Гулкое эхо выстрела (детектив)

Veroccio

Странник
Наш человек
Местное время
14:55
Регистрация
12 Май 2017
Сообщения
71
Репутация
0
Пол
Женский
Дорогие мои читатели, может даже, почитатели, спасибо Вам за внимание. Поскольку Вы ждете (льщу себя надеждой) моих произведений, посылаю Вам небольшое произведение, в качестве поздравления с Новым годом.

Вы хотели детектив?
Их есть у меня!!!




Просьба детей - это святое. Дочкам так хотелось, что бы мама написала детектив, где были бы две сестры. И мама-Вера написала. Имя стало итальянской фамилией, а отчество типичным итальянским именем.
Простите за подделку, но детям не откажешь!

С уважением,
Ваша Вера Бирюкова
 

Veroccio

Странник
Наш человек
Местное время
14:55
Регистрация
12 Май 2017
Сообщения
71
Репутация
0
Пол
Женский
Николо Вероччо


Гулкое эхо выстрела

439a05c474a2.jpg


I
Какое удовольствие сидеть в пиццерии спиной к заходящему солнцу и ждать. Ждать приятной минуты, когда серебряный голосок прозвенит "Чао", и появится задорная и серьезная мордашка Маризы. 0на, однако, без комплексов. Уже на двадцать минут опаздывает. И я без комплексов. Вино, пицца, город у твоих ног, обещанное свидание… Что еще нужно итальянцу?
Еще один автобус, но это не американцы. Мариза должна прибыть с американцами, распрощаться с ними здесь. А это – северяне, белесые, медлительные, они пахнут зимой. Брр-рр…
И что-то еще… чей-то силуэт промелькнул, стремительный, тревожный.
И Джаниколо вдруг уступает место площадке Микеланджело. И солнце светит не в спину, а справа. И круче склон. И город меньше, но красивее, по-моему. И те же туристы. Италия просто нафарширована ими. И я жду. Луиджи Рутеллини ждет. Просто Джиджи ждет. И приходит вся банда. Мои друзья. Мы все живем близ Сан-Лоренцо, знаем друг друга с детства. И пять-семь человек, симпатичнейших, встречаются часто. И здесь, и на море. Мы всегда веселы. Веселье молодости - признак здоровья. А мы здоровы. Иногда приходят две сестры, Сандра и Адриана. Когда их увидишь, сразу понимаешь, что это сестры, хотя они очень разные, Сандра постарше, ей около девятнадцати, Адриане шестнадцать. Мы все в них чуточку влюблены, а еще чуточку в других девушек. И все стараемся им всем понравиться.
Карло сегодня вернулся из поездки по Италии, он работает коммивояжером. Опять привез кучу смешных историй, всех изображает в лицах, Театр, ей-богу.
Все хохочут. Сандра слушает снисходительно, а младшая – широко открыв глаза и приоткрыв рот. Совсем ребенок, хотя сложена!.. Я знаю, нам всем снились ее округлые формы и тонкая талия. А ее сестра – повыше, тоньше, аскетичнее, что-ли. Честно говоря, мы ее немножко побаивались, она была всегда как струна, могла сыграть мелодию, а могла оборваться. Вернее, оборвать наглеца. Это она умела. Но мы все дружили*, Я учился тогда. Юриспруденция, сложнейшие преступления, тайны психологии. Порассказать я тоже умел. И тоже зажигал огонек в черных глазах сестер. Кто был еще? Был Эмилио Ренци. Он уже начинал округляться в талии, у него были красивые, уверенные, но осторожные движения: ювелир в четырнадцатом поколении да еще флорентийский, это, знаете ли, обязывает. А Гвидо Паскуалини был шалопай, совсем как в детстве. Хотя тоже происходил из старинного рода, правда, обедневшего. И еще два-три наших дружка присоединились к нам в баре. Было шумно, тепло, весело.
Мы, итальянцы, не можем жить без тепла. Наше небо и солнце, земля наша – кормилица сделали нас маменькими сыночками. Правда. Я почувствовал, это потом. И везде чувствовал нехватку этого тепла, даже в экваториальной Африке.
И Флоренция для меня – очаг этого тепла. Хотя она и севернее Рима. А Рим я тоже полюбил, живу и работаю здесь, и все прекрасно. Но приходит один прекрасный день, и Рим начинает казаться мне каким-то рыхлым, расползшимся, что-ли. И не в меру холодным, И тянет на берег Арно, в узкие улочки, на пьяццале Микеланджело. К нашему пестрому мраморному собору. И мы встречаемся снова. Но не все. Нас становится меньше, мы все более заняты.


