-
- Модератор
- #1
Литературный конкурс
проза по картине Андреа Учини
на тему
"Пишущие женщины - опасны"
Рассказ №1
Оффтоп
Рассказ №2
Оффтоп
проза по картине Андреа Учини
на тему
"Пишущие женщины - опасны"
Рассказ №1
Оффтоп
Вот выходишь когда из школы, за углом, где запасной выход, есть бетонная стена. И там большие мальчики и девочки пишут разное. Иногда нехорошими словами, иногда красивыми картинами из баллончика с краской, картинки эти называются граффити.
-Зачем это делают они? –спросил однажды Петя бабушку.
Бабушка у него не сильно старая, но совсем древняя , потому что в прогах не разбирается , хотя знает, что такое ротор и вай фай. Ну так это уже кое что.
- Ну раньше просто не было соцсетей, и интернета, и телефонов даже тоже мобильных, а были только такие, по которым голос слышно, а ничего не видно. Вот они на стенах и писали,-сказала бабушка
С ума сойти, зачем такие телефоны вообще, если даже не видно, кто звонит тебе. И сообщений нет тоже.
-А других тогда еще и не придумали. А сейчас на стенках пишут , потому что глупости .
-Ба, а зачем вообще это?
-Что это-то?
-Ну зачем писать-то а?
Бабушка засмеялась и потрепала Петю по вихрастой макушке
- Потому что мысли материальны, а мысли написанные- тем более. Вот не зря же раньше дети письма деду Морозу писали, какой подарок попросят под елку, такой и получают.
Ну ничего себе. Вот это уж точно глупости, ведь никакого деда Мороза точно не бывает, это даже малыши знают.
Летом Петю отправили в лагерь. Там было весело. А когда пришло время уезжать, вожатая придумала всем написать маленькие открыточки со своими пожеланиями друг другу .Чтобы, когда они на следующий год встретятся, может быть, снова, рассказали, что у кого исполнилось, а что нет.
Петя тогда никому не написал пожелание, а себе пожелал , чтобы ему подарили на новый год телескоп настоящий. Потому что помнил, что мысли написанные материальны, как бабушка говорила. И значит, они сбудутся наяву.
Только весь год получился почему-то сумашедший. Петю посадили рядом с Машкой. А Машка она такая, такая… Петя даже уже не мог думать про любимую математику, а только все про нее. И после занятий они ходили гулять, разные интересные места в городе искали. Например, на Набережной бывали. А там песок мокрый и волны от Волги. Там они писали Петя+ Маша= сердечко. И смотрели, как волна добирается и стирает их письмена. И еще.. Петя на той самой стене за школой тоже тайно написал из баллончика, про себя и Машу, что любовь навеки. Ну, чтобы не кончилась.
А летом он опять поехал в лагерь. И получил открытки себе из прошлой смены. Одна была ему от него же, про телескоп, а вторая, вторая была от Машки!!! Петя с бьющимся сердцем прочитал:- Хочу, чтобы Петя Иванушкин всегда-всегда носил мне сумку и провожал после уроков. Маша Савельева
Вот это да!
Правду бабушка сказала ему, не обманула, как взрослые часто делают. А как же телескоп?
- А если несколько совсем разных слов написать, а они разные, то почему одно сбывается, а второе нет?-спросил Петя, когда бабушка приехала его в лагере навестить
-Ну значит, то которое важнее для тебя, то и сбудется, а второе, может быть, потом. Если сам не передумаешь..
-А почему, ба?
- Ну потому что ты хозяин своей жизни и сам выбираешь…
Все-таки бабушка у него гениальная, хотя и древняя.
Петя тогда даже представить себе не мог, что когда он вырастет и будет совсем взрослый и большой, как папа, то женится на замечательной девушке, которую зовут Мария. Правда, это уже будет совсем другая история и другая Мария. А еще он выучится и станет физиком, и будет изучать маленькие частички в микроскоп. А также в свободное время забираться на крышу обсерватории и следить за небесными телами из настоящего телескопа.
Но сейчас он ничего этого еще не знал, просто думал, что ведь ничего вокруг не живет просто так, все связано, от самого маленького до очень- очень большого. И сам Петя может в этом интересном мире жить и делать открытия! И еще делать разные дела, только сначала их надо обдумать и написать где-нибудь, чтобы материализовались.
