Лев Николаевич Толстой был педагогом решительным. В своей "Азбуке" прямо указывал педагогам: "Избегайте сообщать ученику объяснение ( столь любимое в педагогике) солнечной системы и вращения и обращения Земли". Считал это вот вращение и объяснения его "навязываемой бессмыслицей". Предвосхищая обалдевший ропот других учителей, не столь глубоких по части определения народных чаяний, Лев Николаевич замечал: " Ученик, полагающий, что Земля стоит на воде и рыбах, судит гораздо здравее, чем тот, который верит, что земля вертится, и не умеет это понять и объяснить".
Разобравшись с астрономией, граф Толстой обратился к физике. "Из себя магнит похож на железо... Если магнитную палочку разрубить, то каждая половина будет с одной стороны цепляться, а с другой отворачиваться, как будто с одного конца магнит выпирает, а с другого втягивает. Всё равно как еловую шишку , где ни разломай, всё будет с одного конца пупом, а с другого - чашечкой. с того ли, с другого ли конца - чашечка с пупом сойдётся, а пуп с пупом и чашечка с чашечкой не сойдутся..."
Уверенность ученика в воде и рыбах, на коих покоится Земля, яростно требует объяснений про природу естественного магнитизма, снабжённого пупом и чашечкой.
Для того, чтобы малыши не терялись на Земле, дрейфующей на рыбах, Лев Николаевич смело снабжает ученика остроумными объяснениями "газа", "гальванизма" и "электричества". Про гальванизм и слушать интереснее, чем про Солнечную систему и несуразное вращение Земли, а про электричество крестьянам всяко больше пригодится набраться знаний, чем про нелепую шарообразность нашей планеты.
"Азбука" Льва Николаевича стоила 2 рубля. По 80 копеек в месяц платили родители в школах у графа. За 2 рубля Лев Николаевич делился методикой обучения детей грамоте за два занятия. Или за три. Педагоги завидовали Толстому. Не верили. А Лев Николаевич хладнокровно объяснял тугоумным: "Я прежде всего чертил на стене углём или на доске мелом огромные буквы, хворостиной указывал на букву и называл её, а дети повторяли. Таким образом, я в один урок проходил всю азбуку, и уже на другой день все дети знали её без ошибок". Консерваторы стали требовать подтверждений. Орать, что сомнительно и прочие глупости. Лев Николаевич решил гидру придушить в гнезде. В Москве. И, согласно Протоколу экстраординарного заседания Московского комитета грамотности от 15 января 1874 года, в 12-м часу ночи пообещал выучить неграмотных детей на фабрике Ганешина, что на Девичьем поле.
Публики понаехало на фабрику уйма. В 18 часов, к назначенному времени, графа не было. В 19 часов графа не было. В 20 часов графа не было. Наконец, в 20.47 пришёл! Но не граф, а посыльный с телеграммой, что граф заболел и приехать не сможет.
Перенесли эксперимент.
В следующий раз граф приехал. Провёл блестящее занятие. На другой день проверили учеников - нет, грамоты не знают, азбуку не выучили.
Лев Николаевич сказал на это, что детей надо всё же выбирать получше. И ещё сказал, что сам выберет.
А то подсовываете. И выбрал. Встал, поклонился и вышел.
Позже граф сказал, что занятий надо, примерно, сорок, а не одно или два. Опыт у меня колоссальный, методика прекрасная, - заметил Лев Николаевич, - у меня в Ясной поляне всё за одно занятие получалось, а вот в Москве надо сорок провести.
Провели сорок занятий.
На экзамен граф выставил двоих учеников. Один на экзамен не явился и его полиция потом искала. А второй пришёл. Сидоров его фамилия была. Сидоров азбуку не без труда, но сдал. Граф поклонился. Однако Сидорова разоблачила притаившаяся среди публики учительница, которая его полтора года учила в фабричной школе. Граф встал и поклонился. Поехал в Ясную Поляну, где продолжил обучение крестьян по своей уникальной методике.
Разобравшись с астрономией, граф Толстой обратился к физике. "Из себя магнит похож на железо... Если магнитную палочку разрубить, то каждая половина будет с одной стороны цепляться, а с другой отворачиваться, как будто с одного конца магнит выпирает, а с другого втягивает. Всё равно как еловую шишку , где ни разломай, всё будет с одного конца пупом, а с другого - чашечкой. с того ли, с другого ли конца - чашечка с пупом сойдётся, а пуп с пупом и чашечка с чашечкой не сойдутся..."
Уверенность ученика в воде и рыбах, на коих покоится Земля, яростно требует объяснений про природу естественного магнитизма, снабжённого пупом и чашечкой.
Для того, чтобы малыши не терялись на Земле, дрейфующей на рыбах, Лев Николаевич смело снабжает ученика остроумными объяснениями "газа", "гальванизма" и "электричества". Про гальванизм и слушать интереснее, чем про Солнечную систему и несуразное вращение Земли, а про электричество крестьянам всяко больше пригодится набраться знаний, чем про нелепую шарообразность нашей планеты.
"Азбука" Льва Николаевича стоила 2 рубля. По 80 копеек в месяц платили родители в школах у графа. За 2 рубля Лев Николаевич делился методикой обучения детей грамоте за два занятия. Или за три. Педагоги завидовали Толстому. Не верили. А Лев Николаевич хладнокровно объяснял тугоумным: "Я прежде всего чертил на стене углём или на доске мелом огромные буквы, хворостиной указывал на букву и называл её, а дети повторяли. Таким образом, я в один урок проходил всю азбуку, и уже на другой день все дети знали её без ошибок". Консерваторы стали требовать подтверждений. Орать, что сомнительно и прочие глупости. Лев Николаевич решил гидру придушить в гнезде. В Москве. И, согласно Протоколу экстраординарного заседания Московского комитета грамотности от 15 января 1874 года, в 12-м часу ночи пообещал выучить неграмотных детей на фабрике Ганешина, что на Девичьем поле.
Публики понаехало на фабрику уйма. В 18 часов, к назначенному времени, графа не было. В 19 часов графа не было. В 20 часов графа не было. Наконец, в 20.47 пришёл! Но не граф, а посыльный с телеграммой, что граф заболел и приехать не сможет.
Перенесли эксперимент.
В следующий раз граф приехал. Провёл блестящее занятие. На другой день проверили учеников - нет, грамоты не знают, азбуку не выучили.
Лев Николаевич сказал на это, что детей надо всё же выбирать получше. И ещё сказал, что сам выберет.
А то подсовываете. И выбрал. Встал, поклонился и вышел.
Позже граф сказал, что занятий надо, примерно, сорок, а не одно или два. Опыт у меня колоссальный, методика прекрасная, - заметил Лев Николаевич, - у меня в Ясной поляне всё за одно занятие получалось, а вот в Москве надо сорок провести.
Провели сорок занятий.
На экзамен граф выставил двоих учеников. Один на экзамен не явился и его полиция потом искала. А второй пришёл. Сидоров его фамилия была. Сидоров азбуку не без труда, но сдал. Граф поклонился. Однако Сидорова разоблачила притаившаяся среди публики учительница, которая его полтора года учила в фабричной школе. Граф встал и поклонился. Поехал в Ясную Поляну, где продолжил обучение крестьян по своей уникальной методике.