II
И не приходят больше сестры.
В то проклятое лето мы, университетские выпускники, отправились в Испанию. Мы давно мечтали о боях быков и фанданго, об испанских винах, следах величия бывшей владычицы морей. И, что греха таить, о страстных Карменситах. И мы пробыли в Испании целый месяц.
А вернувшись, я узнал страшную новость: Адриана отравилась снотворным. Ее сестра ушла в монастырь святой Екатерины, оставив учебу в Академии изящных искусств, обеспечив тетушку квартирой и пожизненной пенсией. Они были сироты. Я не говорил об этом? Тремя годами раньше их родители погибли в автокатастрофе. А тетя-сестра матери, тетушка Розальба жила с ними всегда. Но все знали, что главой семьи стала Сандра.
Да, я тогда очень сожалел, что уехал из дому именно на этот месяц. Мне казалось, что я бы все знал, мог бы что-то сделать, что-то самое страшное предотвратить. После поездки я тоже пытался что-то узнать. Но время стирает все следы. Мне тогда казалось, что виновато только время. А вы разве не слышали? Все итальянские газеты писали тогда о Флоренции. Было шума много! "Преступление века", "Десять трупов в один вечер", "Расстрел в упор", "Кровавая оргия". Э, да вы ничего не знаете? Тогда слушайте по порядку.
Был у нас в городе всеми уважаемый профессор философии Витторио Казареччо. Был он человек скромный, но цену себе знал. Жили они неподалеку от нас, я часто видел элегантного синьора профессора, когда он, преисполненный чувства собственного достоинства, садился в свою машину или выходил из нее. Профессорская семья жила в достатке, в тишине и согласии.

И вот, в одно действительно прекрасное утро начала июля, скоро будет десять лет тому назад, его нашли мертвым в собственном кабине те. Выстрел был произведен с очень близкого расстояния. С балкона, что-ли? Но никто ничего не слышал. В доме напротив половина семей была на отдыхе, другие спали. А ниже, на па первом и втором этажах все были дома. Но и они ничего не видели и не слышали.
Газеты вышли с огромными фотографиями и броскими заголовками, но репортажи были невнятными. Было видно, что журналисты ничего не знают. Все было непонятно, нелепо и таило угрозу.


III

Потом по городу поползли слухи о мафии, о сведении счетов. Такие слухи в Италии распространяются часто. Увы, не всегда беспочвенно.
А вскоре заговорили, что профессор был чьим-то консильере. А вы знаете, сейчас весь мир это знает, что консильере – советник главаря – самое важное лицо банды, ее мозг, ее компьютер, ее алиби, ее крыша и ее процветание. И консильере всегда чист, не вступает в противоречие с законом, не участвует в делах непосредственно. И если его убирают, то только конкуренты, или свои же коллеги, чтобы заставить молчать. А мафия это умеет, хотя мы, как нация, больше всего любим петь и говорить.
А через несколько дней – новое потрясение. На автостраде были убиты владелец строительной компании "Эра" Фортунато Каччалеоне, его коммерческий директор и неизвестный на мотоцикле. Машина стояла поодаль от ближайшего к городу "Гран Павезе", к ней подъехал этот тип на мотоцикле, и тотчас из проезжавшей мимо машины всех окатили автоматными очередями. Но, в отличие от профессора, Каччалеоне во Флоренции не любили. Ему явно не хватало вкуса. Он был кичливым, крикливым и грубым коротышкой-южанином. О, этот уж наверняка был мафиози. Поделом ему. Языкам и газетам прибавилось работы.
К тому же оказалось, что во дворе дома, глядящего в окна профессорского кабинета, строители "Эры" вели ремонтные работы. Там был большой подъемный кран. И он - то мог без шума и пыли доставить убийцу на балкон профессора – и так же спокойно забрать его, когда дело было сделано прямо через крышу соседнего дома. Дельце, "лаворетто", как говорят на Сицилии Эта гибель Фортунато, а может скорее сфортунато, все-таки кое-что прояснила. Как часто бывает, все, даже дотошные жур¬налисты, не заметили одно важное обстоятельство.
Еще целых два дня почтенные горожане продолжали сомневаться в причастности профессора к мафии.
Но через два дня был убит ночной портье гостиницы "Бончани", что на улице Панцани. Не слышали?
Да, это скромная гостиница, типичная для старой Флоренции, модернизированная, конечно. Там еще Гарибальди останавливался в 1867 году. Она в самом центре находится, Рядом с Дворцом Моды и Дворцом Конгрессов. А в общем – ничего особенного.
Сам портье, Пьетро делла Граппа, был из очень скромной семьи, ему было лет тридцать. О, директор Бруно Миньеко отзывался о нем прекрасно: исполнителен, почтителен, внимателен, аккуратен! Всегда, синьор. Ни одной жалобы, ни одного замечания.
Но в его бумажнике нашли записку – слова были вырезаны из газет: "предателю двух хозяев легкая смерть награда". Да, именно так. Без знаков препинания. А оригинал газеты находят только в придуманных историях, синьор.
Жена тоже ничего не знала. Правда, он ей иногда казался слегка взволнованным. Иногда он должен был обслуживать какие-то встречи в телевизионном холле гостиницы. Нет, он не объяснял, почему встречи происходили по ночам, никаких имен не называл. В гостинице об этих встречах не знал никто из персонала. Директор тоже ничего не знал.
Убили бедного Пьетро ударом в спину, очень узким ножом, почти спицей. Удар пришелся прямо в сердце. Смерть была действительно легкой, мгновенной. Случилось это около 4 часов утра. Тело обнаружил дежурный официант в 6 часов. Он пришел в ресторан, включил кофеварку, через дверь ресторана прошел в холл. И сразу же позвонил директору и в полицию.
Нужно ли говорить, что снова не было никаких следов? Полиция просеяла через мелкое сито всех: весь персонал, посетителей бара, ресторана, всех постояльцев отеля. Ничего! Нуль. Даже дымка не унюхали. Но делали важный вид. Конечно. "Следствие ведется", "В интересах расследования… "Рогоносцы!


