Сказки К. Чуковского. Чем так страшен «Крокодил»?
В последнее время много полемики о вредном воздействии сказок Корнея Чуковского на детей. Одна мама утверждает, что никогда не прочтет своему ребенку книжек Чуковского, и далее расписываются ужасы «триллеров». Тут и бешеные волки, и шальные собаки, разорвавшие волков, и безногий зайчик, попавший под трамвай.
Практически всем нам знакомы с детства эти персонажи. Но признайтесь, многие ли из вас обращались к специалистам с психотравмами, полученными в детстве после чтения «Айболита»? Каких только пороков не находят современные мамочки в сказках Корнея Ивановича: от тотального злодейства до совращения малолетних сценой брачного предложения Комара.
Стало модным искать крамолу в детских произведениях. Чаще всего критикуют люди, которые о детской литературе, как, впрочем, и о литературе вообще, имеют весьма поверхностное представление. Разумеется, сказки классика детской литературы содержат много страшных персонажей, но так ли это плохо?
...Первая сказка «Крокодил» была написана в 1915 году. Он ехал с больным сыном Колей и пытался успокоить мальчика. Ребенок, действительно, успокоился, сказка ему понравилась.
«Крокодил» будет напечатан через два года в приложении к журналу «Нива».
В 1924 году Чуковский напишет, что популярность сказок стала для него полной неожиданностью. Он любил и понимал детей, и именно дети просили писать пострашнее.
Современные хулители вряд ли знают, что идут по стопам Надежды Крупской, ругавшей сказочника за излишнюю кровожадность, но главное, за «буржуазность» и «абсурдность». В 30-е годы после статьи Надежды Константиновны в «Правде» появился даже термин «чуковщина». И поэта вынудили отречься от его детских произведений, взяв с него слово написать «Страну Колхозию».
Смерть любимой дочки, Мурочки, героини многих его произведений, он воспринял как плату за предательство музы. «В голове у меня толпились чудесные сюжеты новых сказок, но эти изуверы убедили меня, что мои сказки никому не нужны — и я не написал ни одной строки», — вспоминал Чуковский. «Страну Колхозию» он так и не напишет, а чуковщина просто убьет вдохновение. Куда современным «критикам» со свойственной им поверхностностью — до Крупской? Надежду Константиновну возмущала «буржуазность»: «мамина спальня» в то время, когда рабочие ютились в коммуналках, пародия над большевизмом в «Крокодиле».
Но именно Крупская выделит характеристику известных произведений, которая сводит на нет всю «кровожадность» сюжетов сказок. Абсурдность. Эпоха модерна требовала новых форм и в детской литературе. Именно абсурдность делает ужасы «понарошковыми», совсем не страшными, именно абсурдность заставляет воспринимать содержание со смехом.
Детям необходимы страшные истории, страх — одна из важных эмоций, а подрастающий человек должен получить опыт борьбы со страхом. Народные сказки, стихи для детей содержат огромное количество сюжетов, на фоне которых современный хоррор кажется детским развлечением. В сюжетах многих колыбельных упоминается тема смерти, похорон. Что это, только ли оберег от злых чар? Подавляющее большинство народных сказок содержит, как сейчас говорят, агрессивный контент: людоеды, съеденные дети, мертвые красавицы в гробах, смерть героев. В самых невинных — Колобок оказывается съеденным, а звери раздавленными в Теремке.
Почему же так притягательна страшная тема? Ощущение страха и его преодоление выступают в детском произведении в роли конфликта, без которого любое произведение не имеет смысла. Именно конфликт привлекает внимание, вызывает эмоции, определяющие степень воздействия на читателя.
В последнее время много полемики о вредном воздействии сказок Корнея Чуковского на детей. Одна мама утверждает, что никогда не прочтет своему ребенку книжек Чуковского, и далее расписываются ужасы «триллеров». Тут и бешеные волки, и шальные собаки, разорвавшие волков, и безногий зайчик, попавший под трамвай.
Практически всем нам знакомы с детства эти персонажи. Но признайтесь, многие ли из вас обращались к специалистам с психотравмами, полученными в детстве после чтения «Айболита»? Каких только пороков не находят современные мамочки в сказках Корнея Ивановича: от тотального злодейства до совращения малолетних сценой брачного предложения Комара.
Стало модным искать крамолу в детских произведениях. Чаще всего критикуют люди, которые о детской литературе, как, впрочем, и о литературе вообще, имеют весьма поверхностное представление. Разумеется, сказки классика детской литературы содержат много страшных персонажей, но так ли это плохо?
...Первая сказка «Крокодил» была написана в 1915 году. Он ехал с больным сыном Колей и пытался успокоить мальчика. Ребенок, действительно, успокоился, сказка ему понравилась.
«Крокодил» будет напечатан через два года в приложении к журналу «Нива».
В 1924 году Чуковский напишет, что популярность сказок стала для него полной неожиданностью. Он любил и понимал детей, и именно дети просили писать пострашнее.
