Причи, то есть притчи. И прочие умняшки

[KatrinAnnh]

В метро я обратил внимание на мужчину с ребенком. Ребенок был нездоров. Это явно были отец с сыном. Они сидели бок о бок, и на голове у обоих росли спутанные пучки соломы, абсолютно одинаковые. Ребенок сильно наклонил голову в сторону и смотрел в одну точку. Отец разговаривал по мобильному телефону. Он не обращал на сына внимания, не касался его. Как будто они с ним ехали в разных вагонах. Так мне казалось.
«Почему он не может хотя бы взять мальчишку за руку, неужели это так сложно?» – почти крикнул я про себя. Через какое-то время мужчина закончил разговор и положил телефон в карман.
«Сейчас будет дремать или тупо вокруг пялиться», – успел подумать я. В следующую секунду мужчина поцеловал ребенка в макушку и крепко прижался своей головой к его. Отец не обращал внимания на окружающих. Как будто мы с ним ехали в разных вагонах. В каком-то смысле, переносном, так оно и было.
Не надо учить другого чувствовать. Все и так все знают. Все и так все делают. ©

 

[Talamasca]

Маленькая девочка спросила своего брата:
- Что такое любовь?
Он ответил:
- Это когда ты каждый день воруешь у меня из портфеля шоколад, а я продолжаю класть его в одно и то же место...

 

[Кристинка]

Жена Бога

Мальчик лет десяти, дрожа от холода, босиком стоял у витрины обувного магазина и, не отрываясь, смотрел на тёплую обувь. К нему подошла одна дама и спросила:
- Мой маленький друг, что ты с таким интересом рассматриваешь за этим стеклом, о чём думаешь?
- Я прошу Бога, чтобы Он мне дал одну пару ботинок, - ответил мальчик.
Дама взяла ребёнка за руку и вошла с ним в магазин. Она попросила продавца принести шесть пар детских носков и спросила, может ли тот принести таз с тёплой водой и полотенце. Служащий принёс всё, о чём его попросила дама. Она повела мальчика в заднюю часть магазина, сняла перчатки, вымыла ребёнку ноги, высушила их полотенцем. Продавец принёс носки. Дама надела одну пару на ноги ребёнку, затем примерила и купила ему ботинки, попросила завернуть остальные носки и отдала их мальчику. Потом она погладила его по голове и сказала:
- Теперь, без сомнений, ты чувствуешь себя намного лучше.
Она развернулась, чтобы уйти. В этот момент мальчик дотянулся до её руки и, глядя на неё со слезами на глазах, спросил:
- Вы жена Бога?

"Вера без дел мертва" (Иакова 2:26)

 

[Talamasca]

Однажды сэр Фрэнсис Гальтон решился на своеобразный эксперимент. Прежде чем отправиться на ежедневную прогулку по улицам Лондона, он внушил себе: «Я отвратительный человек, которого в Англии ненавидят все!» Он несколько минут концентрировался на этом убеждении, а потом отправился, как обычно, на прогулку. Впрочем, «обычной» она как раз не получилась.

На каждом шагу Фрэнсис ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Многие отворачивались от него, и несколько раз в его адрес прозвучала грубая брань. В порту один из грузчиков, когда Гальтон проходил мимо него, так саданул ученого локтем, что тот плюхнулся в грязь.

Казалось, что враждебное отношение передалось даже животным. Когда он проходил мимо запряженного жеребца, тот лягнул психолога в бедро так, что он опять повалился на землю. Гальтон пытался вызвать сочувствие у очевидцев, но, к своему изумлению, услышал, что люди принялись защищать животное. Гальтон поспешил домой, не дожидаясь, пока его мысленный эксперимент приведет к более серьезным последствиям.

Эта история описана во многих учебниках психологии. Но свидетельствует она вовсе не о магической материализации мысли. Глубоко проникшись опасным представлением, Гальтон и вести себя начал в соответствии с ним: изменились его облик, манеры, выражение лица. Так он просигнализировал миру, какого отношения заслуживает.

Из этой истории следуют два важных вывода:

Человек — то, что он о себе думает. Измените свои мысли — и вы измените и себя, и отношение окружающих!

Нет необходимости сообщать окружающим о своей самооценке и душевном состоянии. Они это и так почувствуют.

Верьте в себя, и у вас все получится!

 

[Talamasca]

- Понимаeшь… Мы вeдь всё врeмя ссоримся… Мы нe можeм быть вмeстe, да?
- А ты любишь вишню?
- Да.
- А ты выплёвываeшь косточки, когда eё eшь?
- Ну да.
- Так и в жизни… Учись выплeвывать косточки и одноврeмeнно любить вишню.

 

[Lilu]

Демон Кратий
Притча от Владимира Мегре

Медленно рабы шли друг за другом, и каждый нёс отшлифованный камень. Четыре шеренги, длиной в полтора километра каждая, от камнетёсов до места, где началось строительство города-крепости, охраняли стражники. На десяток рабов полагался один вооружённый воин-стражник.

В стороне от идущих рабов, на вершине тринадцатиметровой рукотворной горы из отшлифованных камней сидел Кратий — один из верховных жрецов; на протяжении четырёх месяцев молча наблюдал за происходящим. Его никто не отвлекал, никто, даже взглядом, не смел прервать его размышления. Рабы и стража воспринимали искусственную гору с троном на вершине как неотъемлемую часть ландшафта. И на человека, то сидящего неподвижно на троне, то прохаживающегося по площадке на вершине горы, уже никто не обращал внимания.