IV

А бар-ресторан Бончани в то лето получил огромную прибыль. Половина Флоренции стала забегать туда на кофе, на рюмку "Граппы" или "Амаретто". Одни, чтобы пощекотать себе нервы, другие из любопытства, третьи – воображая себя этакими суперсыщиками, которые сами во всем разберутся и утрут нос полиции.
Я был из этих третьих. Молодо-зелено.
Теперь-то я понимаю, что именно полиция взяла под наблюдение некоторых членов этих двух семейств и их окружение. Они были на верном пути. Но путь к истине долог, а к развязке – короток. И сведения накапливались медленнее, чем нарастали события. А они, черт возьми! катились лавиной.
И меня в это время не было дома! Не знаю, понимает ли синьор мое чувство, как-бы вины – ты уехал, отсутствовал, а мог бы быть на месте, видеть, действовать, помогать. Ведь знал же я лично многих участников этого марафона смерти. Правда, сейчас, постарев и поумнев, я надеюсь, я думаю, что мало чем помог бы в той ситуации. Молодость самоуверенна, но действительность часто щелкает по носу этаких гениев-недоучек. Да и слишком уж неожиданными и крутыми были повороты. А потом все закончилось так же неожиданно, как и началось. Похоже, навсегда.
Но это было позже. А тогда шла только первая неделя бурного июля. Мы были в Испании. Мы блаженствовали. Мы впервые были на корриде. Коррида нас возбуждала и подавляла одновременно. И яркостью зрелища, и сухим выразительным телом матадора, убийцы и смертника, и запахом крови и опасности, которым, казалось нам, дышала арена. А еще –превращением изысканнейших испанских дам в кровожадных фурий, беспощадных и грешных. Инстинкты, синьор, – это вулкан. И пусть он лучше спит. Он и во сне греет нутро земли и наше нутро. И вырывается наружу грозным гулом или ядовитым дымом. Такой мне показалась коррида. Но я еще ходил не раз. И получил отвращение к ней на всю жизнь. Кровь, синьор, должна быть внутри. Снаружи она неуместна, она ранит чувство прекрасного. Да, вы конечно правы, но будит инстинкты.
И в то же самое время в моем родном городе все были взбудоражены, встревожены, возмущены: шутка ли, пять убийств за менее чем недельный срок. Да еще среди самых уважаемых людей города. Гибли ведь не какие-то отверженные, не посетители ночлежек!