Ну и все- таки Машкины мысли материализовались, а его еще нет. Хотя он выбрал телескоп себе. Как же получилось, что забыл он про него, и перевыбрал Машку. Хоть и не знал про нее тогда, а Машка знала!!! Вот как получается-то!!
Вот это Маша!
-Зачем это делают они? –спросил однажды Петя бабушку.
Бабушка у него не сильно старая, но совсем древняя , потому что в прогах не разбирается , хотя знает, что такое ротор и вай фай. Ну так это уже кое что.
- Ну раньше просто не было соцсетей, и интернета, и телефонов даже тоже мобильных, а были только такие, по которым голос слышно, а ничего не видно. Вот они на стенах и писали,-сказала бабушка
С ума сойти, зачем такие телефоны вообще, если даже не видно, кто звонит тебе. И сообщений нет тоже.
-А других тогда еще и не придумали. А сейчас на стенках пишут , потому что глупости .
-Ба, а зачем вообще это?
-Что это-то?
-Ну зачем писать-то а?
Бабушка засмеялась и потрепала Петю по вихрастой макушке
- Потому что мысли материальны, а мысли написанные- тем более. Вот не зря же раньше дети письма деду Морозу писали, какой подарок попросят под елку, такой и получают.
Ну ничего себе. Вот это уж точно глупости, ведь никакого деда Мороза точно не бывает, это даже малыши знают.
Летом Петю отправили в лагерь. Там было весело. А когда пришло время уезжать, вожатая придумала всем написать маленькие открыточки со своими пожеланиями друг другу .Чтобы, когда они на следующий год встретятся, может быть, снова, рассказали, что у кого исполнилось, а что нет.
Петя тогда никому не написал пожелание, а себе пожелал , чтобы ему подарили на новый год телескоп настоящий. Потому что помнил, что мысли написанные материальны, как бабушка говорила. И значит, они сбудутся наяву.
Только весь год получился почему-то сумашедший. Петю посадили рядом с Машкой. А Машка она такая, такая… Петя даже уже не мог думать про любимую математику, а только все про нее. И после занятий они ходили гулять, разные интересные места в городе искали. Например, на Набережной бывали. А там песок мокрый и волны от Волги. Там они писали Петя+ Маша= сердечко. И смотрели, как волна добирается и стирает их письмена. И еще.. Петя на той самой стене за школой тоже тайно написал из баллончика, про себя и Машу, что любовь навеки. Ну, чтобы не кончилась.
А летом он опять поехал в лагерь. И получил открытки себе из прошлой смены. Одна была ему от него же, про телескоп, а вторая, вторая была от Машки!!! Петя с бьющимся сердцем прочитал:- Хочу, чтобы Петя Иванушкин всегда-всегда носил мне сумку и провожал после уроков. Маша Савельева
Вот это да!
Правду бабушка сказала ему, не обманула, как взрослые часто делают. А как же телескоп?
- А если несколько совсем разных слов написать, а они разные, то почему одно сбывается, а второе нет?-спросил Петя, когда бабушка приехала его в лагере навестить
-Ну значит, то которое важнее для тебя, то и сбудется, а второе, может быть, потом. Если сам не передумаешь..
-А почему, ба?
- Ну потому что ты хозяин своей жизни и сам выбираешь…
Все-таки бабушка у него гениальная, хотя и древняя.
Петя тогда даже представить себе не мог, что когда он вырастет и будет совсем взрослый и большой, как папа, то женится на замечательной девушке, которую зовут Мария. Правда, это уже будет совсем другая история и другая Мария. А еще он выучится и станет физиком, и будет изучать маленькие частички в микроскоп. А также в свободное время забираться на крышу обсерватории и следить за небесными телами из настоящего телескопа.
Но сейчас он ничего этого еще не знал, просто думал, что ведь ничего вокруг не живет просто так, все связано, от самого маленького до очень- очень большого. И сам Петя может в этом интересном мире жить и делать открытия! И еще делать разные дела, только сначала их надо обдумать и написать где-нибудь, чтобы материализовались.
Ну и все- таки Машкины мысли материализовались, а его еще нет. Хотя он выбрал телескоп себе. Как же получилось, что забыл он про него, и перевыбрал Машку. Хоть и не знал про нее тогда, а Машка знала!!! Вот как получается-то!!
Вот это Маша!
Рассказ №2
Оффтоп
Взять Форсайта. Написать его болью.
Рассказ.
