Расправим крылья - и в полет!

[Aramis]

Здесь подают вино
Тем, кто уже не успел,
Но еще не устал.

Художник Андрей Шишкин.

Вино в длинном в бокале
И в нем наваждение дня
Словно в волшебном кристалле
Вашу улыбку храня

Рядом друзья веселятся
Радость в их душах хмельна
Может в моем бокале
Печаль, вместо вина?

Арамис

 

[Лили]

Георгий Иванов
И. Одоевцевой

Распыленный мильоном мельчайших частиц,
В ледяном, безвоздушном, бездушном эфире,
Где ни солнца, ни звезд, ни деревьев, ни птиц,
Я вернусь - отраженьем - в потерянном мире.
И опять, в романтическом Летнем Саду,
В голубой белизне петербургского мая,
По пустынным аллеям неслышно пройду,
Драгоценные плечи твои обнимая.

ИРИНА ОДОЕВЦЕВА

Одоевцева признавалась: "Меня всегда спасал мой характер. Я по натуре счастливый человек. Обычно о счастье говорят или в прошлом, или в будущем времени. Я ощущаю полноту жизни всегда".

Ее называли первой ученицей Гумилева.
Однажды она решилась показать мэтру свои стихи, конечно же, слабые и подражательные, и он беспощадно разбранил их. Она плакала, решила не ходить на занятия Гумилева, но в итоге признала его правоту и сожгла тетрадку со стихами в печке. А потом настал день, когда наставник похвалил ее. И через несколько дней, встретив после занятий, предложил проводить. К тому времени он расстался с Ахматовой, женился на Анне Энгельгардт и отослал жену с маленькой дочкой к родным в Бежецк. С тех пор учитель и ученица постоянно гуляли вместе.

В 1921 году Одоевцева стала женой Георгия Иванова. Именно он помог Ирине Одоевцевой стать знаменитой.

Все мне было удача, забава
И звездой путеводной - судьба.
Мимолетно коснулась слава
Моего полудетского лба...

Через много лет она напишет: "Если бы меня спросили, кого из встреченных в моей жизни людей я считаю самым замечательным, мне было бы трудно ответить - слишком их было много. Но я твердо знаю, что Георгий Иванов был одним из самых замечательных из них".

Ирина Одоевцева с Георгием Ивановым


Годы в эмиграции шли, силы и деньги убывали. Одоевцева с Ивановым поселились в самой дешевой гостинице. От сырости Одоевцева заболела. По совету врачей супруги перебрались в пансион южного городка Йер, где доживали свой век эмигранты-испанцы. Верная себе, она и здесь видела только светлое: "В доме престарелых жилось хорошо, и даже празднично..."

Вот только у Георгия Иванова от жары болело сердце, но ради жены он остался в Йере.
В его "Посмертном дневнике" большинство стихов посвящены Одоевцевой: "Я даже вспоминать не смею, какой прелестной ты была..." Он умер в августе 1958 года, написав перед смертью два письма-завещания: эмигрантам и Советскому правительству. В обоих одна просьба: позаботиться о его вдове, которая "никогда не имела антисоветских взглядов". Его памяти она посвятила пронзительные стихи:

Скользит слеза из-под усталых век,
Звенят монеты на церковном блюде.
О чём бы ни молился человек,
Он непременно молится о чуде:
Чтоб дважды два вдруг оказалось пять
И розами вдруг расцвела солома,
Чтобы к себе домой прийти опять,
Хотя и нет ни "у себя", ни дома.
Чтоб из-под холмика с могильною травой
Ты вышел вдруг, весёлый и живой.

Похоронив мужа, Одоевцева перебралась в другую богадельню - Ганьи в пригороде Парижа. Там она написала и в 1967 году издала первую книгу своих мемуаров "На берегах Сены". Там же встретила своего третьего мужа - бывшего царского офицера. Они прожили вместе чуть больше трех лет. В 1981 году ее муж умер, она опять осталась одна.

Через два года появилась вторая книга мемуаров, не вызвавшая интереса во Франции. Зато оба тома взахлеб читали в СССР - вместе с прочей контрабандной диссидентской литературой.

В апреле 1987 года 92-летняя поэтесса вернулась в Ленинград.

Так ее встречали

Она умерла 14 октября 1990 года и была похоронена без всякого ажиотажа на Волковом кладбище. Уйдя к берегам своей последней реки, она оставила нам живые портреты современников, на фоне которых ее собственное отражение почти не видно. Всегда восторгавшаяся другими, вечно недовольная собой - может быть, она была довольна именно таким исходом:

"Я ИСЧЕЗЛА. Я - СТИХОТВОРЕНЬЕ..."

Посмотреть ещё

Быть может беспредельная основа
Колдует над созданьем родника?
Чтобы жизнь свою могли начать мы снова,
Еще раз, как бы с чистого листа.