V

А дальше события вышли в море, точнее – на ближайшие острова. У нас их любят называть Морской Тосканой. Самый большой остров архипелага одновременно и самый известный. Это Эльба. Да, именно этим островом правил Наполеон. Что вы хотите, другие монархи не хотели давать черни еще один пример низвержения: император остался правителем. В Портоферрайо сохранился дом Наполеона. Совершенно верно, в том же виде. Все как при Бонапарте. Он почти все время проводил в этом доме, со своим крошечным двором, только изредка выезжал сумрачный гений в церковь Мадонны дель Монте да на виллу Сан-Мартино, в прекрасную зеленую долину в 7 км от Портоферрайо. Да, Наполеона тоже подвели инстинкты. Они бушевали, все казалось возможным. А в результате? Узник, а не правитель, хоть и крошечный.
Конечно, сейчас на острове толпы туристов: сказочный климат, прозрачное синее море, воздух, пропитанный солью и ароматами трав. Прибавьте сюда знаменитую кухню, превосходные вина! Да и десять лет назад туристов было немало. И мы любили этот остров. О, он очень доступен. Катера и ракеты из Пьолебино и Ливорно, аэротакси из Милана, Ливорно. Да и собственные катера. В общем, мы хорошо знали этот остров. Жили и в гостиницах, и в палатках. Загорали на мельчайшем и чистейшем песке. И воображали себя то пиратами, грабившими побережье, то рыбаками, то береговой охраной. И трудно сказать, что казалось нам наиболее увлекательным, опасным.
Знали мы и дорогу, бегущую вдоль моря по западному склону острова. Там построены шикарные виллы. Да, смешаны все стили, но все прекрасно. А особенно море, небо, зелень... Мощные каштаны и пышные фиговые деревья служат фоном серебристым оливкам с их причудливыми стволами, а кустарники, травы, источающие почти невероятные ароматы!
Таковы были декорации следующего действия нашей трагедии.


VI
Там находилась и вилла двоюродного брата жены убитого профессора. Он жил во Фьезоле, был владельцем ресторана и нескольких игровых залов с барами. Молчаливый, почтенный гражданин, художник-любитель. И его вилла была средневековой и суперсовременной. Основание из тяжелых, почти не обработанных камней, круглая массивная башня, нависающая над дорогой, а дальше – бетон, стекло, мрамор, смешные металлические мобили. Интерьер был под стать. Темные сводчатые подвалы, круглые комнаты башни с узкими окнами, сквозь которые пробивались снопы света. И тут же изысканная обстановка современной части, с различной аппаратурой, бассейном, кортом. Но с дороги мы ничего этого не видели. Позже мы все увидели; на снимках да в описаниях журналистов.
Собственно, суббота и воскресенье прошли спокойно. Но в понедель-ник на виллу пришла горничная и нашла в огромном зале, с окнами во всю стену, с белой кожаной мебелью, белыми же коврами и густо-зелеными с золотом портьерами, нашла там, синьор, десять человек, убитых, мертвых... Везде почерневшие пятна крови. И знала она только одного – своего хозяина. Да еще молодой человек, лежавший у самого порога, показался ей знакомым. Но уверенности не было. Может, он был просто похож на шофера одного из гостей хозяина? Оружия не было. Два добрых молодца у порога, однако, были убиты из пистолета, из центра комнаты, где лежало тело хозяина, а остальные были буквально изрешечены автоматными очередями. На хозяине, на нем одном, был пуленепробиваемый жилет. Все двери были аккуратно закрыты. Но было очевидно, что здесь что-то искали. Были сдвинуты вазы с цветами, в землю тыкали чем-то острым. Что они искали? Нашли или нет? Вопросы, одни вопросы. Некоторых участников этой встречи полиция все-таки знала, Один из них был, по подозрениям, главарем банды. Тогда и двоюродной брат профессорской жены тоже был главарем? Ведь в этом темном мире иерархия соблюдается гораздо строже, чем в нормальной жизни. И главарь никогда не встретится с простым бандитом. А четвертый – новый консильере, вместо профессора? Тогда остальные – помощники и телохранители. И здесь происходило довольно длительное совещание: в пепельнице было довольно много окурков. Похоже, что все чувствовали себя в полной безопасности. Прислугу хозяин отослал еще в субботу, после обеда. Иногда он и раньше так делал. Те, другие, ворвались в дверь со стороны бассейна. Ключи у них были. В комнате всех застали врасплох. Только хозяин, благодаря бронежилету, уцелел в первые мгновения и убил двух противников. Какое самообладание! Потом был обыск, нападавшие забрали что-то нужное им, все оружие. В остальных помещениях они не искали. Значит, нашли все здесь, в гостиной.
И Полиция тоже устроила тщательнейший обыск всей виллы и, ей удалось больше, чем конкурентам хозяина. Больше, чем они сами ожидали, честное слово!
Не помню всех подробностей, но в подвале нашли тайник, а в нем – оружие, наркотики, драгоценности, картины. Многое уже несколько лет числилось в списках Интерпола! Теперь все становилось на свои места: хозяин был главарем, его шурин – профессор-консильере. По каким-то уликам арестовали парочку мелких сошек из разных банд. Нет синьор, крупные шишки редко попадают в тюрьму.
Все были шокированы: профессор был столь известен и уважаем, что его участие в торговле наркотиками, а значит неизбежно и в медленном убийстве людей, воспринималось согражданами, как личное оскорбление. Короче, через неделю имя профессора вызывало не сочувствие и растерянность, а презрение и раздражение, выражаемые словами "Поделом ему". Так быстро меняется общественное мнение, синьор.


