- Местное время
- 08:24
- Регистрация
- 1 Янв 2016
- Сообщения
- 191,406
- Репутация
- 2,535
- Уровень
- 2
- Награды
- 20
- Местоположение
- Москва
- Пол
- Мужской
Александр Иванов родился 9 декабря 1936 года в Москве.
До тридцати лет Александр Иванов был учителем геометрии. Тогда же он начал писать для «Литературной газеты» пародии на стихи из поэтических сборников, публиковавшихся в СССР. Вся его небольшая комната в коммунальной квартире была завалена стихотворной «макулатурой», как тогда называли регулярные поэтические сборники, выходившие под маркой Союза писателей.
В поисках материала для пародий он скупал продукты творчества всех республиканских поэтов. Особым вниманием пользовались у Иванова так называемые поэты-деревенщики, ругавшие в своих стихах городских стиляг, поклоняющихся джазу и иностранной одежде, и при этом призывавшие читателей то слушать гармошку или любоваться коровами и гусями, то жить в простой деревенской избе и пить парное молоко. При этом сами эти поэты зачастую в деревнях никогда не бывали и путались в малознакомых сельских понятиях. На стихи одного из таких поэтов Александра Говорова Александром Ивановым была написана пародия:
Я лемех ценю
У музейного плуга.
Я промах ценю
У хорошего друга.
Я, честное слово,
Люблю свою хату,
Люблю я быка
И корову брюхату.
* * *
Ай, кажется, вышли
плохие стихи.
Ой, мне разрешается,
Я - от сохи.
Так, например, член Союза писателей, поэт и филолог Валентин Сидоров, перу которого принадлежали стихи: «Косматый облак надо мной кочует, И ввысь уходят светлые стволы...», - удостоился пародии Иванова, которая начиналась так: «В худой котомк поклав ржаное хлебо, я ухожу туда, где птичья звон. И вижу над собою синий небо, косматый облак и высокий крон...». Заканчивалась пародия строкой: «Велик могучим русский языка!».
[MEDIASERVICE]https://www.youtube.com/watch?v=DY_1mlCLu18&ab_channel=Lev5011[/MEDIASERVICE]
При этом пародии на любимых поэтов Александр Иванов писал так, будто сочинял музыку к их стихам, - он как бы объяснял читателю достоинства своих кумиров, их новизну, прелесть и необычность. Такие поэты, как Белла Ахмадулина, Булат Окуджава и Давид Самойлов часто выступали на поэтических вечерах вместе с ним, улыбаясь или даже любуясь пародиями на себя. Вот как Иванов пародировал Вознесенского:
Чихая нейлоновыми стрекозами,
собаки планируют касторкой на вельвет,
таракашки-букашки кашляют глюкозой.
Бред? Бред.
Объектами пародий Иванова в то время становились многие известные поэты, среди которых были Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Николай Доризо и Римма Казакова. На Иванова поначалу поступали жалобы, многие из его коллег, ставшими объектами пародий Иванова, не подавали ему руки. Все изменилось лишь после успеха передачи «Вокруг смеха», когда поэты сами, в целях саморекламы, стали преподносить ему свои сборники с просьбой написать «какую-нибудь пародийку». И даже сами отмечали в тексте, что, на их взгляд, лучше обсмеять. Александр Иванов рассказывал о своей профессии: «Сотни тысяч людей сейчас пишут стихи, легко овладевая элементарными навыками создания всевозможных ямбов, хореев и даже верлибров. В самом этом явлении нет беды, оно даже признак возросшей культуры населения. Беда в том, что графомана тянет к славе, к признанию, и он осаждает издательства. В редакции одного московского журнала мне сказали, что они получают ежемесячно 150 - 200 килограммов стихов. Это была не шутка, а констатация факта, стихи пересчитывались на вес, ибо таково было их качество. А между тем часть их, и не малая, просочилась в печать. Редакторская плотина не устояла перед бурным валом. Критика постоянно сетует на эти прорехи в плотине, но одних сетований бывает недостаточно. И тут на помощь приходит смех, разоблачающий литературную несостоятельность. Я слишком люблю литературу, чтобы мириться в ней с серостью, бескультурьем, со всем, что обедняет и усредняет нашу поэзию. В пародии я не только борюсь. У меня есть и друзья в поэзии, которых мне хочется поддержать своими пародиями. Я считаю, что по стихам поэта должно быть ясно, что он безусловно любит, а что безусловно ненавидит. Тогда и к нему самому можно испытывать сильные чувства. И еще - поэт должен иметь право на свои слова, на свои восклицания, декларации, призывы, а право это можно заслужить только жизнью, соответствующей творчеству. Такой жизнью, убежден, живет Булат Окуджава, почти не отличимый от своего лирического героя, органически не принимающего подлость и ложь. Таким представляется мне Давид Самойлов, чьи стихи содержат неизъяснимую тайну прекрасного при кажущейся легкости их и простоте. Такую жизнь прожил Владимир Высоцкий, он воспел в нашем поколении и героическое, и драматическое, и смешное».