Давным-давно даровано прощенье.
Но что мне в нем? В космической судьбе
В каком-нибудь сто первом воплощеньи
Надеюсь я приблизиться к Тебе!

Скажу, открыв таинственные двери
И Вечности переступив порог:
Я чистоту души, что ты доверил,
Отец Небесный, сохранил, как мог!

 

[КарЛеонова]

Арсений Тарковский

Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке,
Все никак не мог проститься и листок держал в руке.
Свет растекся по брусчастке. На ресницы и на мех,
И на серые перчатки начал падать мокрый снег.

Шел фонарщик, обернулся, возле нас фонарь зажег,
Засвистел фонарь, запнулся, как пастушеский рожок.
И рассыпался неловкий, бестолковый разговор,
Легче пуха, мельче дроби… Десять лет прошло с тех пор.

Даже адрес потерял я, даже имя позабыл
И потом любил другую, ту, что горше всех любил.
А идешь — и капнет с крыши: дом и ниша у ворот,
Белый шар над круглой нишей, и читаешь: кто живет?

Есть особые ворота и особые дома,
Есть особая примета, точно молодость сама.
1935

 

[Aramis]

Худ. Харрисон Фишер


Ты так прекрасна в тенистом саду,
С восторгом и завистью смотрят цветы,
Когда по дорожкам проходишь ты.
О, как ты прекрасна в тенистом саду.

Ты так прекрасна, молитву творя,
Когда, прижимая руки к груди,
Ты на коленях стоишь впереди…
О, как ты прекрасна, молитву творя.

Ты так прекрасна на шумном балу.
Твоя пляска была так легка и мила,
Что она меня сразу с ума свела.
О, как ты прекрасна на шумном балу.

Ты прекрасна всегда! Ты прекраснее всех,
Прекрасны и слезы твои и смех!
Ты прекрасна, и каждый твой шаг — волшебство!
Но в объятьях моих ты прекрасней всего.

Георг Людвиг Верт

 

[Talamasca]

@Aramis, ах! :give_heart:
@Guly28, :d_teddy:

 

[Лили]

СЕРЕНАДА
(пер. Ю. Мориц)

При луне у речной долины
полночь влагу в себя вбирает,
и на лунной груди Лолиты
от любви цветы умирают.

От любви цветы умирают.
Ночь нагая поет в долине
на мостах, летящих над мартом.
Осыпает себя Лолита
и волнами, и нежным нардом.

От любви цветы умирают.

Эта ночь серебра и аниса
сверкает на крышах голых.
Серебро зеркал и водопадов,
анис твоих бедер белых.

От любви цветы умирают.

Федерико Гарсия Лорка

 

[Aramis]

худ. Алексей Жуков

Была б моя любовь сиренью
С лиловым цветом по весне,
А я бы — птицей, что под сенью
В ее скрывалась глубине.

Каким бы был я удрученным,
Когда зимой сирени нет,
Но распевал бы окрыленным,
Лишь юный май вернет ей цвет.

Была б любовь той розой красной,
Цветущей в замке средь камней,
А я бы — капелькой прекрасной,
Росой на грудь упавшей к ней.

Не описать мне той услады,
Как я провел бы с ней всю ночь,
Меж шелковисто-нежных складок
И улетел под утро прочь.

Поэт - Роберт Бернс

 

[Talamasca]

Была б моя любовь сиренью
С лиловым цветом по весне,
А я бы — птицей, что под сенью
В ее скрывалась глубине.

Как нежно! :give_heart:

 

[Toreador]

Кипит поток в дубраве шумной
И мчится скачущей волной,
И катит в ярости безумной
Песок и камень вековой.
Но, покорен красой невольно,
Колышет ласково поток
Слетевший с берега на волны
Весенний, розовый листок.
Так бурей вальса не сокрыта,
Так от толпы отличена,
Летит воздушна и стройна
Моя любовь, моя харита,
Виновница тоски моей,
Моих мечтаний, вдохновений,
И поэтических волнений,
И поэтических страстей!

Давыдов Д.В

 

[КарЛеонова]

Друзья,
Нас приглашают на лирический эротический поэтический конкурс
в общей теме. Инициаторы мужчины

 

[Лили]

Нас приглашают на лирический эротический поэтический конкурс в общей теме.

@Guly28, вот по этой картинке писать?

 

[КарЛеонова]

@Лили, такую предложили

 

[Лили]

такую предложили

Хорошо бы мужчин на эту тему заслушать! ))
Гуля, будешь писать?

 

[КарЛеонова]

Хорошо бы мужчин на эту тему заслушать! ))

Мужчина ее предложил. Двое вроде собрались.Поддержу их, попытаюсь.
https://web-dialog.com/showthread.php?t=13956&page=124

 

[Лили]

Renata Brzozowska


Примитивный романс

Моя ты или нет? Не знаю... не пойму...
Но ты со мной всегда, сама того не зная.
Я завтра напишу угрюмцу твоему,
Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная!

Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он;
Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем...
Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон?
Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям?

Иль нет — не приходи! и не пиши в ответ!
Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная.
Так лучше... так больней... Моя ты или нет?
Но я... я твой всегда, всегда, моя родная!

Игорь Северянин

 

[Toreador]

Кто влюбился без надежды,
Расточителен, как бог.
Кто влюбиться может снова
Без надежды - тот дурак.
Это я влюбился снова
Без надежды, без ответа.
Насмешил я солнце, звезды,
Сам смеюсь - и умираю.

Г. Гейне

 

[Танцующая с ветром]

Да, я сказала: «Уходи»,
Но почему ты не остался?
Сказала я: «Прощай, не жди»,
Но как же ты со мной расстался?
Моим словам наперекор
Глаза мне застилали слёзы.
Зачем доверился словам?
Зачем глазам не доверялся?

Судеб я наших в мыслях не связала,
Надеждами не обольщалась, нет
Люблю так безрассудно я, так шало,
Как любят море, солнце, лунный свет.
И зря меня в дому твоём, ревнуя,
Клянут как неотвязную беду:
Не бойтесь! В окна к вам не загляну я,
Ни разу даже мимо не пройду!..

Нет! Я видеть тебя не хочу!
Если очи станут искать
Веки тёмные опущу.
А язык мой тебя назовёт
Я зубами его прикушу:
«Замолчи, не шепчи, сумасброд!»
Ну а если из сердца— крик?
Если сердце начнёт тебя звать,
Как мне сердца унять язык,
Как язык мне сердца унять?

Стихи Сильвы Капутикян
Художник Алан Мейли

 

[Aramis]

William Henry Margetson


Метаморфозы

Ты незримо стоишь у меня в кабинете,
То, в свечу превратившись, то в лампу мою,
Но в металле и в зеркале, в бронзе и в меди
Я по отсветам нежным тебя узнаю.

Если тесно тебе в оболочке предмета,
То материи ты покидаешь броню
И скользишь, невесомая, вдоль по лучу,
Проникая в окошко с потоками света.

Но какую же форму ты примешь сегодня?
Я ищу тебя взглядом и молча зову.
В это время ты дверь открываешь тихонько

И, живая, в проёме стоишь наяву.
И с улыбкой глядишь, как я облик девичий
Продолжаю искать в миллионе обличий.

Жюль Супервьель.

 

[КарЛеонова]

Константин Симонов

Я, верно, был упрямей всех.
Не слушал клеветы
И не считал по пальцам тех,
Кто звал тебя на «ты».

Я, верно, был честней других,
Моложе, может быть,
Я не хотел грехов твоих
Прощать или судить.

Я девочкой тебя не звал,
Не рвал с тобой цветы,
В твоих глазах я не искал
Девичьей чистоты.

Я не жалел, что ты во сне
Годами не ждала,
Что ты не девочкой ко мне,
А женщиной пришла.

Я знал, честней бесстыдных снов,
Лукавых слов честней
Нас приютивший на ночь кров,
Прямой язык страстей.

И если будет суждено
Тебя мне удержать,
Не потому, что не дано
Тебе других узнать.

Не потому, что я — пока,
А лучше — не нашлось,
Не потому, что ты робка,
И так уж повелось…

Нет, если будет суждено
Тебя мне удержать,
Тебя не буду все равно
Я девочкою звать.

И встречусь я в твоих глазах
Не с голубой, пустой,
А с женской, в горе и страстях
Рожденной чистотой.

Не с чистотой закрытых глаз,
Неведеньем детей,
А с чистотою женских ласк,
Бессонницей ночей…

Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.

 

[Лили]

Да, я сказала: «Уходи»,
Но почему ты не остался?
Сказала я: «Прощай, не жди»,
Но как же ты со мной расстался?
Моим словам наперекор
Глаза мне застилали слёзы.
Зачем доверился словам?
Зачем глазам не доверялся?

@Танцующая с ветром, вот читаю Капутикян и думаю: насколько же твои стихи лучше! И такое со мной часто в последнее время. Появились такие талантливые, такие удивительные поэты, что "старая советская школа" уже не катит. Совершенно иначе уже воспринимается. А когда-то Сильву Капутикян я любила. Особенно это:

Не пришел ты... И ночь почернела в тоске.
Вот и сердце моё, как пустой переулок.
Лишь клюет тишину чей-то шаг вдалеке,
Чей-то шаг запоздалый, тревожен и гулок.
Я надеюсь еще, я впиваюсь во тьму.
Я ловлю, как шаги нашу улицу мерят.
Вот все громче, все ближе к крыльцу моему,
Вот сейчас подойдут и затихнут у двери...
Но шаги, удаляясь от жизни моей,
Раздаются в тиши все спокойней и строже...
И болит моё сердце сильней и сильней,
Будто топчет сейчас его каждый прохожий.