VII

В нашем городе все поутихло, казалось навсегда. Но через неделю события в Палермо рикошетом отразились и на Флоренции... Там, на окраине города, четверо молодых людей обстреляли машину дона Дель Пасто, местного крестного отца, грозного и красивого. С ним погибла и его подружка - артистка неаполитанского театра, и два телохранителя. Подружка гостила у него под видом дальней родственницы. Нет, жена не ревновала. Дель Пасто овдовел уже давно. Но он придерживался патриархальных нравов и патриархального же лицемерия. Люди на заправке говорили, "что один из нападавших был ранен". Но скрыться удалось всем.
И вновь беспощадные перья газетчиков начали терзать Флоренцию. Увы! Дель Пасто был родным дядей Фортунато Каччалеоне. Родство слишком близкое, чтобы события развивались только по воле случая.
И лично меня ждал неприятный сюрприз: Гвидо Паскуалини был задержан полицией по подозрению в убийстве дона Дель Пасто. Гвидо обратился к врачу по поводу огнестрельного ранения в ногу. Но его лепет об охоте, случайности, каком-то несчастном случае был каким-то подозрительным, неубедительным.
И Гвидо заговорил. Похоже, бедняга сам не ведал, что творил, ни раньше, ни теперь. Да, дела его семьи давно шли не лучшим образом. С родственником профессора он познакомился во Фьезоле, у игровых автоматов, случайно... Тот его пригрел, давал возможности заработать. Гвидо был как бы посыльным: перевозил какие-то пакеты, заказы клиентам, посылки. Да, по всей Италии. Нет, ни когда не интересовался содержимым. Он был так доволен! Ему хорошо платили. Он очень испугался, прочитав об убийстве хозяина. А когда получил приказ ехать в Палермо, совсем затосковал. Он не хотел! Но его предупредили, что это нежелание будет последним. И он подчинился. Конечно, ни по одному из адресов, указанных Гвидо, не нашли ничего и никого подозрительного.
Мне очень грустно говорить об этом, но Гвидо не дожил до процесса: умер в камере, ночью, от разрыва сердца. Думаю, что это было убийство. Но никакого яда, никаких следов насилия. Загадка природы, синьор.
А через неделю снова вспыхнула стрельба на дороге Фиренце-Чертоза, что ведет на Сиену. Был убит племянник профессора, сын какой-то дальней, давно умершей родственницы и его спутник, чью личность не уда-лось установить. Стали говорить, что настоящими главарями были эти двое, Но могли и не быть, не так ли? Снова было много толков. Говорили даже, и писали, что убийцы двух последних жертв приезжали во Флоренцию из Америки. Упорно твердили, что манданте, был брат дона Дель Пасто, который давно проживал в Соединенных Штатах и поддерживал с братом еще и деловые отношения.


VIII

Вот так закончилось это странное дело, синьор.
Возвратившись из Испании, я хотел встретиться с Сандрой. Даже не знаю зачем. Да, я побывал в монастыре. Но мать-настоятельница не дала разрешения на нашу встречу: Сандра готовилась к постригу.
А я почти целый год пытался разгадать эту загадку. Собрал все статьи, репортажи, фотографии, рисовал схемы, старался побывать на местах преступлений. Этакий Шерлок Холмс. Но, увы, то ли следов не осталось на самом деле, то ли я не создан быть сыщиком, но я ничего не нашел.
Молва назвала это дракой скорпионов. И может быть она ближе к истине, чем все более сложные рассуждения.
Пусть синьор извинит меня, пойду позвоню. А потом выпьем еще по чашечке кофе с ликером, договорились?
Все в порядке, синьор. Кто-то из нас перепутал день. Встретимся завтра. Надеюсь, я вас не очень утомил своей болтовней? До свидания. Было очень приятно познакомиться с умным собеседником. Чао! Итак, только девять часов. Мягкий ветерок нежно играл молодой листвой. Тихий, чудный вечер.
Я был взволнован. Снова эти события! Зачем вспоминать? И почему? Может, виновато тосканское? А может резкий флорентийский профиль соседа по столу? И снова смутное чувство неудовлетворенности. Да к черту все. Зачем мне эти истории, загадки, тайны? Я адвокат. У меня этих загадок – сотни. И все хороши, одна другой краше. В Риме я уже девять лет. Сначала работал у известного адвоката N., он мне сам предложил. Сейчас у меня собственное дело. И все идет прекрасно.
Я шел пешком. Мне нравилась эта прогулка. Моя скромная холостяцкая квартира близко, на улице Джакомо Медичи. А по обе стороны улицы находятся римские кварталы: Джаниколо, с его парком, прохладой, памятником Гарибальди и панорамой Рима, и средневековый Трастевере, узкие улочки которого так напоминают мне Флоренцию. Здесь, на Джаниколо я познакомился с Маризой.
Стены Аурелия бежали слева. Вот и арка святого Панкратия. И тут же я увидел худощавую строгую фигурку монахини. Я узнал бы ее в любой одежде и через любое количество лет.