- Вот и все...Я так Павлу и сказала. Все. Я не могу уйти от Вадика. Он такой...- Маринка силится сказать что-то типа " хороший", " добрый", " заботливый"... Но мы обе знаем, что сейчас ей хочется кричать " скучный"! " Тоскливый"! " " Обычный!"
Я ее понимаю. Не каждый может выдержать сравнение с харизматичным магнетизмом неблагополучного архитектора яхт. А Павел был именно таким - и харизматичным, и неблагополучным. И нетерпеливым. В Маринкиных друзьях долго не проходил.
" Или - или", - отрезал ее замужество от себя, и уехал на свой дальний маяк. Ждать Маринку там, для себя одного.
Маринка могла бы туда поехать.
Но мы обе понимаем, что нет, не сможет.
Я глажу ее по золотистым волосам и подвигаю поближе блюдце с тортиком.
А что еще я могу сделать для подруги, когда вокруг столько людей?
- Сейчас придут Вика с Ником! - громко заявила хозяйка квартиры, и полупритихшая вечеринка ожила.
Появление "нашей парочки - Вики и Ника - всегда влек за собой целую охапку ярких эмоций. Обязательно начинался диспут о чем-то совершенно невероятном, в который вовлекались абсолютно все, даже мирно посапывающие на тот момент захмелевшие гости.
В самой середине диспута - вспышка, мгновенная и острая, как удар острием ножа по глыбе льда из морозилки.
Разбив остатки успокоенности и доведя всю компанию до точки кипения, Вика с Ником неожиданно затихали, вежливо выслушивали аргументы противников и, не реагируя на них, уходили.
Уходили с вечеринки вместе, чтоб через четверть часа разойтись по собственным жизням.
Всем было известно, что у них свои семьи, но они давно и прочно дружат только друг с другом, не включая в освой очень узкий круг двоих ни одного из супругов.
И хотя из глаз этих двоих при взгляде друг на друга иногда сыпались искры, мы им со временем поверили - действительно дружат. Прочно, преданно, безопасно для обеих семей.
Именно эта безопасность дружбы и вызывала зависть у наших девченок. Многие из нас пытались удержать баланс между ровными отношениями и с мужем и с другом, но практически всегда вместо баланса возникал выбор.
Вика же смогла удержать интерес умного, сильного, яркого человека , словно диковинного зверя, на коротком поводке безстрасстности.
Когда-то этот трюк не удался мне, сейчас он не удавался Маринке.
- Я пойду, - тихонько сказа мне она. Я не стала удерживать, понимая, что именно сейчас ей будет больно смотреть на " нашу пару".
Вскоре они пришли, такие " двое, но каждый сам по себе" , всегда глядящие на приятелей, а не друг на друга.
Ник одной неординарной фразой начинает спор.
Из-за какой-то совершенно непредсказуемой ерунды Вика вспыхивает , и - они упираются взглядами друг в друга.
Она бьется своей яростью о его невозмутимость, как волна о цементный водораздел...
Бьется. Касается.
На несколько секунд, но их взгляды держат друг друга в глухом замке.
И еще черехз секунду - брейк, разрыв. Резким словом - как автогеном по металлу.
Замок распался, каждый смотрит в сторону.
И им обоим уже никто здесь не интересен.
Мне вдруг приходит в голову, что эти двое и приходят в нашу компанию ради таких секунд. Ради мгновенной возможности побыть замкнутыми друг в друге, как на необитаемом острове, посреди океана жизненных обстоятельств.
Дожидаться окончания вечеринки нет сил. Я ускользаю " по английски" и тут же забегаю в ночное кафе на углу квартала.
Усаживаюсь у окна, заказываю что-то ради приличия, достаю блокнот и начинаю писать.
То мгновение, тот замок взглядов, который заметила - мне надо вытащить это из себя, это не мое.
Слово за словом, я описываю последние минуты вечеринки.
Чужие тени уходят из памяти, я облегченно поднимаю глаза к окну.
На противоположной стороне улицы, перед крайней правой дверью в длинное одноэтажное здание, стоят Ник с Викой.
Ах да, это же ее дом, ее входная дверь.
Значит, он привел ее домой. Вернул в семью.
Вика поднимает лицо вверх, к лицу высокого спутника. Он целует ее в щеку.
Дверь открывается - наверное, муж. Вика впархивает в квартиру.