Кратий поставил перед собой задачу переустроить государство, на тысячелетие укрепить власть жрецов, подчинив им всех людей Земли, сделать их всех, включая правителей государств, рабами жрецов.



Однажды Кратий спустился вниз, оставив на троне своего двойника. Жрец поменял одежду, снял парик. Приказал начальнику стражи, чтобы его заковали в цепи, как простого раба, и поставили в шеренгу за молодым и сильным рабом по имени Нард.

Вглядываясь в лица рабов, Кратий заметил, что у этого молодого человека взгляд пытливый и оценивающий, а не блуждающий или отрешённый, как у многих. Лицо Нарда было то сосредоточенно-задумчивым, то взволнованным. «Значит, он вынашивает какой-то свой план», — понял жрец, но хотел удостовериться, насколько точным было его наблюдение.

Два дня Кратий следил за Нардом, молча таская камни, сидел с ним рядом во время трапезы и спал рядом на нарах. На третью ночь, как только поступила команда «Спать», Кратий повернулся к молодому рабу и шёпотом, с горечью и отчаянием, произнёс непонятно кому адресованный вопрос:

— Неужели так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь?

Жрец увидел: молодой раб вздрогнул и мгновенно развернулся лицом к жрецу, глаза его блестели. Они сверкали даже при тусклом свете горелок большого барака.

— Так не будет долго продолжаться. Я додумываю план. И ты, старик, тоже можешь в нём принять участие, — прошептал молодой раб.

— Какой план? — равнодушно и со вздохом спросил жрец.

Нард горячо и уверенно стал объяснять:

— И ты, старик, и я, и все мы скоро будем свободными людьми, а не рабами. Ты посчитай, старик: на каждый десяток рабов приходится по одному стражнику. И за пятнадцатью рабынями, которые готовят пищу, шьют одежду, наблюдает тоже один стражник. Если в обусловленный час все мы набросимся на стражу, то победим её. Пусть стражники вооружены, а мы закованы в цепи. Нас десять на каждого, и цепи тоже можно использовать как оружие, подставляя их под удар меча. Мы разоружим всех стражников, свяжем их и завладеем оружием.

— Эх, юноша, — снова вздохнул Кратий и, как бы безучастно, произнёс, — твой план недодуман: стражников, которые наблюдают за нами, разоружить можно, но вскоре правитель пришлёт новых, может быть, даже целую армию, и убьёт восставших рабов.

— Я и об этом подумал, старик. Надо выбрать такое время, когда не будет армии. И это время настаёт. Мы все видим, как армию готовят к походу. Заготавливают провиант на три месяца пути. Значит, через три месяца армия придёт в назначенное место и вступит в бой. В сражении она ослабеет, но победит, захватит много новых рабов. Для них уже строятся новые бараки. Мы должны начать разоружать стражу, как только армия нашего правителя вступит в сражение с другой армией. Гонцам потребуется месяц, что бы доставить сообщение о необходимости немедленного возврата. Ослабевшая армия будет возвращаться не менее трёх месяцев. За четыре месяца мы сумеем подготовиться к встрече. Нас будет не меньше, чем солдат в армии. Захваченные рабы захотят быть с нами, когда увидят, что произошло. Я правильно всё предопределил, старик.

— Да, юноша, ты с планом, с мыслями своими можешь стражников разоружить и одержать победу над армией, — ответил жрец уже подбадривающе и добавил: — но что потом рабы станут делать, и что произойдёт с правителями, стражниками и солдатами?

— Об этом я немного думал. И пока приходит в голову одно: все, кто рабами были, станут не рабами. Все, кто сегодня не рабы, рабами будут, — как бы размышляя вслух, не совсем уверенно ответил Нард.

— А жрецов? Скажи мне, юноша, к рабам или не рабам жрецов, когда ты победишь, причислишь?

— Жрецов? Об этом тоже я не думал. Но сейчас предполагаю: пускай жрецы останутся как есть. Их слушают рабы, правители. Хоть сложно их порой понять, но думаю, они — безвредны. Пускай рассказывают о богах, а жизнь свою мы знаем сами, как лучше проживать.

— Как лучше — это хорошо, — ответил жрец и притворился, что ужасно хочет спать.

Но Кратий в эту ночь не спал. Он размышлял. «Конечно, — думал Кратий, — проще всего о заговоре сообщить правителю, и схватят юношу-раба, он явно главный вдохновитель для других. Но это не решит проблемы. Желание освобождения от рабства всегда будет у рабов. Появятся новые предводители, будут разрабатываться новые планы, а раз так — главная угроза для государства всегда будет присутствовать внутри государства». Перед Кратием стояла задача: разработать план порабощения всего мира. Он понимал: достичь цели с помощью только физического насилия не удастся. Необходимо психологическое воздействие на каждого человека, на целые народы. Нужно трансформировать мысль людскую, внушить каждому: рабство есть высшее благо. Необходимо запустить саморазвивающуюся программу, которая будет дезориентировать целые народы в пространстве, времени и понятиях. Но самое главное — в адекватном восприятии действительности. Мысль Кратия работала всё быстрее, он перестал чувствовать тело, тяжёлые кандалы на руках и ногах. И вдруг, словно вспышка молнии, возникла программа. Ещё не детализированная и не объяснимая, но уже ощущаемая и обжигающая своей масштабностью. Кратий почувствовал себя единовластным правителем мира.

