Стокгольмский синдром

[Ухтышка]

Оправдывают их действия и даже злятся на тех, кто пришел им на помощь. Это и есть стокгольмский синдром. Но встречается он не только у заложников. Женщины, пострадавшие от домашнего насилия, могут выгораживать абьюзеров, а подчиненные — годами не увольняться из-за привязанности к начальнику-тирану.
Стокгольмский синдром — это чувство симпатии, привязанности, а иногда даже романтической любви, возникающее у жертвы к агрессору. На первый взгляд это может показаться абсурдным, но так работает защитная реакция психики в условиях сильного стресса: от переживаний легче оградиться, если мысленно перейти на сторону того, кто сильнее. Официально стокгольмский синдром — это не заболевание и не ментальное расстройство, а форма адаптивного поведения в ситуации угрозы, способ противостоять эмоциональному и физическому насилию.
Подобное поведение встречается и в обычной жизни — это так называемый бытовой стокгольмский синдром. Его испытывают, например, жертвы домашнего насилия по отношению к абьюзерам: женщины не только не бросают партнеров-агрессоров, но еще и оправдывают их поведение собственными ошибками. Есть еще корпоративный стокгольмский синдром: сотрудник не увольняется несмотря на плохие условия работы и отношение со стороны руководства, и даже наоборот, испытывает преданность компании и симпатию к боссу-тирану. Стокгольмский синдром замечали у молодых спортсменов, ищущих объяснения действиям жестоких тренеров, или у сторонников определенных политических партий. Он может быть и у вас, если вам свойственны такие мысли и установки:

• «Если со мной поступают жестоко, я этого заслуживаю»;
• «Бьет — значит любит»;
• «С нами по-доброму нельзя, сразу распустимся»;
• «Он хороший человек, просто такой вот вспыльчивый характер»;
• «Начальник всегда прав».

Из-за потребности в безопасности. Стокгольмский синдром — это своего рода копинг-стратегия, то есть принцип поведения, позволяющей справляться с большим стрессом. Различные копинг-стратегии мы автоматически применяем каждый день, например когда выбираем не читать новости, тем самым дистанцируясь от того, что нас расстраивает или злит. Такой же механизм лежит в основе стокгольмского синдрома. Под воздействием сильного страха и стресса в сознании происходит переориентация: кажется, что безопаснее быть как можно ближе к агрессору, а не против него. Иногда жертвы начинают искать причину агрессии в себе, ведь себя и свое поведение можно контролировать, а абьюзера — нет.
Из-за близкого контакта с агрессором. В ФБР изучили больше 1200 преступлений с захватом заложников или похищением людей и выяснили, что стокгольмский синдром возникает у жертв только в 8% случаев. Во всех из них были похожие обстоятельства: пострадавшие провели с агрессорами несколько дней и все это время находились в одном помещении и общались.
Из-за «доброты» агрессора. Здесь работает метод кнута и пряника, пусть пряник и очень маленький. Захватчик не всегда проявляет агрессию, а иногда делает для заложника что-то хорошее — кормит, развязывает или просто не бьет.
Из-за невозможности сбежать. Жертва не обязательно находится со связанными руками в тесном банковском хранилище. Вырваться из-под власти абьюзера может помешать и нехватка денег, и безработица, и зависимое положение ребенка от родителя.
Из-за особенностей характера. К появлению стокгольмского синдрома больше склонны люди с признаками зависимого расстройства личности. Его главные признаки — стремление переложить принятие важных решений на других, излишняя податливость и мягкость характера, чувство беспомощности и страх перед самостоятельной жизнью. Даже решение повседневных вопросов без совета и подбадривания со стороны дается таким людям с трудом.

Несмотря на то что стокгольмский синдром не считается заболеванием, он может негативно влиять на человека. Главная опасность в том, что у жертвы складывается ложное восприятие реальности. Это мешает осознать опасность и вырваться из-под контроля агрессора. Так, жертвы домашнего насилия часто действуют так же — отказываются от помощи, выгораживают абьюзеров. В результате снижаются их шансы на спасение и нормальную жизнь.

Интересно сотрудники @Олег страдают стокгольмским синдромом или наслаждаются?

 

[Кот]

Интересно сотрудники @Олег страдают стокгольмским синдромом или наслаждаются?

А, это Олегу...

 

[Квакин]

Интересно сотрудники @Олег страдают стокгольмским синдромом или наслаждаются?

Я не Олег, но отвечу...
Дело в том, что неволя очень часто перетекает в преданность.
Человеку психологически сложно быть невольным, ему проще быть преданным.
Поэтому жертва симпатизирует террористу, занимает его сторону, тем самым, внутренне, она больше не жертва
На счет сотрудников, термин "Стокгольмский синдром", все чаще и чаще применяется к отношениям работодатель - работник.
Его еще называют "Корпоративный стокгольмский синдром".
Работодатель изначально хозяин положения, он платит тебе зарплату, определяет график, штрафует, наказывает.
Как не крути, неволя. Чтоб это невольным не казалось, надо чтоб ты стал частью.
Сам ли ты к этому пришел, или помог ичар компании, но ты становишься частью чего то,
ради чего найдешь оправдания низкой зарплате, плохим условиям, некорректному отношению, неоплачиваемым переработкам инициатором которых будешь ты сам.

 

[Кот]

@Хатхи, да.

 

[OnlyTouch]

Несмотря на то что стокгольмский синдром не считается заболеванием, он может негативно влиять на человека. Главная опасность в том, что у жертвы складывается ложное восприятие реальности. Это мешает осознать опасность и вырваться из-под контроля агрессора. Так, жертвы домашнего насилия часто действуют так же — отказываются от помощи, выгораживают абьюзеров. В результате снижаются их шансы на спасение и нормальную жизнь.

Я думаю, пока у человека есть мотивация искать дорогу назад, он будет её искать и не смирится. А если он забывает свою прежнюю жизнь, если напрочь переносится в другой мир, забывает обо всем, он будет стараться адаптироваться и найти комфорт в своём положении. Психика разрабатывает стратегию выживания и ей проще войти в союз с агрессором, чем противодействовать ему. Иначе не выжить. Чем больше опасность, тем ярче эмоции, и тем сильные эмоциональные связи между агрессором и его жертвой.