Ник резко разворачивается, переходит дорогу, совершенно не глядя по сторонам и, как оловянный солдатик, механическим движением открывает дверь в мое кафе.
Глядя прямо перед собой и ничего не замечая вокруг, деревянным голосом делает заказ. Виски, безо льда. Еще раз. Еще.
Он поворачивается к выходу, и я вижу не давно знакомое лицо, а маску. Застывшую железную маску с полыхающей болью в прорезях глазниц.
Развернувшись к двери, Ник упирается взглядом в длинный дом на противоположной стороне улицы. Я тоже перевожу взгляд.
В одном из Викиных окон зажигается свет.
Женский силуэт плавно движется за плотными шторами.
Силуэт поднимает руки к голове - и облачко волос падает на плечи.
Силуэт опускает руки к груди, задерживаясь на вертикальных точках. Расстегивает пуговицы.
Еще один силуэт, повыше и пошире, появляется из глубины комнаты и становится за спину первому, тоненькому.
Обхватывает его руками.
Интересно, Вика знает, что Ник после прощания заходит в кафе напротив? Что из кафе видны окна ее комнаты?
Лязг двери бьет по ушам - Ник выходит из кафе и механической походкой удаляется в соседний квартал.
Господи, как он переходит улицы?! Он же совершенно не смотрит по сторонам!
Раздается звонок мобильника - муж готов подобрать меня с вечеринки.
Да, хочу домой, подальше от этого перекрестка чужой боли.
Но и дома спокойствие не приходит. Мурлыкнув мужу что-то в объяснение, я усаживаюсь вытаскивать из себя последние воспоминания вечера.
Чуть позже на экране появляется вопрос от Маринки :" Не спишь? Поговори со мной!"
И через несколько секунд я уже слушаю о ее очередной попытке найти хоть какой-то способ удержать Павла рядом с собой.
Ведь Вика смогла!
- Не надо! Не надо - как Вика! - недавно увиденная и пережитая боль другого рвется из меня, и я рассказываю Маринке, рассказываю...
- Ему же больно, дико больно! Каждый раз подводить к дому, возвращать мужу...Да он под машину однажды так попадет!
- Как Филип Босини...- шепчет в трубку Маринка по какой-то ассоциации с архитектором из Саги, и я слышу в ее голосе слезы.
-Да, как Босини, после того как Ирэн ему рассказала о муже...Меня просто давит та боль в его взгляде, я никак вытащить ее из себя не могу! Если любишь своего архитектора - отпусти его! Не мучь на поводке " дружбы"!
- Ларочка, ты сейчас об этом пишешь?
- Еле-еле закончила. Иначе бы не уснула.
-Ларочка...Пришли мне этот рассказ, прямо сейчас. Да-да, набросок, я понимаю, но ты пришли....Хорошо?
Я отправляю Маринке емейл с записью и обессиленно бреду в спальню. К мужу, под бок, в тихую гавань, подальше от бурь...
В сон.
Утро рвется в клочья от нетерпеливой мобильной трелли. Кто, какой гад в 6 утра в воскресенье?
Звонок был от Вадима, Маринкиного мужа.
- Что ты ей написала? Какая боль какого Босини? Ты с ума сошла?
Еще одна волна боли и ярости - на этот раз прямо в меня.
Маринка под утро ушла от мужа. К Павлу.
После того, как " сто раз прочла мой рассказ" и проплакала всю ночь "из страха о Босини".
- Что она такого поняла? Что ты ей написала? - крик в трубке прерывается кашлем. - Босини значит пожалели? А Форсайт, с его предсказуемостью и скукой - побоку? За него не больно?
- Ты что-то написала? - разбуженный телефонным шумом муж приподнимается на локте и смотрит мне в глаза. - Я же просил, не пиши больше. Это делает тебя несчастной, все эти эмоции....
Я прячу голову ему под руку, как под крыло и шепчу правду...
- Я должна теперь рассказать Маринке о боли Форсайта, нельзя весь мир сводить лишь к ярким архитекторам.
Муж пристально смотрит на меня.
- Кому нужна боль скучных Соммсов?
- Мне...- я впервые говорю о том, о чем мы оба долго молчали.
- Тогда ...возьми их боль ...и напиши, прямо ею - о скучных!
- Они не скучные, - бормочу сквозь слезы. - И да, напишу.
По замедлившемуся дыханию мужа и по молчанию в трубке я поняла: они ждут. Оба.
Рассказ.