Жрец лежал на нарах, закованный в кандалы, и восхищался сам собой: «Завтра утром, когда поведут всех на работу, я подам условный знак, и начальник охраны распорядится вывести меня из шеренги рабов, снять кандалы. Я детализирую свою программу, произнесу несколько слов, и мир начнёт меняться. Невероятно! Всего несколько слов — и весь мир подчинится мне, моей мысли. Бог действительно дал человеку силу, которой нет равной во Вселенной, эта сила — человеческая мысль. Она производит слова и меняет ход истории. Необыкновенно удачная сложилась ситуация. Рабы подготовили план восстания. Он — рационален, этот план, и явно может привести к положительному для них промежуточному результату. Но я всего лишь несколькими фразами, не только их, но и потомков сегодняшних рабов, да и правителей земных, рабами быть грядущих тысяч лет заставлю».

Утром, по знаку Кратия, начальник охраны снял с него кандалы. И уже на следующий день на его наблюдательную площадку были приглашены остальные пять жрецов и фараон.

Перед собравшимися Кратий начал свою речь:

— То, что вы сейчас услышите, не должно быть никем записано или пересказано. Вокруг нас нет стен, и мои слова никто, кроме вас, не услышит. Я придумал способ превращения всех людей, живущих на Земле, в рабов нашего фараона. Сделать это, даже с помощью многочисленных войск и изнурительных войн, невозможно. Но я сделаю это несколькими фразами. Пройдёт всего два дня после их произнесения, и вы убедитесь, как начнёт меняться мир. Смотрите: внизу длинные шеренги закованных в цепи рабов несут по одному камню. Их охраняет множество солдат. Чем больше рабов, тем лучше для государства — так мы всегда считали. Но чем больше рабов, тем более приходится опасаться их бунта. Мы усиливаем охрану. Мы вынуждены хорошо кормить своих рабов, иначе, они не смогут выполнять тяжёлую физическую работу. Но они всё равно, ленивы и склонны к бунтарству. Смотрите, как медленно они двигаются, а обленившаяся стража не погоняет их плетьми и не бьёт, даже здоровых и сильных рабов. Но они будут двигаться гораздо быстрее. Им не будет нужна стража. Стражники превратятся тоже в рабов. Свершить подобное можно так.

Пусть сегодня, перед закатом, глашатаи разнесут указ фараона, в котором будет сказано: «С рассветом нового дня всем рабам даруется полная свобода. За каждый камень, доставленный в город, свободный человек будет получать одну монету. Монеты можно обменять на еду, одежду, жилище, дворец в городе и сам город. Отныне вы — свободные люди».

Когда жрецы осознали сказанное Кратием, один из них, самый старший по возрасту, произнёс:

— Ты — демон, Кратий. Тобой задуманное демонизмом множество земных народов покроет.

— Пусть демон я, и мной задуманное пусть люди в будущем демократией зовут.



Указ на закате был оглашён рабам, они пришли в изумление, и многие не спали ночью, обдумывая новую счастливую жизнь.

Утром следующего дня жрецы и фараон вновь поднялись на площадку искусственной горы. Картина, представшая их взорам, поражала воображение. Тысячи людей, бывших рабов, наперегонки тащили те же камни, что и раньше. Обливаясь потом, многие несли по два камня. Другие, у которых было по одному, бежали, поднимая пыль. Некоторые охранники тоже тащили камни. Люди, посчитавшие себя свободными — ведь с них сняли кандалы, — стремились получить, как можно больше вожделенных монет, чтобы построить свою счастливую жизнь.

Кратий ещё несколько месяцев провёл на своей площадке, с удовлетворением наблюдая за происходящим внизу.

А изменения были колоссальными. Часть рабов объединилась в небольшие группы, соорудили тележки и, доверху нагрузив камнями, обливаясь потом, толкали эти тележки.

«Они ещё много приспособлений наизобретают, — с удовлетворением думал про себя Кратий, — вот уже и услуги внутренние появились: разносчики воды и пищи».

Часть рабов ели прямо на ходу, не желая тратить времени на дорогу в барак для приёма пищи, и расплачивались с подносившими её полученными монетами.

«Надо же, и лекари появились у них: прямо на ходу помощь пострадавшим оказывают, и тоже за монеты. И регулировщиков движения выбрали. Скоро выберут себе начальников, судей. Пусть выбирают: они ведь считают себя свободными, а суть не изменилась, они по-прежнему таскают камни…»

Так и бегут они сквозь тысячелетия, в пыли, обливаясь потом, таща тяжёлые камни. И сегодня потомки тех рабов продолжают свой бессмысленный бег.
Источник: https://pritchi.ru/id_2054

 

[Talamasca]

Притча о взгляде на трудности в жизни. Выбор за каждым из нас.

