Душа и тело.

------------------------------------
- Тогда я работал по обеспечению деятельности посольства в одной восточной стране. В мои задачи, помимо прочего, входили и периодические контакты с агентурой, находившейся у меня на связи.

Был один агент, он приходил издалека.

Фактически, для встречи со мною он всякий раз вынужденно пересекал границу.
Хотя, в тех краях другие понятия, и нашего «граница на замке» там не существует.

Но идти ему приходилось несколько дней. Вернее, ночей, поскольку днем там ходить трудно и опасно.
Ночью легче, но опасно – не меньше.
Там горные тропы и глубокие ущелья.
И люди, идущие в таких условиях, обладают личной смелостью и сильным характером.

Информация этого агента была для нас важной. Но иного способа оперативной связи с ним не существовало. Была заранее разработана специальная схема наших контактов. Она учитывала многие факторы неожиданности, которых мы хотели бы избежать.

Встречи происходили в разных местах страны, куда я выезжал под легендой торгового представителя примерно раз в месяц.
Мой агент шел туда же по известной ему схеме. Встречались мы в течение двух суток, начиная от контрольной даты моего прибытия в адрес.

В очередной раз я прибыл на встречу с этим агентом в город NN.

Ждал его двое суток, но агент на контакт не вышел.
Далее мне ждать запрещалось. Отказ от встречи мог быть вызван множеством непредвиденных обстоятельств. В том числе, расшифровкой и провалом агента. Но лично мне выяснять эти обстоятельства было нельзя.

Существовала система страховки. Если агент, например, опоздал по объективным причинам – погодным условиям, активности поисковых пограничных групп и т.д., он позднее оставлял «маяк».
Места таких «маяков» контролировались нами дистанционно, и мы понимали – все нормально, агент работает в штатном режиме, перенос встречи на месяц.

В этом же случае – «маяка» не последовало. И по крайнему варианту – запасному и экстренному способу сообщения о провале – сигнала не было тоже.

Мне дали команду прекратить связь с агентом.
То есть, следующая плановая и все дальнейшие встречи в целом – отменялись.
Агент становился «горячим».
В таких случаях решения о дальнейшей судьбе этой связи принимались на высшем оперативном уровне.

Прошло еще около месяца. Может, чуть больше.

Я выехал в один город с заданием иного характера. Задание было не особенно существенным, но весьма срочным.

Здесь нужно сказать следующее.
Ехать туда должен был другой сотрудник. Но он неожиданно заболел. Мне передали приказ вечером. Утром я должен выехать вместо заболевшего сотрудника.

В принципе, такие вещи случаются, ничего особенного.
Однако же, тут возникало одно обстоятельство.

Знать и учитывать это мог только я, или мой непосредственный начальник, знакомый с материалами обеспечения конкретной агентурной операции.

Место теперешней срочной командировки совпадало.
Если бы мой агент не пропал, теперь мы тоже встречались бы здесь, в этом отдаленном городке.

О таком следовало доложить.

В нашем деле очень не любят случайностей.
Поскольку любая из них – может оказаться скрытой закономерностью.
А значит, быть инспирирована противником, оказаться его игрой против нас.

Мой оперативный начальник в тот момент отсутствовал.
Я принял личное решение игнорировать такое совпадение. Тем более что связь с пропавшим агентом была уже запрещена. Да и время такой связи, указанное в моей схеме, здесь как раз не совпадало.

Утром я выехал автобусом, к вечеру добрался до места и выполнил поручение.
Автомобиля я тогда не брал, он привлекал бы ненужное нам внимание.
Там довольно бедная страна, люди передвигаются пешком или на гужевом транспорте. И даже автобус – для многих непозволительная роскошь.

Следующий автобусный рейс был только через сутки.
Я взял номер в гостинице до утра. «Гостиница», это очень громкое название для тамошнего сарая. По сути, двухэтажный барак, где все удобства вынесены в конец коридора, а вода в душе течет тонкой ленивой струйкой лишь пару часов в день..
Но выбирать не приходилось, а я человек неприхотливый.

Номер на втором этаже представлял собой комнату квадратов на пятнадцать. Правда, имелся еще и крохотный балкон, отделенный от комнаты плотной шторой.

Пока было светло, я лежал и читал в номере книгу. Потом стемнело, но зажигать света я не стал.
Здесь к утру бывает довольно прохладно. Но в начале ночи еще душно, дневной зной дает себя знать.
Закрывать балконную штору я не хотел, будет трудно дышать. А если включить свет – налетит всякая живность, ее там достаточно.

Темнеет в тех широтах очень быстро.
Примерно час после наступления темноты я лежал и приводил в порядок разные рабочие мысли. Потом решил спать, рейс утреннего автобуса был ранний.
Перед сном вышел на балкон покурить.

В какой-то момент я вдруг почувствовал – за моей спиной в комнате кто-то есть...

Звука открываемой двери я не слышал. Двери здесь старые, скрипучие и расхлябанные, тихо их не открыть.
К тому же, дверь я уже запер, готовясь спать.
Получается, есть второй ключ…

В комнате довольно темно. А я в балконном проеме – наоборот, хорошая мишень.
И если пришли по мою душу, это сделали профессионально грамотно.

И это не местная полиция, те работают громко и напоказ, дети бесхитростных крестьян-пастухов.

Оценив обстановку, я понял – нужно возвращаться в комнату, других вариантов нет.
Оснований прыгать сейчас с балкона второго этажа не имеется.

Если это здешняя служба безопасности – такой номер не поможет. И вызовет массу дополнительных вопросов.
Если человек не чувствует за собой вины, он не пытается сбежать.

Да и некуда тут бежать, на многие сотни километров вокруг – предгорья, изрезанные глубокими узкими долинами с единственной пригодной для транспорта дорогой.