- Вот и все...Я так Павлу и сказала. Все. Я не могу уйти от Вадика. Он такой...- Маринка силится сказать что-то типа " хороший", " добрый", " заботливый"... Но мы обе знаем, что сейчас ей хочется кричать " скучный"! " Тоскливый"! " " Обычный!"
Я ее понимаю. Не каждый может выдержать сравнение с харизматичным магнетизмом неблагополучного архитектора яхт. А Павел был именно таким - и харизматичным, и неблагополучным. И нетерпеливым. В Маринкиных друзьях долго не проходил.
" Или - или", - отрезал ее замужество от себя, и уехал на свой дальний маяк. Ждать Маринку там, для себя одного.
Маринка могла бы туда поехать.
Но мы обе понимаем, что нет, не сможет.
Я глажу ее по золотистым волосам и подвигаю поближе блюдце с тортиком.
А что еще я могу сделать для подруги, когда вокруг столько людей?
- Сейчас придут Вика с Ником! - громко заявила хозяйка квартиры, и полупритихшая вечеринка ожила.
Появление "нашей парочки - Вики и Ника - всегда влек за собой целую охапку ярких эмоций. Обязательно начинался диспут о чем-то совершенно невероятном, в который вовлекались абсолютно все, даже мирно посапывающие на тот момент захмелевшие гости.
В самой середине диспута - вспышка, мгновенная и острая, как удар острием ножа по глыбе льда из морозилки.
Разбив остатки успокоенности и доведя всю компанию до точки кипения, Вика с Ником неожиданно затихали, вежливо выслушивали аргументы противников и, не реагируя на них, уходили.
Уходили с вечеринки вместе, чтоб через четверть часа разойтись по собственным жизням.
Всем было известно, что у них свои семьи, но они давно и прочно дружат только друг с другом, не включая в освой очень узкий круг двоих ни одного из супругов.
И хотя из глаз этих двоих при взгляде друг на друга иногда сыпались искры, мы им со временем поверили - действительно дружат. Прочно, преданно, безопасно для обеих семей.
Именно эта безопасность дружбы и вызывала зависть у наших девченок. Многие из нас пытались удержать баланс между ровными отношениями и с мужем и с другом, но практически всегда вместо баланса возникал выбор.
Вика же смогла удержать интерес умного, сильного, яркого человека , словно диковинного зверя, на коротком поводке безстрасстности.
Когда-то этот трюк не удался мне, сейчас он не удавался Маринке.
- Я пойду, - тихонько сказа мне она. Я не стала удерживать, понимая, что именно сейчас ей будет больно смотреть на " нашу пару".
Вскоре они пришли, такие " двое, но каждый сам по себе" , всегда глядящие на приятелей, а не друг на друга.
Ник одной неординарной фразой начинает спор.
Из-за какой-то совершенно непредсказуемой ерунды Вика вспыхивает , и - они упираются взглядами друг в друга.
Она бьется своей яростью о его невозмутимость, как волна о цементный водораздел...
Бьется. Касается.
На несколько секунд, но их взгляды держат друг друга в глухом замке.
И еще черехз секунду - брейк, разрыв. Резким словом - как автогеном по металлу.
Замок распался, каждый смотрит в сторону.
И им обоим уже никто здесь не интересен.
Мне вдруг приходит в голову, что эти двое и приходят в нашу компанию ради таких секунд. Ради мгновенной возможности побыть замкнутыми друг в друге, как на необитаемом острове, посреди океана жизненных обстоятельств.
Дожидаться окончания вечеринки нет сил. Я ускользаю " по английски" и тут же забегаю в ночное кафе на углу квартала.
Усаживаюсь у окна, заказываю что-то ради приличия, достаю блокнот и начинаю писать.
То мгновение, тот замок взглядов, который заметила - мне надо вытащить это из себя, это не мое.
Слово за словом, я описываю последние минуты вечеринки.
Чужие тени уходят из памяти, я облегченно поднимаю глаза к окну.
На противоположной стороне улицы, перед крайней правой дверью в длинное одноэтажное здание, стоят Ник с Викой.
Ах да, это же ее дом, ее входная дверь.
Значит, он привел ее домой. Вернул в семью.
Вика поднимает лицо вверх, к лицу высокого спутника. Он целует ее в щеку.
Дверь открывается - наверное, муж. Вика впархивает в квартиру.