Однажды к отцу пришла дочь, молодая женщина, и с грустью сказала:
– Папа, я так устала от всего, у меня постоянные трудности на работе и в личной жизни, уже просто нет сил… Как справляться со всем этим?
Отец отвечает:
– Давай я тебе покажу.
Он ставит на плиту 3 кастрюли с водой и приносит морковь, яйцо и кофе. Опускает каждый ингредиент в отдельную кастрюлю. Через несколько минут выключает плиту и спрашивает дочь:
– Что стало с ними?
– Ну, морковь и яйцо сварились, а кофе растворился, – отвечает девушка.
– Правильно, – отвечает отец, – но если мы посмотрим глубже, то окажется что морковь, которая была твердой, после кипятка стала мягкой и податливой. Яйцо, которое раньше было хрупким и жидким, стало твердым. Внешне они остались такими же, но внутренне изменились под воздействием одинаковой враждебной среды – кипятка. То же происходит и с людьми – сильные внешне люди могут расклеиться и стать слабаками там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и окрепнут…
– А как же кофе? – удивленно спросила дочь.
– О, кофе – это самое интересное. Он полностью растворился в агрессивной среде и изменил её – превратил кипяток в чудесный ароматный напиток. Есть люди, которых не могут изменить обстоятельства, – они сами изменяют их и превращают в нечто новое, извлекая для себя пользу и знания из ситуации. Кем стать в трудной ситуации – выбор каждого.

 

[KatrinAnnh]

