Ночной полет
Какой-то шорох или шум на улице? Что-то разбудило меня посреди ночи, неясное ощущение, что время настало. Какое-то смутное ожидание и ощущение лопнувшей струны. Словно стрелка будильника коснулась нужной точки и дернулась, замерев на первых звуках звонка, запнувшись о застывшее время.
За окном тьма, в чистом черном небе ярко светит Луна. Шелест деревьев, неясные шорохи, в глубине дома вздохнул, заскрипел сухим деревом старый шкаф, под лапами кота прогнулись дощечки паркета.
Как я люблю такие ночи, когда ночная гостья озаряет неземным светом спальню, придавая загадочный вид обычным предметам.
Одежда на стуле вдруг стала похожа на грустного призрака, позабывшего дорогу на чердак. Рисунки на обоях вздохнули и задвигались, оживая на гладкой стене. Сотни крошечных эльфов выглянули из цветов, высматривая себе жертву. Ваза на полу поблескивала отраженным лунным сияньем… И все больше приковывала к себе мое внимание.
Сон пропал… Или стал еще глубже?
Лунная дорожка скользила по гладкой поверхности огромной напольной вазы, легкая дымка окутала ее гладкие бока, и вот уже не ваза, а прекрасная фея ночи, пришедшая из забытых сказок. Та, которую называли сосудом греха и порока, таинственная и соблазнительная, гибкая словно кошка, наследница империи Лилит.
Зачем ты пришла этой ночью? Кто указал тебе на окна моего дома, мучительница спящих мечтателей?
Твое дыхание дурманит, не давая сопротивляться. Слова молитвы застревают в горле.
Да и к чему сопротивление?
Ты прекрасна, дитя сумерек! Подойди ближе ко мне, я вижу, как твое тело обретает форму в тусклом свете. Изящный стан выгибается в такт неслышной мелодии, неуловимой, как песнь дриад в запретных лесах.
Я замираю, покорный твоей воле, прекрасная дева.
Огонь разгорается в твоих манящих глазах, обещает, зовет, шепчет… Все позади, горе, заботы, надежды. И я покоряюсь, удивляясь своим пустым страхам и смеясь над забытыми молитвами.
Они не спасут от демона ночи. Никогда…
ЛИЛИИ
Рассеянный или, скорее, растерянный утренний свет, подкрашенный блёклым и размытым апельсином от маминых гардин. Ты сидишь на постели, на самом её краешке, напряжённо удерживая равновесие, вот вот готовая вспорхнуть в свои неведомым мне дали. Руки тянутся удержать, но я мгновенно любуюсь прозрачными и плавно очерченными линиями чуть опущенных округлых плеч, переходящих в изогнутые лепестки лопаток и дальше, дальше, к тонкому стебельку гибкого стана. Движения просты и легки, сколько раз потом я буду любоваться ими! Ты убираешь волосы с плеч. Длинные и струящиеся пряди - открывая мне самый сладкий момент. Распускающегося цветка, обречённого на любовь.
Я вспоминаю про букет. Случайные лилии,купленные на станции. Несчётные и собранные в беспорядочный лохматый букет, забытый в коридоре по, пожалуй, очень уважительной причине.
И я вношу их в дом, таких уже желанных гостей, очень похожих на другой, только что раскрытый мной цветок. Ставлю в прозрачную банку с пузырящейся свежестью водой. Ставлю и глажу, глажу изящно изогнутые лепестки повлажневшими от нежности пальцами.
Но вдруг, не выдержавшие томления обещанной встречи, они роняют несколько лепестков прямо на белоснежную скатерть, отмечая её уже глубоким и невыносимых оранжевым. Как напоминание.
Твои уже, хрупкие, белоснежные пальчики подбирают их к себе на ладошку и качают, качают, будто успокаивая. И тогда то звучит в первый раз, на забавной смеси русского с китайским, но с главным, тёмным и глубоким смыслом: " Я не люблю мёртвые цветы!"
И я уезжаю, оставляя тебя одну. Туда где стучат поезда. Вперёд ,вперёд! Чтобы успеть и застать.
Успел.
Возвращаюсь ещё скорее, это почему то мне очень важно. Возвращаюсь, чтоб высыпать на стол из заботливого матерчатого мешочка чешуйчатые, весело блестящие на уже появляющихся зубчатых ростках луковки. Ты близоруко наклоняешь к ним лицо, забираешь и их в ладошку и шелестят, шелестят лилейным ароматом твои губы долгожданное : " Навсегда. "
Их будет много потом. Вокруг дома на клумбе.Под окнами, любопытно заглядывающих за задёрнытые гардины.Отчаянно кудрявых хохотушек , благородных дам в белоснежных кринолинах, особенно любимых рыжулек, с загнутыми ресничками и удивлённым взглядом.
И одна, самая- самая. По утрам на краешке постели, убирающая волосы. Совсем не замечающая, что за её спиной чуть не задыхаются от любви. И счастья. Давнего счастья , давнего цветка.
Пожалуй,... 2