IX

– Сандра, это ты? – вопрос, глупее не придумаешь. Но не матушкой же мне ее называть?
– Здравствуй, Джиджи, – просто сказала она и улыбнулась.
Я сразу помолодел на десять лет.
– Сандра, -повторил я, довольно глупо, – это ты Сандра?
– Да, это я, – тихо, совсем не язвительно, сказала строгая монахиня.
– Могу ли я предложить тебе чашечку кофе? – мой голос звучал почтительно, как мне и хотелось.
Я предложил Сандре на выбор – любую тратторию или мой дом. Сандра выбрала последнее. Она никогда не была ханжой.
И похвалила мое жилище. Я знаю, оно достойно похвалы. Я люблю, когда другие это замечают. А скромным называю его только из пижонства.
В гостиной я рассмотрел Сандру получше: лицо ее светилось каким-то перламутровым блеском. Глаза стали еще темнее и больше. Она была очень красива, наша Сандра. Но было в ее облике что-то столь сильное и строгое, что никому в голову не пришло бы ухаживать за ней. И она так хотела. Я видел. Неужели сестринская любовь может быть такой сильной и всеобъемлющей? Пресвятая Мадонна! В ней не было ни капли стремления, той тяги одной жизни к другой, что правит миром.
Я подал кофе и печенье. И, видимо, слишком явно ее рассматривал.
– Я сильно постарела, Джиджи? – спросила Сандра.
– Нет, совсем не постарела! – мой протест был искренним. Годы действительно не оставили следа на прекрасном лице девушки, ушедшей от мирской суеты.
– А я почему-то сегодня вспомнил все события того июля и рассказал какому – то синьору, чей профиль скопирован с фресок Джотто.
– Тебя не было тогда, Джиджи, что ты мог рассказать? – тихо, очень тихо спросила Сандра. И неуловимо тревожным стало ее лицо.
– Все, что было в газетах, – снова сказал я.
– Да, в газетах было много, слишком много – и слишком мало... Хочешь, я расскажу тебе всё?
Хотел ли я! Я жаждал. И я молчал. Сандра начала рассказывать.


X

– Ты же знаешь, Джиджи, мы с сестрой были серьезные девушки, и очень беспечные. У нас было все, мы с родителями понимали друг друга. Короче, было детство, друзья, счастье, все было прекрасно. Потом погибли родители. А я, как-то сразу стала взрослой. А сестра была совсем ребенком. Ты же знаешь, она так и не стала взрослой. Я укладывала ее спать, готовила ее к школе, помогала ей одеваться. Да и тетушка Розальба требовала вни-мания: она была очень ранимой, после смерти родителей часто плакала. И я, ее утешала. Не то, чтобы я не переживала наше горе, но я так была им нужна, что у меня не оставалось времени думать об этом. Так прошло три года. Боль утраты ушла. Все стали спокойнее. За последний год Адриана подросла и расцвела. Я обожала ее, гордилась ею. И все, что случилось потом, было для меня, как гром среди ясного неба.
Мне пришлось уехать на три дня в Сиену на конкурс. Знаешь, наша школа славилась всегда. Да и я в ней была не последней...
Вернулась я в понедельник, вскоре после обеда. У Адрианы была какая-то странная лихорадка. Тетушка волновалась, но врача не вызвала: Адриана ей запретила. Адриана не велела. Мне она тоже заявила, что врач ей не нужен. Впервые она была решительна и непреклонна.
Как всегда я села к ней в постель, гладила ее волосы, плечи. И вдруг Адриана начала рассказывать. Я оцепенела от услышанного. А моя бедная сестра казалась почти спокойной. Она не плакала, не жаловалась. И только на следующий день, когда было слишком поздно, я поняла почему. Она уже тогда перешла черту, отделявшую ее от живых и от самой жизни.
Так вот, Адриане и раньше иногда казалось, что профессор Казареччо смотрит на нее странно, иногда заговаривает таким голосом, понимаешь?
После моего отъезда она занималась своими делами. В воскресенье утром пошла к подруге. На пару часов. По дороге домой профессор предложил ее подвезти. Адриане хотелось прогуляться, но она согласилась, ведь профессора все так уважали. В машине профессор угостил ее конфетами, Адриана съела одну – и очнулась в каком-то доме, уже раздетая. Над ней стоял профессор, что-то говорил, кричал. Сначала она ничего не понимала.
Потом, постепенно, слова стали проникать в сознание, как сквозь вату.
Все сказанное было несуразным, идиотским, непристойным и страшным. Он утверждал, что наш отец чем-то оскорбил его и теперь он мстит всем. Что автокатастрофа родителей – дело его рук. Что он убьет и эту тощую блудливую кошку, то-есть меня. Он кричал, бесновался. Изнасиловал сестру, Адриана не чувствовала ни боли ни стыда. Видимо, действовало его проклятое снадобье. Она едва могла пошевелить пальцами, Он снова угрожал. А через некоторое время одел ее и высадил около нашего дома. Адриана шла с большим трудом, затем спала весь вечер и всю ночь. Проснулась довольно поздно. И только тогда до нее дошел весь ужас случившегося. Бедная девочка! Потом приехала я. Сестра просила никому ничего не рассказывать. Я была в полной растерянности, уговаривала ее поспать... Но кто мог знать, что она уже взяла снотворное тетушки и по телефону справилась в аптеке как им "пользоваться". И даже выпила смертельную дозу... И вот сестра уснула, а мне словно передалось ее лихорадочное состояние. Я не могла спать, металась по комнате, я не знала, что делать. А на утро сестра не проснулась. И я никому ничего не сказала. Семейный врач помог сохранить все в тайне. Адриана умерла, ничего нельзя было доказать.
Я была, как в тумане. Знаешь, я как-то не верила в эту историю до конца. Нет, я не считала все это ложью. Но моя бедная девочка пережила нечто страшное, у нее была лихорадка, может и что-то было ее бредом, галлюцинацией… Человеку никогда не хочется верить в жестокость, коварство, чудовищность...
И вот в среду, после похорон, я засела в маленьком баре, на углу, да ты знаешь, профессор часто ставил там свою машину. Ожидание было мучительным. Но едва увидев профессора, я сразу поняла: Адриана говорила правду. Для меня все стало таким простым. Обратиться в суд я не могла: план был готов нес через несколько минут. Достать пистолет с глушителем оказалось нетрудно, или мне просто повезло? Тетушке я заяви-ла, что ухожу в монастырь. Она благословила со слезами и вздохами. Тетушке оставалась квартира, ее пенсия и часть родительских капиталов.
В монастыре меня приняли хорошо, я пожертвовала на монастырь оставшуюся сумму и договорилась, что поселюсь там в понедельник.
Мне необходим был помощник. Я не колебалась. Рядом с виноградником родителей жили крестьяне, семейство Джильи. Прекрасные люди – простые, открытые, честны. Старший из детей, Джованни с детства был влюблен в меня. А в то время он работал крановщиком на стройке. Я нашла его, рассказала все. Он поклялся, что не нарушит тайну Адрианы и поможет мне. Через своих родственников в Швейцарии я устроила Джованни на работу.
Он уволился, объявил всем, что в пятницу уезжает за границу. Но уехал только в субботу. Сутки он провел у нас в доме. А в субботу утром опустил меня краном прямо на балкон профессора. Тот что-то писал. Я позвала его. Он поднял глаза – лицо перекосилось от ужаса. Я выпустила в него всю обойму. Затем отвезла Джованни в Рим, усадила на поезд, дала рекомендательные письма.
Из Рима отправилась прямо в монастырь. А машину добавила к пожертвованным деньгам.
И совесть не мучила меня. Я знала, что казнила виновного. А то, что случилось потом! Какой ужас, как глубоко пали эти люди. Мне было больно читать об этом. Только за одно мне было стыдно тогда, да и сейчас; я стала как они. На исповеди я никогда не говорила об этом. Пусть Бог судит меня. Видишь, Джиджи, я грешница. Я плохо служу Богу. А сейчас рассказав тебе все, я чувствую, что виновата. Ты адвокат, ты знаешь законы, суди меня. Если считаешь нужным - сделай заявление прокурору.
Все было сказано спокойно, без страха.
Какая женщина, синьоры! Что за характер.
Я склонил голову:
– Ты святая, Сандра. Не мне тебя судить, да и никому из наших законников.
В ответ она улыбнулась печально-печально и тихо сказала:
– Спасибо. Ты взял на себя часть моего бремени, ты всегда был добр и великодушен, мой Джиджи.
И Сандра ушла, не разрешив мне даже проводить ее.