Матёрый.
Только родившись, Шурка сразу понял, что жизнь не так уж и проста. Родился он не в теплой квартире на чистой простынке, а в каких-то кустах на голой, и холодной земле. Темно поначалу было, страшно. Звуки разные, шорохи, запахи резкие. Крики иногда, да лай от которого сердечко билось, как бешеное.
Шурка тоже кричал в первое время. Кричал, когда холодно было, кричал, когда кушать хотелось, кричал, когда натыкался на что-то мягкое и дрожащее. Кричал и успокаивался, когда мама приходила и начинала колыбельную петь. Сладкую такую колыбельную. Как молочко, которое Шурка с боем отбивал у своих братьев и сестер. Все, как один. Мягкие, дрожащие, крикливые и полосатые.
А потом темнота рассеялась, и Шурка увидел мир. Мир был прекрасным, а Шурка еще очень маленьким, чтобы это понимать. Тогда он еле ползал, а видел лишь одни кусты, да колючий репей, который потом мама вытаскивала, когда возвращалась вечером. Но любопытство Шурки было уже не унять, и пока его братья и сестренки спали, свернувшись в маленькие клубочки, Шурка бегал по зарослям, гонялся за странными, резко пахнущими жуками, да гудящими пчелами, пытался лапой сбросить прицепившийся репей, а потом возвращался к родному кусту и ждал маму.
Но в один из вечеров мама не пришла. Не пришла она и на следующий день. Шурка было начал плакать, но потом уснул. Спал он тревожно, изредка просыпался от странных рокочущих звуков, а потом снова засыпал. Пока однажды не проснулся и не увидел, что остался один. Были лишь резкие запахи, щекочущие нос, которых он еще не встречал, и холодная земля в том месте, где еще вчера спала его семья. Шурка не стал плакать и искать их. Вместо этого он грустно посмотрел на родной куст, а потом, задрав хвост трубой, отправился вперед, даже не оглянувшись. Лишь раз он оглянулся, посмотрел на доставучий репей, прицепившийся к хвосту, тихо мяукнул и побрел дальше сквозь кусты и высокую траву. Голодно было, но Шурка быстро привык. Он ловил ящериц, которые частенько смотрели на него, открыв рот. Ловил полевых мышей, которые поначалу ловко обманывали наивного охотника. И долго смотрел на солнце, пока оно не скрывалось за горизонтом. Тогда, немного отдохнув, Шурка шел дальше. Теперь его не пугали жуки и пчелы. Да и на резкие звуки он тоже внимания не обращал, пока однажды не испугался так сильно, что чуть на месте не умер. Виной всему была большая собака, которая носом ткнула Шурку в бок, и из-за чего он отлетел в ближайшие кусты. Но Шурке не было страшно. Была лишь злость на невиданную доселе громадину, которая громко гавкала и скакала вокруг него. Шурка прижал уши к голове и страшно зашипел. Глаза его сверкали, как угли, а острые когти, чуть обломанные, раз за разом пролетали в опасной близости от собачьей морды. Шурка не боялся, страх давно прошел. Остался лишь бешеный стук сердца и жуткий противник, который вдруг отскочил в сторонку при виде еще большей громадины. Тут уж Шурка не стал дожидаться чего-то, а сразу решил юркнуть в кусты, но не успел. Его подхватили руки. Шершавые, грубые руки, которые пахли сладким молоком. Не таким, как у мамы, но молоком. А потом Шурка услышал голос.
- Ишь дикий какой, - рассмеялся голос, а Шурка вдруг понял, что ему ни капельки не страшно. Он даже подставил мордочку подшершавый палец и замурлыкал. Тихонько замурлыкал. Он же дикий, а дикие так просто на ласку не реагируют. Шурка лишь слабо вздрогнул, когда голос резко и грозно произнес,
- Фу, Волчок! Не видишь, маленький? Боится тебя, маймун.
- «Ничего не боюсь», - подумал Шурка, поняв, что ругают не его, а собаку, которая на этот раз ласково лизнула его в нос, заставив громко чихнуть.
- Подружились? Чей же ты такой? – спросил голос. Шурка внимательно посмотрел на человека, который, в свою очередь, смотрел на него. Это была старушка. Крепкая, полноватая, загорелая. С милой улыбкой и серыми глазами.
– Не Тайкиной ли кошки, а?
- «Может, и Тайкиной», - фыркнул Шурка.
- Ладно. Пойдем домой, пока тебя другие собаки не порвали. Молока тебе дам, а там и решу, что делать, - ответила старушка, а потом задумалась, глядя на Шурку.
– Как звать-то тебя, дикий? Шуркой будешь?
- «Да я и так Шурка», - подумал котенок, но ничего не ответил, потому что говорить не умел. – «Шуркой и буду». Так Шурка стал Шуркой. А хозяйку свою, которая его от Волчка спасла, он Любаней звал. Вот просто так. Любаня и все. Нравилось ему это имя. Да и с Волчком он потом подружился и иногда притаскивал старому псу одну-другую полевую мышь, пойманную в огороде. А потом смотрел, как седомордый дуралей гоняет мышей по земле и не собирается их есть. Но Шурка не ругал Волчка. Понимал, что тот старый, а Любаня добрая слишком, чтобы пса выгнать. К Любане Шурка недолго присматривался. Как та молока ему налила, да еще и хлеба покрошила, Шурка тут же старушку полюбил. Поел все быстро и подчистую, да на колени к ней запрыгнул. И давай колыбельную мурлыкать, пока Любаня не уходила делами заниматься, положив его на кособокий табурет. Но просто лежать Шурке было скучно. Вот и принялся он все разведывать и разнюхивать. В курятнике побывал, с петухом подрался, к свиньям заглянул, в амбар, где зерно хранилось. Ох и загорелись у Шурки глаза, когда он запах-то мышиный почуял. Понял он, что где-то там, внутри больших колес, наполненных зерном, мыши живут. Настоящие мыши, не полевые на один укус, а жирные, на зерне откормленные. Долго Шурка в амбаре сидел. Все мышей караулил. Все их норы нашел и грязь, ими оставленную. Слышал он, как они в глубине амбара скребутся, его запах чуя. Слышал, как Любаня его кушать зовет. Но Шурка охотился, а когда охотился, то на мелочи не отвлекался. Подождет молоко, а вот мышь нет. То она есть, а то и нет её. Ждал Шурка. Долго ждал и дождался. Вернулся он утром и с огромным животом. Запрыгнул по привычке в окно, потом спрыгнул на пол, затем к Любане на кровать. И подарок старушке прямо на грудь положил. Ох и кричала она со страху-то, а Шурка лишь виновато хвостом мотал.
- Ой, Шура! Ой, маймун! – причитала Любаня, держась за сердце.
– Ой, напугал бабушку.
- «Если мала, так я потом еще поймаю», - подумал кот, смотря за тем, как хозяйка его мышь на улицу выбрасывать несет.
- Это амбарные, чи, мыши? – спрашивала Любаня, наливая Шурке молока в блюдечко. – Амбарные, точно. Вон жирные какие. Кушай, красота моя. Кушай, да всех их изведи.
- «А как же. Там их много еще», - думал Шурка, лакая сладкое молоко с хлебом.
– «И тебе хватит, и Волчку, и мне».
Но мыши скоро кончились, а Шурка новую забаву нашел. Котов чужих гонять, что по дворам лазают. Здоровые это коты были, морды в шрамах. Но Шурка их не боялся. Как перелезет такой через забор, Шурка уже несется и всю дурь из наглеца выбивает. Вой стоит, что аж Волчок в будке лаем заходится, да Любаня с веником бежит. После этих битв у Шурки шрамы оставались, на память. Так Любаня говорила, когда ваткой ему царапины протирала. Шурка шипел, грозился, но Любаню не кусал. Знал, что хозяйка ради него старается. Вот и ворчал немного, по-хозяйски.
- Ой, Шура. Ну разодрали тебя. Чуть глаз не выбили, - причитала Любаня после очередной драки.
- «Не выбили же. Зато больше не полезет», - мурлыкал Шурка, когда старушка его за ухом начинала почесывать. Любил он эти моменты и ждал их всегда. Только Любаня сядет вечером на лавке во дворе, а Шурка уже бежит. Мяукает, об ногу трется, да на руки просится. И мурлычет потом, когда Любаня ему шейку чешет. Мурлычет и на калитку смотрит. Вдруг мышь пробежит, или кот приблудный. Но тихо всегда было вечерами, прохладно. Дремал Шурка, нежась под шершавыми пальцами Любани, да о прошлом думал. Как он без неё жил бы? Так и ловил бы мышей полевых, да ящериц, кабы не Волчок. Да и не жизнь бы то была, а так… выживание. Без молока, без Волчка и без Любани. А одним вечером Любаня грустная сидела. Шурка мяукнул было, а старушка лишь слабо улыбнулась. Даже Волчок помалкивал в будке и не ворочался. Страшно стало Шурке, волнительно. Он и об ногу потрется, и в глаза заглянет, и лапкой руку тронет, а Любаня, как сидела, так и сидит, вдаль смотрит. Потом только сказала, что за кручина у неё.
- Крыса, Шурка, - вздохнула она, почесывая кота за ушком.
– Цыплят таскает. Уже пятого утащила. И нору ж ей забила, и отраву засыпала, а ей хоть что. - «И на крысу найдем управу», - мурлыкнул Шурка, посмотрев Любане в глаза.
- Наглая стала, жуть. Днем уже в курятник лазает. Пришлось цыплят в дом забрать, а иначе всех утащит, гадина.
- «Больше не утащит», - подумал Шурка и спрыгнул с колен старушки.
– «Не утащит, Любаня. Уж я позабочусь».
Долго Шурка эту крысу караулил. Это вам не мышей глупых и жирных ловить, которые в стены врезаются. Крыса хитрая была и огромная, все время Шурку обманывала. Только кот за ней припустит, как она в щель между курятником и свинарником шмыгнет и пищит насмешливо, кота ругая. Долго Шурка её караулил. И подкараулил однажды. Ночью это было. Любаня спала уже, Волчок в будке брехал на редкие машины, которые мимо дома проезжали, да куры квохтали на насесте. Не видел никто, как на крыше Шурка сидит и вниз смотрит. Неподвижный, как камень. Только шерсть на загривке слабо колышется, да хвост резко из стороны в сторону скачет. Не пошевелился кот даже тогда, когда крыса из щели выскользнула. Не пошевелился, когда она в курятник прошмыгнула. Но сразу сорвался с места, когда потревоженная курица раскудахталась, а за ней и остальные. Замер Шурка на пороге. Стоит и на крысу смотрит, а та на него глазами блескучими. Посторонится чуть, Шурка тоже. Вперед чуть пробежит, Шурка тоже. Даже петух старый молча на насесте сидел и пошевелиться боялся. Знал, старый, что сейчас добрая драка будет. Шурка кинулся на крысу без предупреждения и воя. Молча выпустил кинжалы из мягких лапок, уши прижал, зубы оскалил и вперед бросился. И крыса на него кинулась. Поняла, гадина, что не скроется уже. Выход один был из курятника и выход этот Шурка закрывал. Тогда от воя кошачьего все собаки на улице лаем зашлись и Любаня на кровати подскочила. Долго Шурка с крысой бился. Никак поганая подыхать не хотела. Дважды она его своими зубами доставала, а там где достала, кровь текла. Извернулась крыса и отхватила Шурке кусочек уха, но кот начеку был и мощным ударом лапы опрокинул её на спину и впился клыками в горло. Заверещала тут воровка, принялась вырываться, но Шурка крепко её держал, пока не задохнулась она и не обмякла. Но и тогда кот не бросил добычу. Принес он её испуганной Любане, возле ног бросил, а потом в огород убежал. Силы восстанавливать. Только коты и собаки знают особые травы, что раны быстро заживляют. Поваляются в них, погрызут немного, два дня полежат и здоровы. Шурка тоже знал такие места. Знал и то, что только эти травы его от клыков крысы спасти могут. Он вернулся через неделю. Худой, шатающийся и весь в шрамах. Но нашел в себе силы, запрыгнул к Любане на колени, свернулся калачиком и уснул. И спал так крепко, как никогда не спал. А Любаня ему не мешала. Лишь воду меняла, да молоко с хлебом разводила постоянно. Шурка проснется, чуть поест, воды попьет и снова спать. Долго он от той битвы отходил, но все-таки вернулся. Вернулся слепым на один глаз, без куска уха, с подранной мордой и боком. Любаня его больше не ругала, если Шурка случайно блюдце с молоком опрокинет или спать на пороге ляжет. А ночью улыбалась, когда Шурка к ней приходил. Запрыгнет ей на грудь, когти вытащит и мурчит, пока не заснет окончательно. Долго Шурка жил у Любани. Так же на мышей охотился в амбаре, Волчку их приносил, да по старой памяти в курятник заглядывал, чтобы крысиный дух не пропустить. Больше никуда Шурка не ходил, да и незачем ему это было. Уляжется на лавочке и дремлет, иногда окидывая рассеянным взглядом двор. Даже коты чужие перестали его донимать. Шурке достаточно было посмотреть и протяжно мяукнуть, как от незваных гостей только запах и оставался. Зимой Шурка дома ночевал, лишь изредка на прогулки выбираясь, а летом к Любане дети и внуки приезжали. Они восхищенно разглядывали старого кота, чесали его за ушком, а Шурка снисходительно мурлыкал и показывал внушительные когти, которые так и не потеряли своей остроты.
- Матёрый, - уважительно говорил сын Любани, поглаживая кота по спине.
- «Матёрый», - соглашался Шурка, наслаждаясь ласковыми прикосновениями.
- Еще какой матёрый, - поддакивала Любаня.
– Всех крыс у меня извел, мышей в амбаре, да и котов чужих гоняет. Хозяин.
- «Нет, Любаня. Ты хозяйка», - фыркал Шурка.
– «А я матёрый».
Однажды Шурка заболел. Ни молока с хлебом не ел, ни к воде не прикасался, ни на ласки не отзывался. Ляжет на кровати, свернется клубком и смотрит на Любаню. Долго смотрит, пронзительно. И слабо мурчит, когда к его шее прикасаются знакомые, ласковые руки. Хоть и плохо ему было, ничего не показывал Шурка. Но Любаня сама все видела.
- Что такое, Шура? – спросила она, когда кот из последних сил запрыгнул к ней на кровать и уселся рядом.
- «Уходить пора, Любаня», - подумал Шурка, но ничего не сказал. Лишь прикоснулся лапой к руке хозяйки.
- Ничего, поправишься еще. Следующим летом еще толще и здоровее будешь, - говорила она, а кот рассеянно ее слушал.
- «Уходить пора, Любаня», - подумал он еще раз и, потершись напоследок о руку хозяйки, тяжело спрыгнул с кровати и направился к выходу из дома. Он оглянулся только раз, как тогда, в далеком прошлом. Оглянулся, посмотрел на родной дом и ушел. Ушел не наивным котенком, а матёрым котом. ©

 

[Lilu]

@KatrinAnnh, Хорошая история.

 

[Talamasca]

– Сегодня самый счастливый день в моей жизни, – заявляла она.
– Но позавчера ты говорила то же самое.
– Позавчера уже нет. И вчера нет, и завтра... Есть сегодня. И надо прожить его так, чтобы оно было самым счастливым!

 

[Батшеба]

Притча о богатстве и щедрости

Один бедняк встретил Будду и спросил у него:
-Будда, а почему я так беден?
-Потому что ты не практикуешь щедрость.

Бедняк сразу же подумал, что ему нужно быть очень богатым, чтобы практиковать щедрость. Он сказал:
-Но как же, мне практиковать щедрость, ведь мне нечего отдать другим?
-У тебя есть пять объектов, с помощью которых ты мог бы практиковать щедрость, но ты этого не делаешь.

Бедняк удивился и стал просить:
-Пожалуйста, расскажите мне, что это за пять объектов?
-Своим лицом ты можешь дарить улыбки другим, но ты этого не делаешь.
Своими глазами ты можешь смотреть на других взглядом любви и заботы, но ты этого не делаешь.
Своим ртом ты можешь произносить что-то хорошее для других, но ты этого не делаешь.
Своим сердцем ты можешь желать счастья другим, но ты этого не делаешь.
И своим телом ты можешь физически служить другим, но ты этого не делаешь.
Ты богат на столько, на сколько себе позволяешь.

 

[KatrinAnnh]

Оффтоп

Депрессия: - Ты - ничто.

Буддист: - Благодарю за комплимент.

Д.: - Твоя жизнь пуста, в ней нет ничего хорошего.

Б.: - Если она пуста, то в ней нет и плохого тоже. Выходит, что я свободен.

Д.: - Любви нет. Добра нет. Радости нет.

Б.: - Однозначно. В рамках данной реальности существуют лишь навязчивые иллюзии, продиктованные человеческим Эго. Мы - сами их творцы.

Д.: - Над этим миром нависло Страдание.

Б.: - Но страдания без радости быть не может.

Д.: - Ты умрёшь, так и не осознав Истины.

Б.: - Ну, уж это точно не страшно! Ведь впереди ещё столько жизней.

Д.: - Вокруг война, ложь, мерзость и соблазны, Земля погрязла в собственном дерьме. Человечество обречено.

Б.: - Космос велик. И что бы ни происходило - это случается во имя вселенской гармонии. Наши души - чистая энергия, которая так или иначе, рано или поздно, избавится от мирской тяжести, и растворится в бесконечности небытия.

Д.: - Да ну тебя на...й.

Когда Никсон и Мао Цзэдун произносят слово «мир», они имеют в виду совершенно разные вещи. Когда Папа Римский и монах-буддист произносят слово «Бог», никто не знает, что они имеют в виду. Но когда химик пишет формулу, всем химикам понятно, о чем идет речь.

Т. Лири

 

[Toreador]

Да ну тебя на

Так и надо. :secret2_b:

 

[Роданить]

Три сестры и Судьба

Жили-были три сестры. Одна была ленивой-преленивой. Вторая — злой-презлой. А третья и умница, и красавица, и рукодельница — любо-дорого смотреть.
Однажды утром остановилась телега у их ворот. Сёстры вышли посмотреть, кто приехал. На телеге сидела незнакомая пожилая женщина.
— Кто ты? — спросили они.
— Я — Судьба. Пришло время вам выходить замуж.
Посадила их Судьба на телегу и повезла выдавать замуж.
Заехали они в первую деревню. Видят, в поле парень пашет и в руках у него любое дело спорится. Если нужно что-нибудь починить или построить — все к нему бегут.
— Вот этот — твой, — говорит Судьба первой из сестёр.
Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в следующую деревню. Там парень живёт такой, что никому в помощи не откажет. Добр ко всем. Нарадоваться на него народ не может — такой молодец.
— Вот этот — твой, — говорит Судьба второй из сестёр.
Высадили сестру и поехали дальше.
Заехали в третью деревню. У последнего дома, в грязи, у самой старой развалюхи, лежал пьяный. Остановила Судьба телегу и говорит:
— Этот — твой.
— Да на кой он мне?! — взмолилась третья сестра. — Я же вот и добрая, и хорошая, и рукодельница. А ты мне такого жениха даёшь!
Вон сёстрам каких нашла — что, другого для меня нет?
— Другие есть, — ответила Судьба и, вздохнув, добавила: — Но этот без тебя пропадёт!

 

[Роданить]

ПРИТЧА ПРО БЕЛОГО И ЧЕРНОГО АНГЕЛА

Послал Господь к людям двух ангелов: белого ангела счастья и черного ангела несчастья. Говорит белый ангел черному:

— Я дам людям счастье, а ты только испортишь мою работу. Возвращайся обратно на Небеса и не мешай мне.

— Давай посмотрим, кто какую пользу людям принесет, — возразил черный ангел.

Спустились ангелы на землю и увидели двух братьев, которые землю пахали. Работали они много, но каменистое поле плохие урожаи давало. Тогда ангел счастья зарыл под камнем котелок с золотом и шепнул младшему брату, чтобы тот камни с поля убрал.