Ник резко разворачивается, переходит дорогу, совершенно не глядя по сторонам и, как оловянный солдатик, механическим движением открывает дверь в мое кафе.
Глядя прямо перед собой и ничего не замечая вокруг, деревянным голосом делает заказ. Виски, безо льда. Еще раз. Еще.
Он поворачивается к выходу, и я вижу не давно знакомое лицо, а маску. Застывшую железную маску с полыхающей болью в прорезях глазниц.
Развернувшись к двери, Ник упирается взглядом в длинный дом на противоположной стороне улицы. Я тоже перевожу взгляд.
В одном из Викиных окон зажигается свет.
Женский силуэт плавно движется за плотными шторами.
Силуэт поднимает руки к голове - и облачко волос падает на плечи.
Силуэт опускает руки к груди, задерживаясь на вертикальных точках. Расстегивает пуговицы.
Еще один силуэт, повыше и пошире, появляется из глубины комнаты и становится за спину первому, тоненькому.
Обхватывает его руками.
Интересно, Вика знает, что Ник после прощания заходит в кафе напротив? Что из кафе видны окна ее комнаты?
Лязг двери бьет по ушам - Ник выходит из кафе и механической походкой удаляется в соседний квартал.
Господи, как он переходит улицы?! Он же совершенно не смотрит по сторонам!
Раздается звонок мобильника - муж готов подобрать меня с вечеринки.
Да, хочу домой, подальше от этого перекрестка чужой боли.
Но и дома спокойствие не приходит. Мурлыкнув мужу что-то в объяснение, я усаживаюсь вытаскивать из себя последние воспоминания вечера.
Чуть позже на экране появляется вопрос от Маринки :" Не спишь? Поговори со мной!"
И через несколько секунд я уже слушаю о ее очередной попытке найти хоть какой-то способ удержать Павла рядом с собой.
Ведь Вика смогла!
- Не надо! Не надо - как Вика! - недавно увиденная и пережитая боль другого рвется из меня, и я рассказываю Маринке, рассказываю...
- Ему же больно, дико больно! Каждый раз подводить к дому, возвращать мужу...Да он под машину однажды так попадет!
- Как Филип Босини...- шепчет в трубку Маринка по какой-то ассоциации с архитектором из Саги, и я слышу в ее голосе слезы.
-Да, как Босини, после того как Ирэн ему рассказала о муже...Меня просто давит та боль в его взгляде, я никак вытащить ее из себя не могу! Если любишь своего архитектора - отпусти его! Не мучь на поводке " дружбы"!
- Ларочка, ты сейчас об этом пишешь?
- Еле-еле закончила. Иначе бы не уснула.
-Ларочка...Пришли мне этот рассказ, прямо сейчас. Да-да, набросок, я понимаю, но ты пришли....Хорошо?
Я отправляю Маринке емейл с записью и обессиленно бреду в спальню. К мужу, под бок, в тихую гавань, подальше от бурь...
В сон.
Утро рвется в клочья от нетерпеливой мобильной трелли. Кто, какой гад в 6 утра в воскресенье?
Звонок был от Вадима, Маринкиного мужа.
- Что ты ей написала? Какая боль какого Босини? Ты с ума сошла?
Еще одна волна боли и ярости - на этот раз прямо в меня.
Маринка под утро ушла от мужа. К Павлу.
После того, как " сто раз прочла мой рассказ" и проплакала всю ночь "из страха о Босини".
- Что она такого поняла? Что ты ей написала? - крик в трубке прерывается кашлем. - Босини значит пожалели? А Форсайт, с его предсказуемостью и скукой - побоку? За него не больно?
- Ты что-то написала? - разбуженный телефонным шумом муж приподнимается на локте и смотрит мне в глаза. - Я же просил, не пиши больше. Это делает тебя несчастной, все эти эмоции....
Я прячу голову ему под руку, как под крыло и шепчу правду...
- Я должна теперь рассказать Маринке о боли Форсайта, нельзя весь мир сводить лишь к ярким архитекторам.
Муж пристально смотрит на меня.
- Кому нужна боль скучных Соммсов?
- Мне...- я впервые говорю о том, о чем мы оба долго молчали.
- Тогда ...возьми их боль ...и напиши, прямо ею - о скучных!
- Они не скучные, - бормочу сквозь слезы. - И да, напишу.
По замедлившемуся дыханию мужа и по молчанию в трубке я поняла: они ждут. Оба.
Последнее редактирование: