Из колонки финансового аналитика Максима Бланта(!)
Зачем нашему государству нужны должники
Российское население все глубже залезает в долги. Причем стремительность этого процесса начала вызывать беспокойство даже у Банка России. По состоянию на 1 июля общий долг домохозяйств составил 14,4 триллиона рублей, взлетев на триллион всего за 4 месяца — с 1 марта 2018 года. Еще более впечатляющая статистика по беззалоговым ссудам — потребительским кредитам и долгу по кредитным картам: как следует из данных ЦБ, в апреле-июне среднемесячная задолженность достигла 6,6 триллиона рублей.
Никакого повода для беспокойства бы не было, если бы все происходило лет пятнадцать назад, на фоне бурного роста экономики и опережающего роста реальных располагаемых доходов населения. Однако сегодня ситуация в российской экономике несколько иная. В России заканчивается первое (и не факт, что последнее) «потерянное десятилетие» — экономика балансирует на уровне, близком к 2008 году. Реальные располагаемые доходы последние 4 года сокращались, причем довольно существенными темпами. Несмотря на неплохую статистику начала года, по данным Росстата, уже несколько месяцев они колеблются около нуля: в мае они выросли на 0,3% в годовом выражении, в июне — на 0,2%. И надежды на то, что по результатам года доходы вырастут, практически нет, особенно после повышения НДС, роста коммунальных платежей, тарифов, акцизов и прочих поборов, которые достались россиянам в нагрузку к чемпионату мира по футболу.
Та же статистика свидетельствует о том, что кредиты тратятся не на текущее потребление или покупку товаров длительного пользования. Основная масса идет на реструктуризацию старых долгов: люди перекредитовываются, занимая на более длительный срок и под более низкие проценты. Те, кому банки кредитов уже не дают, идут в микрофинансовые организации. По данным Национального бюро кредитных историй, во втором квартале этого года они выдали микрокредитов на 42% больше, чем годом ранее.
Так что нынешний кредитный бум не сможет стимулировать экономический рост за счет создания дополнительного платежеспособного спроса: ни о каком дополнительном спросе речи не идет, налицо безнадежная попытка россиян остаться на плаву и сохранить привычный уровень потребления.
Банки тоже находятся далеко не в лучшей ситуации: экономика в застое, и корпоративный сектор не предъявляет спроса на кредиты, а зарабатывать как-то надо. Приходится снижать ставки, увеличивать сроки, перекредитовывая старых должников и параллельно решая проблему просроченной задолженности, которая, впрочем, растет еще более стремительно, чем кредитный портфель.
Те же самые лет пятнадцать назад тут уместно было бы порассуждать о перспективах банковского коллапса, который некоторые аналитики прогнозируют на 2019–2020 годы. Но две пятилетки «ручного управления» и деприватизации привели к качественным изменениям не столько даже в экономике, сколько в институциональной сфере. Банковский коллапс растянулся во времени и длится с тех пор, как Эльвира Набиуллина возглавила Банк России. Если у банков начнут возникать проблемы, процесс просто ускорится. Госбанки получат очередные субординированные кредиты, а банковская система будет терять не по 5 банков в месяц, а по 5 в неделю. Или по 10, что не принципиально. В результате система, в которой останется десяток доминирующих банков, половина из которых будет государственными, выстроится на пару лет раньше.
Будет ли такая система эффективной? Ответ на этот вопрос зависит от того, что подразумевается под эффективностью. Рост экономики и благосостояния граждан для государства перестал быть приоритетом с тех пор, как оно оказалось не в состоянии их обеспечивать. Обеспечение лояльности, необходимое для консервации правящего режима, осуществляется сегодня совсем другими методами, в том числе попытками поставить под контроль всю частную жизнь российских граждан. И для того, чтобы поставить под контроль финансовую жизнь россиян, гораздо удобнее иметь дело с парой-тройкой государственных банков, чем с парой сотен частных. Еще несколько лет назад это могло казаться антиутопией, а сегодня, во времена стремительного развития «больших данных» и искусственного интеллекта, это стало двух-трехлетней перспективой.
Залезающие все глубже в долг россияне тоже вполне укладываются в концепцию. Кредиты сегодня уже у 45 миллионов граждан — у каждого второго работающего или почти у каждого домохозяйства. Причем 8 миллионов — потенциальные банкроты. С должниками же, особенно недобросовестными, дело иметь гораздо проще, чем с гражданами, которые воспринимают государство как наемного менеджера, обязанного обеспечить безопасную и комфортную жизнь людей, проживающих на определенной территории.
И если лет пятнадцать назад у значительной части граждан взаимоотношения с государством строились по схеме налогоплательщик (наниматель) — наемный менеджер, то сегодня государство уже и основной работодатель. А в скором времени станет еще и основным кредитором, который к тому же располагает всей полнотой информации о своем заемщике и способен контролировать его любую деловую активность. Да и не только деловую. Государство в последнее время проявляет преувеличенный интерес не только к банковским счетам и электронным кошелькам граждан, но и к их мобильным переговорам и приложениям, к активности в соцсетях. И даже уйдя полностью в офлайн, укрыться от «недреманного ока» едва ли получится, по крайней мере в крупном городе, где на каждом перекрестке камеры слежения. Именно так выглядит наша новая реальность и высокотехнологичное будущее.