Современные хулители вряд ли знают, что идут по стопам Надежды Крупской, ругавшей сказочника за излишнюю кровожадность, но главное, за «буржуазность» и «абсурдность». В 30-е годы после статьи Надежды Константиновны в «Правде» появился даже термин «чуковщина». И поэта вынудили отречься от его детских произведений, взяв с него слово написать «Страну Колхозию».
Смерть любимой дочки, Мурочки, героини многих его произведений, он воспринял как плату за предательство музы. «В голове у меня толпились чудесные сюжеты новых сказок, но эти изуверы убедили меня, что мои сказки никому не нужны — и я не написал ни одной строки», — вспоминал Чуковский. «Страну Колхозию» он так и не напишет, а чуковщина просто убьет вдохновение. Куда современным «критикам» со свойственной им поверхностностью — до Крупской? Надежду Константиновну возмущала «буржуазность»: «мамина спальня» в то время, когда рабочие ютились в коммуналках, пародия над большевизмом в «Крокодиле».
Но именно Крупская выделит характеристику известных произведений, которая сводит на нет всю «кровожадность» сюжетов сказок. Абсурдность. Эпоха модерна требовала новых форм и в детской литературе. Именно абсурдность делает ужасы «понарошковыми», совсем не страшными, именно абсурдность заставляет воспринимать содержание со смехом.
Детям необходимы страшные истории, страх — одна из важных эмоций, а подрастающий человек должен получить опыт борьбы со страхом. Народные сказки, стихи для детей содержат огромное количество сюжетов, на фоне которых современный хоррор кажется детским развлечением. В сюжетах многих колыбельных упоминается тема смерти, похорон. Что это, только ли оберег от злых чар? Подавляющее большинство народных сказок содержит, как сейчас говорят, агрессивный контент: людоеды, съеденные дети, мертвые красавицы в гробах, смерть героев. В самых невинных — Колобок оказывается съеденным, а звери раздавленными в Теремке.
Почему же так притягательна страшная тема? Ощущение страха и его преодоление выступают в детском произведении в роли конфликта, без которого любое произведение не имеет смысла. Именно конфликт привлекает внимание, вызывает эмоции, определяющие степень воздействия на читателя.
Чем же полезен такой «конфликт» детям?
В отличие от большинства народных сказок, ужасы в произведениях Корнея Ивановича смешны своей нелепостью. В них всегда есть герой, который побеждает. В «Крокодиле» впервые в этом качестве выступает самый обычный ребенок. Только представьте, что ощущает малыш, которому читают подобную сказку. Ему и страшно, и смешно, а значит, не так уж и страшно. А все в сказке испугались. И тут появляется «доблестный Вася Васильчиков», героическая личность, которой хочется подражать. И ребенок отождествляет себя с героем, ему тоже хочется не испытывать страха и спасать.
Есть еще одна замечательная особенность сказок Чуковского — они написаны в ритме, который позволяет легко запомнить их. Схожий с мелодией колыбельных, он вводит в состояние транса. Вспомните первый опыт написания сказки для малышей: писатель ехал в поезде, и больной сын капризничал. Надо было успокоить сына, и он начал рифмовать, успокаивая, как мать успокаивает ребенка часто бессмысленными фразами. Именно этот ритм завораживает, оказывает почти гипнотическое воздействие.
Павел Крючков, экскурсовод дома-музея К. И. Чуковского, приводит слова священника Владимира Вигилянского о том, что: «Федорино горе» — замечательная христианская сказка, в которой «детским» языком рассказано о чуде преображения души". Священники, посетители дома-музея, с большой любовью говорят о сказках Чуковского: «В них есть добро».
В отличие от большинства народных сказок, ужасы в произведениях Корнея Ивановича смешны своей нелепостью. В них всегда есть герой, который побеждает. В «Крокодиле» впервые в этом качестве выступает самый обычный ребенок. Только представьте, что ощущает малыш, которому читают подобную сказку. Ему и страшно, и смешно, а значит, не так уж и страшно. А все в сказке испугались. И тут появляется «доблестный Вася Васильчиков», героическая личность, которой хочется подражать. И ребенок отождествляет себя с героем, ему тоже хочется не испытывать страха и спасать.
Есть еще одна замечательная особенность сказок Чуковского — они написаны в ритме, который позволяет легко запомнить их. Схожий с мелодией колыбельных, он вводит в состояние транса. Вспомните первый опыт написания сказки для малышей: писатель ехал в поезде, и больной сын капризничал. Надо было успокоить сына, и он начал рифмовать, успокаивая, как мать успокаивает ребенка часто бессмысленными фразами. Именно этот ритм завораживает, оказывает почти гипнотическое воздействие.
Павел Крючков, экскурсовод дома-музея К. И. Чуковского, приводит слова священника Владимира Вигилянского о том, что: «Федорино горе» — замечательная христианская сказка, в которой «детским» языком рассказано о чуде преображения души". Священники, посетители дома-музея, с большой любовью говорят о сказках Чуковского: «В них есть добро».
Вот где страсти-то: детей своих съедают, руки друг другу отрубают. Но, насколько понимаю, сказки до переработки братьями Гримм были ничуть не лучше ))
:
