирана, Индии и Китая.
«Большая Тартария ограничена с северной стороны Борейским или Скифским морем, на востоке — Каимачитским морем, на западе — Московией, на юге — Персией, Индией и Синской империей», — утверждается в «Географической энциклопедии» Мишеля Бодрана (1682 год).
Впрочем, даже эти территории порой включались в Тартарию. В 1739 году в Нюрнберге картограф Иоганн Матиас Хаас создал карту под названием «Тартария Большая или карта Азии, охватывающая Тартарию Русскую, Тартарию Китайскую и Тартарию Индийскую» (ныне хранится в Государственном музее истории Санкт-Петербурга). Название «Тартария» пропало с географических карт примерно к 1825 году, когда возобладал «политический» подход к картографии. Интереснее стали реальных границы существующих в Азии империй, а не исторических земель.
Кроме того, европейцы учли мнение самих азиатских народов, которым не нравилась ассоциация с давно исчезнувшей империей Чингисхана. В России изменение названия «Тартария» на «Центральную Азию» обосновал участник дипломатической миссии в Бухару Егор Мейендорф. Он исходил из того, что никакие «татары» на этой территории давно не живут.
В европейских текстах термин «Тартария» до конца XIX века все же спорадически использовался для обозначения Сибири, а также централь-ноазиатских владений Российской империи и цинского Китая. Многие из этих земель все ещё оставались труднодоступны для путешественников, к примеру Тибет. Однако постепенно топоним окончательно отошёл в область культурной памяти.
Территория хаоса и варварства
Средневековые представления о Тартарии оставили значительный культурный след. Европейцы воображали на востоке фантастический мир, где можно встретить «мясное» растение boranetz (баранец) и где бродит библейский зверь «бегемот» с волшебными бивнями. Средневековые картографы рисовали в неведомых закоулках Азии самых причудливых монстров. Например, на карте Андреаса Вальсперге-ра (XV век) берега Северного океана «населяют» людоеды и псоглавцы.
Бургомистр Амстердама Николаас Витсен, издавший в 1692 году книгу «Северная и Восточная Тартария», наряду с реальными фактами поместил в ней множество басен, легенд и слухов. Он писал о костях великанов, якобы живших некогда в низовьях Танаиса (Дона) и на берегах Оби. Витсен приводил сведения о том, что в Сибири есть реки, вода которых превращает деревья в камень, а в степи близ Азова стоят окаменевшие люди в позах, как у живых.
Отголоски этих мифических представлений можно встретить, например, у поэта Константина Бальмонта в стихотворении «Страна исседо-нов» — в нём повествуется о «многочудном змее», который живёт «в Татарии Великой».
Наряду с этим Тартария виделась европейцам как место, где сосредоточены силы хаоса и варварства. На карте Авраама Ортелия (1570 год) было подписано, что Тартария — это «Царство великого Хама». Таким образом, известный на Западе титул монгольских ханов наложился на библейскую легенду о нечестивом третьем сыне Ноя (с которым обычно связывали африканские народы). Видный синолог XVIII века, монах-иезуит Жан-Батист Дюальд называл Великую Китайскую стену границей между «варварством» и «цивилизацией». Завоевание Китая маньчжурами (которых тогда именовали «восточными тартарами») представлялось европейцам событием наподобие Батыева нашествия.
Французский философ Шарль Луи де Монтескье в трактате «О духе законов» развил представления о деспотизме и рабстве, якобы искони присущих «тартарским» государствам. Размышляя над причинами военной силы «тартар» и анализируя социально-экономическую природу «варварских» стран, Монтескье пришёл к выводу, что историю Тартарии определяли географический и климатический факторы. По мнению философа, Азия «совершенно не имеет умеренного пояса», в ней есть только очень холодные (Сибирь и сопредельные территории) и очень жаркие страны (Турция, Персия, Китай).
«Отсюда следует, что в Азии народы противостоят друг другу, как сильный слабому; народы воинственные, храбрые и деятельные непосредственно соприкасаются с народами изнеженными, ленивыми и робкими, поэтому один из них неизбежно становится завоевателем, а другой завоеванным», — писал Монтескье.
В похожем духе название «Тартария» иногда используется в публицистике и сегодня. Азиатским «варварством» считается всё, что не укладывается в западную модель либеральной демократии. Например, в 2000 году американский эксперт по геополитике Роберт Дэвид Каплан опубликовал книгу «На восток в Тартарию: путешествие по Балканам, Ближнему Востоку и Кавказу». В этой работе «Тартария» предстаёт территорией нестабильности, которая противопоставлена западному миру и представляет угрозу в глобальном масштабе.