До тридцати лет Александр Иванов был учителем геометрии. Тогда же он начал писать для «Литературной газеты» пародии на стихи из поэтических сборников, публиковавшихся в СССР. Вся его небольшая комната в коммунальной квартире была завалена стихотворной «макулатурой», как тогда называли регулярные поэтические сборники, выходившие под маркой Союза писателей.
В поисках материала для пародий он скупал продукты творчества всех республиканских поэтов. Особым вниманием пользовались у Иванова так называемые поэты-деревенщики, ругавшие в своих стихах городских стиляг, поклоняющихся джазу и иностранной одежде, и при этом призывавшие читателей то слушать гармошку или любоваться коровами и гусями, то жить в простой деревенской избе и пить парное молоко. При этом сами эти поэты зачастую в деревнях никогда не бывали и путались в малознакомых сельских понятиях. На стихи одного из таких поэтов Александра Говорова Александром Ивановым была написана пародия:
Я лемех ценю
У музейного плуга.
Я промах ценю
У хорошего друга.
Я, честное слово,
Люблю свою хату,
Люблю я быка
И корову брюхату.
* * *
Ай, кажется, вышли
плохие стихи.
Ой, мне разрешается,
Я - от сохи.
Так, например, член Союза писателей, поэт и филолог Валентин Сидоров, перу которого принадлежали стихи: «Косматый облак надо мной кочует, И ввысь уходят светлые стволы...», - удостоился пародии Иванова, которая начиналась так: «В худой котомк поклав ржаное хлебо, я ухожу туда, где птичья звон. И вижу над собою синий небо, косматый облак и высокий крон...». Заканчивалась пародия строкой: «Велик могучим русский языка!».
[MEDIASERVICE]https://www.youtube.com/watch?v=DY_1mlCLu18&ab_channel=Lev5011[/MEDIASERVICE]
При этом пародии на любимых поэтов Александр Иванов писал так, будто сочинял музыку к их стихам, - он как бы объяснял читателю достоинства своих кумиров, их новизну, прелесть и необычность. Такие поэты, как Белла Ахмадулина, Булат Окуджава и Давид Самойлов часто выступали на поэтических вечерах вместе с ним, улыбаясь или даже любуясь пародиями на себя. Вот как Иванов пародировал Вознесенского:
Чихая нейлоновыми стрекозами,
собаки планируют касторкой на вельвет,
таракашки-букашки кашляют глюкозой.
Бред? Бред.
Объектами пародий Иванова в то время становились многие известные поэты, среди которых были Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Николай Доризо и Римма Казакова. На Иванова поначалу поступали жалобы, многие из его коллег, ставшими объектами пародий Иванова, не подавали ему руки. Все изменилось лишь после успеха передачи «Вокруг смеха», когда поэты сами, в целях саморекламы, стали преподносить ему свои сборники с просьбой написать «какую-нибудь пародийку». И даже сами отмечали в тексте, что, на их взгляд, лучше обсмеять. Александр Иванов рассказывал о своей профессии: «Сотни тысяч людей сейчас пишут стихи, легко овладевая элементарными навыками создания всевозможных ямбов, хореев и даже верлибров. В самом этом явлении нет беды, оно даже признак возросшей культуры населения. Беда в том, что графомана тянет к славе, к признанию, и он осаждает издательства. В редакции одного московского журнала мне сказали, что они получают ежемесячно 150 - 200 килограммов стихов. Это была не шутка, а констатация факта, стихи пересчитывались на вес, ибо таково было их качество. А между тем часть их, и не малая, просочилась в печать. Редакторская плотина не устояла перед бурным валом. Критика постоянно сетует на эти прорехи в плотине, но одних сетований бывает недостаточно. И тут на помощь приходит смех, разоблачающий литературную несостоятельность. Я слишком люблю литературу, чтобы мириться в ней с серостью, бескультурьем, со всем, что обедняет и усредняет нашу поэзию. В пародии я не только борюсь. У меня есть и друзья в поэзии, которых мне хочется поддержать своими пародиями. Я считаю, что по стихам поэта должно быть ясно, что он безусловно любит, а что безусловно ненавидит. Тогда и к нему самому можно испытывать сильные чувства. И еще - поэт должен иметь право на свои слова, на свои восклицания, декларации, призывы, а право это можно заслужить только жизнью, соответствующей творчеству. Такой жизнью, убежден, живет Булат Окуджава, почти не отличимый от своего лирического героя, органически не принимающего подлость и ложь. Таким представляется мне Давид Самойлов, чьи стихи содержат неизъяснимую тайну прекрасного при кажущейся легкости их и простоте. Такую жизнь прожил Владимир Высоцкий, он воспел в нашем поколении и героическое, и драматическое, и смешное».