Стал младший брат убирать камни и нашел золото. Купили братья много хорошей земли, построили большой дом, женились, и дети у них родились.

Младший брат успешнее старшего хозяйство вел. Тогда тот стал думать, что брат часть золота припрятал. Разругались братья, жены их тоже поссорились, а дети драться начали.

Тут ангел несчастья вмешался. Усыпил младшего брата, когда тот за столом возле свечки сидел. От свечи стол загорелся, а за ним и весь дом. Хорошо, что ангел счастья помог, и все успели выбежать.

Вдруг сын старшего брата закричал: «В доме мой щенок» — и побежал в огонь. Оцепенели все, а младший брат вылил на себя ушат воды и кинулся вслед за ним. Вынес из огня мальчика, обгорелого, но живого. Крепко обнял старший брат младшего и сказал: — Прости меня, что плохо о тебе думал. Вместе мы быстро дом заново отстроим.

Увидев, как братья дружно работают, черный ангел прошептал белому: — Видишь, счастье дружбу людей сломало, а несчастье укрепило. Жизнь — это всегда чередование белого с черным. И в это мгновение кончики крыльев черного ангела слегка побелели.

 

[KatrinAnnh]

Один человек совершил преступление. Его поймали и привели на суд к королю. За его деяние полагалась смертная казнь, но король предложил ему самому выбрать свою судьбу: либо быть повешенным, либо попасть за большую, черную, страшную стальную дверь. Преступник подумал и выбрал виселицу.
Когда на шею ему накинули петлю, он вдруг сказал:
- Мне стало любопытно: что там, за той дверью?
Король рассмеялся:
- Да вот, понимаешь ли, забавная штука получается. Я всем предлагаю этот выбор, и все выбирают виселицу.
- А за дверью-то что? - допытывался преступник. - Я все равно никому не скажу, - добавил он, указывая на петлю.
Помолчав, король ответил:
- Там - свобода. Но люди так боятся неизвестности, что предпочитают ей веревку...



Однажды мудрый монах попал под дождь, оказавшись без зонта. Навстречу ему шёл ученик с зонтом.
-«Учитель, а почему Вы ходите под дождем без зонта», спросил ученик. – «Потому что, дао состоит в том, чтобы промокнуть во время дождя», ответил монах.
Тогда ученик отбросил свой зонт в сторону, сказав, что хочет тоже мокнуть под дождем, чтобы постичь дао.
- «Ну и дурак», сказал монах, раскрывая зонт, брошенный учеником.

 

[Роданить]

непритча...

aleksandr.yes
Жили-были в тридевятом.. И было у них там, мягко сказать, хреновастенько.
Вокруг летали драконы! Они крушили всё на своём пути, пожирали людей, всех без разбору, прям с трусами. Устраивали побоища между собой. С пламенем, копотью, скрежетом, чпоками и прочими адскими штучками!
Трудно было жить там. Все страдали и плакали. Плакали и страдали. Ну, иногда ели гамбургеры. А потом и от этого страдали.
И почти погибло уже тридевятое от бесконечной битвы драконов!
Но однажды появился человек. Идя сквозь пламя и пепел, он вдруг остановился. Выпрямился. Положил ладонь себе на грудь.
Из клубов дыма, клокоча и зубами цокая, вылетел разъярённый дракон и залетел прямо в сердце того человека!
Человек спокойно вдохнул. Человек спокойно выдохнул. Посмотрел вокруг. Чуть улыбнулся и пошёл дальше.

Его дракон был успокоен и в тридевятом на одного разрушителя стало меньше.
Это видели многие. Они всё поняли. И с тех пор драконы стали исчезать...

 

[KatrinAnnh]

Один молодой человек спросил Моцарта, как писать симфонии.
- Вы еще очень молоды,- ответил Моцарт,- почему бы вам не начать с баллад?
- Но ведь вы сочинили симфонию, когда вам было всего девять лет...
- Это верно,- согласился Моцарт,- но я никого не спрашивал, как это сделать.

 

[KatrinAnnh]

Однажды воин, охранявший дорогу, остановил буддистского монаха. Выхватив меч, воин сурово спросил путника:
— Кто ты такой? Куда направляешься? И зачем ты идёшь туда?
Монах задумался на несколько секунд, а затем робко поинтересовался:
— Могу я задать тебе вопрос?
— Задавай, — хмурясь, разрешил воин.
— Сколько платят тебе в неделю?
— Две корзинки риса.
— Я буду платить тебе четыре корзины риса, если ты пообещаешь каждый день задавать мне эти вопросы.
:mf_bookread:

 

[Talamasca]

Однажды человек нашёл яйцо орла и подложил его курице.

Орлёнок вырос вместе с цыплятами и стал похож на них: он кудахтал, как они, копался в земле в поисках червячков, хлопал крыльями и пытался летать.

Прошли годы. Однажды уже выросший орёл увидел в небе гордую птицу.

С необычайной грациозностью она преодолевала порывы ветра, лишь изредка взмахивая большими крыльями.

Зачарованный, орёл спросил:
- Кто это?
- Это орёл, король всех птиц, – ответил ему сосед. – Он принадлежит небу. А мы, куры, принадлежим земле.
Так орёл жил как курица и умер как курица, ибо верил в своё куриное происхождение.

Ваше окружение влияет на вас, хотите вы того или нет, помните об этом, а также о том, что ограничивающие убеждения этого окружения вовсе не являются мерилом ваших способностей.