Если же, вдруг, навестили местные бандиты – пустое.
Бандитов я не боялся.
Да и брать у меня было, по существу, нечего. При себе я имел только минимум денег на мелкие расходы и обратный билет на автобус.

Я вернулся в комнату.

На коврике-циновке в дальнем от кровати углу сидел человек. Здесь не имеется европейской мебели, большинство людей всю жизнь проводят на циновках, поджав по-восточному ноги.

Весьма неприятное ощущение – вот такой неожиданный ночной визит. Тем более, первые секунды я не мог рассмотреть и лица непрошенного гостя.

Однако он заговорил, и я тут же узнал его по голосу.

Это был мой пропавший агент.
И это было не самое лучшее, чего я мог от ситуации ожидать...

Первое, что пришло в голову – провокация контрразведки противника. Агент расшифрован, а теперь меня ловят «на живца».

Могли быть и другие варианты объяснения, но почти все – немногим лучше. В любом случае встреча с таким агентом без санкции – чрезвычайное происшествие для нашего ведомства.

Но реальность тут же выбила все эти соображения из моей головы.

Потому что ночной гость сказал:
- Я был должен прийти, таков закон веры. Я обязан довершить то, что делал всегда с опорой на убеждения души. Меня больше нет. Я убит месяц назад в горном ущелье пулей злого стрелка, разбившей мое сердце...

Люди этой страны всегда говорят образно.
Такой у них язык, уходящий в историю тысячелетий, и я его понимаю.

Но люди этой страны не умеют шутить. И это – тоже свойство здешнего языка, отразившего в себе национальный характер народа, веками живущего в строгости веры и страхе голода.

Мой гость продолжал:

- Я знаю, вы мне не верите. Но теперь это уже неважно, мы никогда не увидимся вновь. В старом тайнике вы найдете бумаги. Было непросто положить их туда, мертвые не носят бумаг. Но теперь вы можете взять эти документы. Это последнее, что я должен был сделать во имя своих убеждений. Теперь я ухожу. Отвернитесь к стене, и простите за все, что будет после. Это неизбежная цена мертвого за право говорить с живыми…

Когда я повернулся вновь, гостя в комнате не было.

Вместо него на циновке лежал обезображенный гниением полуразложившийся труп человека, который когда-то был моим агентом.

Это была непростая для меня ночь.

Уйти незаметно я не мог, двери на улицу берутся на запоры, здесь не любят ночных неожиданностей.
Кроме того, хозяин гостиницы по просьбе должен был разбудить меня на утренний автобус. Не достучавшись, он сломает дверь номера, обнаружит труп, и меня начнут разыскивать тут же по всем ближайшим дорогам и тропам.

А за ночь без карты и фонаря далеко не уйти.
Даже с картой и фонарем, местные все равно догонят, им известны все пути в этих горах.

Оставалось ждать до утра, спокойно покинуть городок на автобусе и надеяться на чудо и отсутствие телефонной связи по пути следования.

Я накрыл останки своего жуткого не прошенного соседа старым одеялом, взятым с кровати.
Не скажу, что часы до рассвета, проведенные с ним наедине, добавили мне здоровья.

Я не верю в мистическое и сверхъестественное – таковы мои личные взгляды, таково и требование моей профессии.
У нас не служат те, кто верит в сказки.

Но объективная реальность происходящего постоянно напоминала о себе тяжким запахом разложения плоти в этой комнате.

Мне пришлось немало передумать за эту ночь, но теперь рассказ не об этом.

Утром я покинул гостиницу и выехал на автобусе из городка, затерянного в горах на краю мира.
В ближайшем городе по пути, где нашлась телефонная связь, я вышел и воспользовался каналом экстренных сообщений по нашему ведомству. Уже к полудню меня эвакуировали и доставили в надежные стены посольства.

Вот такая история – закончил рассказчик.
-----------------------------------------------------
Выслушав этот рассказ, я спросил его:
- Ты нашел после какие-то рациональные объяснения этому случаю?

Он кивнул головой, ответил:

- Я же физик по базовому образованию. И если считать, что любые поверья вытекают из каких-то объективных фактов, прошедших затем череду многовековых досужих толкований, ответ есть. Все в окружающем нас мире – волна. Только, разного частотного спектра и модуляции.

Нас ведь не удивляет, что мы не слышим, например, ультразвука. Не слышим, стало быть, и не замечаем, не выводим в сознание. А некоторые животные его слышат. То есть, он для них – часть полезного сигнала окружающего информационного поля.

Значит, картина мира у нас и у них – различна. Хотя, мы живем рядом.

Если направить звук в противофазе в сторону источника, волны взаимно гаснут.
И мы услышим тишину вместо произнесенного слова.

Это нам известно из опыта науки.

Не исключено, такой же эффект достижим и с волнами видимого спектра.
В гипотезе – нет ничего зазорного, природа звуковой и световой волны одна.

Вопрос – как это доказать или опровергнуть?
Пока мы этого не знаем. Хотя, опыты в таком направлении ведутся давно.

Возможно, они велись кем-то и когда-то раньше. По крайней мере, тогда мой личный агент-кадавр получает право на физическое существование в принципе. Вместе со всей исторической плеядой сказок о «роланге», проекции мира мертвых в наш мир живых…

- Ну, допустить, конечно, нетрудно. Хотя, оттолкнуть лодку от берега – не значит, причалить к другому. Хотелось бы фактов для подкрепления…

Он опять кивнул утвердительно:

- Были и другие факты. В тайнике позже мы нашли документы. Это были интересные документы. И они, говорят, принесли пользу.

Но это по слухам из нашего ведомства. А меня к тому времени там уже не было…