Зачем нашему государству нужны должники
Российское население все глубже залезает в долги. Причем стремительность этого процесса начала вызывать беспокойство даже у Банка России. По состоянию на 1 июля общий долг домохозяйств составил 14,4 триллиона рублей, взлетев на триллион всего за 4 месяца — с 1 марта 2018 года. Еще более впечатляющая статистика по беззалоговым ссудам — потребительским кредитам и долгу по кредитным картам: как следует из данных ЦБ, в апреле-июне среднемесячная задолженность достигла 6,6 триллиона рублей.
Никакого повода для беспокойства бы не было, если бы все происходило лет пятнадцать назад, на фоне бурного роста экономики и опережающего роста реальных располагаемых доходов населения. Однако сегодня ситуация в российской экономике несколько иная. В России заканчивается первое (и не факт, что последнее) «потерянное десятилетие» — экономика балансирует на уровне, близком к 2008 году. Реальные располагаемые доходы последние 4 года сокращались, причем довольно существенными темпами. Несмотря на неплохую статистику начала года, по данным Росстата, уже несколько месяцев они колеблются около нуля: в мае они выросли на 0,3% в годовом выражении, в июне — на 0,2%. И надежды на то, что по результатам года доходы вырастут, практически нет, особенно после повышения НДС, роста коммунальных платежей, тарифов, акцизов и прочих поборов, которые достались россиянам в нагрузку к чемпионату мира по футболу.
Та же статистика свидетельствует о том, что кредиты тратятся не на текущее потребление или покупку товаров длительного пользования. Основная масса идет на реструктуризацию старых долгов: люди перекредитовываются, занимая на более длительный срок и под более низкие проценты. Те, кому банки кредитов уже не дают, идут в микрофинансовые организации. По данным Национального бюро кредитных историй, во втором квартале этого года они выдали микрокредитов на 42% больше, чем годом ранее.
Так что нынешний кредитный бум не сможет стимулировать экономический рост за счет создания дополнительного платежеспособного спроса: ни о каком дополнительном спросе речи не идет, налицо безнадежная попытка россиян остаться на плаву и сохранить привычный уровень потребления.
Банки тоже находятся далеко не в лучшей ситуации: экономика в застое, и корпоративный сектор не предъявляет спроса на кредиты, а зарабатывать как-то надо. Приходится снижать ставки, увеличивать сроки, перекредитовывая старых должников и параллельно решая проблему просроченной задолженности, которая, впрочем, растет еще более стремительно, чем кредитный портфель.
Те же самые лет пятнадцать назад тут уместно было бы порассуждать о перспективах банковского коллапса, который некоторые аналитики прогнозируют на 2019–2020 годы. Но две пятилетки «ручного управления» и деприватизации привели к качественным изменениям не столько даже в экономике, сколько в институциональной сфере. Банковский коллапс растянулся во времени и длится с тех пор, как Эльвира Набиуллина возглавила Банк России. Если у банков начнут возникать проблемы, процесс просто ускорится. Госбанки получат очередные субординированные кредиты, а банковская система будет терять не по 5 банков в месяц, а по 5 в неделю. Или по 10, что не принципиально. В результате система, в которой останется десяток доминирующих банков, половина из которых будет государственными, выстроится на пару лет раньше.
Будет ли такая система эффективной? Ответ на этот вопрос зависит от того, что подразумевается под эффективностью. Рост экономики и благосостояния граждан для государства перестал быть приоритетом с тех пор, как оно оказалось не в состоянии их обеспечивать. Обеспечение лояльности, необходимое для консервации правящего режима, осуществляется сегодня совсем другими методами, в том числе попытками поставить под контроль всю частную жизнь российских граждан. И для того, чтобы поставить под контроль финансовую жизнь россиян, гораздо удобнее иметь дело с парой-тройкой государственных банков, чем с парой сотен частных. Еще несколько лет назад это могло казаться антиутопией, а сегодня, во времена стремительного развития «больших данных» и искусственного интеллекта, это стало двух-трехлетней перспективой.
Залезающие все глубже в долг россияне тоже вполне укладываются в концепцию. Кредиты сегодня уже у 45 миллионов граждан — у каждого второго работающего или почти у каждого домохозяйства. Причем 8 миллионов — потенциальные банкроты. С должниками же, особенно недобросовестными, дело иметь гораздо проще, чем с гражданами, которые воспринимают государство как наемного менеджера, обязанного обеспечить безопасную и комфортную жизнь людей, проживающих на определенной территории.
И если лет пятнадцать назад у значительной части граждан взаимоотношения с государством строились по схеме налогоплательщик (наниматель) — наемный менеджер, то сегодня государство уже и основной работодатель. А в скором времени станет еще и основным кредитором, который к тому же располагает всей полнотой информации о своем заемщике и способен контролировать его любую деловую активность. Да и не только деловую. Государство в последнее время проявляет преувеличенный интерес не только к банковским счетам и электронным кошелькам граждан, но и к их мобильным переговорам и приложениям, к активности в соцсетях. И даже уйдя полностью в офлайн, укрыться от «недреманного ока» едва ли получится, по крайней мере в крупном городе, где на каждом перекрестке камеры слежения. Именно так выглядит наша новая реальность и высокотехнологичное будущее.