XI

Сандра ушла. А я остался. Мое жилище казалось мне теперь хрупкой игрушкой в этом житейском море. Пресвятая Мадонна! Это она, эта хрупкая девочка, не ведая того, стравила две мафии! Ее месть, яростная и простая, выглядела сверх хитроумным планом профессионалов. И они убивали друг друга...
А она служила Богу, схоронив навсегда в самых глубинах души свой ад.
И сотни бесполезных «почему» снова осаждали меня. Стало неуютно в этом большом городе, рассевшемся на семи холмах. И мне мучительно захотелось к себе, во Флоренцию, в сутолоку узеньких улиц, в этот музей величиной с город, на берег Арно. Мне захотелось снова потрогать нос нашего бронзового кабана на Рынке - это приносит счастье. Дикий кабан - символ Флоренции — всегда казался мне живее, сильнее, красивее, чем римский Марк-Аврелий, немножко туповатый с его толстыми щеками.
Это была моя ностальгия.
И нестерпимо захотелось счастья! Я сделал предложение Маризе, привез ее домой в качестве невесты. Родители были счастливы, особенно мама.
Но я все это время мучился: как мог профессор, консильере совершить столь глупый поступок? Не мог так поступать хитрый лис. Не умещалось это ни в какие, самые широкие, рамки.
И вот однажды вечером речь снова зашла о событиях десятилетней давности. И мама сказала:
– В профессоре всегда было что-то тяжелое, темное. Я знала его в молодости. Он был тогда безумно влюблен в Александру, мать Сандры и Адрианы.
Но она его не любила. И хотя оба обзавелись семьями, он никогда не забывал о своей страсти. Бедный профессор. Мне, во всяком случае, так казалось.
И добавила помолчав:
– Бедная девочка, Адриана в последний год своей жизни стала так похожа на мать.
И решилась загадка, мучившая меня десять лет. Да, умопомрачительно тупое преступление профессор совершил как маньяк. Мания навязчивых состояний. К счастью, оно было последним. А все остальные? Остальные порождались необузданным инстинктивным желанием, желанием властвовать, командовать, владеть любой ценой… Увы, его философские знания оказались беспомощными перед всесильными инстинктами.

1991г.

Перевод с итальянского Веры Бирюковой


-------

Гран Павезе – торговые центры-рестораны на автострадах, по названию всеми любимого в Италии печенья /здесь и далее –примечание переводчика/.

Фортунато /ит. / - счастливый
Сфортунато /ит. / - несчастный

Тоскана – историческая и современная провинция Италии, с главным городом Флоренцией.

*Наполеон правил о. Эльба с 3 мая 1814 года по 26 февраля 1815 года.

Мобиль - современная преимущественно металлическая скульптура с движущимися частями.

Манданте /ит. /-"посылающий", организатор, заказчик, истинный виновник убийства.

Аурелиан - римский император III в., окружил Рим новыми крепостными стенами, сохранившимися до наших дней.



© Copyright: Вера Бирюкова, 2018
Свидетельство о публикации №218011100824
 

Kimono

Выдающийся
Наш человек
Местное время
14:55
Регистрация
29 Мар 2017
Сообщения
3,440
Репутация
0
Награды
6
Пол
Женский
:cray: :cray: :cray:

* Пока печатала, обрыдалась. Не читала его со школы...

Ух, маман! МогЁшь!!!
 

Наида

Специальный специалист
Заслуженный
Местное время
13:55
Регистрация
19 Мар 2017
Сообщения
19,994
Репутация
0
Награды
8
Местоположение
Маленький городок
Пол
Женский
Дома прочитаю. С чувством, толком и расстановкой. Но, уже сейчас говорю спасибо.:muj::butterfly::give_roz:
 

Kimono

Выдающийся
Наш человек
Местное время
14:55
Регистрация
29 Мар 2017
Сообщения
3,440
Репутация
0
Награды
6
Пол
Женский

Создайте учетную запись или войдите в систему, чтобы комментировать

Вы должны быть участником, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Создайте учетную запись в нашем сообществе. Это просто!

Авторизоваться

У вас уже есть учетная запись? Войдите в систему здесь.

Верх Низ